Полярная звезда, стр. 1

Как огромное чудовище, сеть переползла с аппарели в свет прожекторов траловой палубы. Ее сверкающая «шкура» пестрела красными, синими, оранжевыми бликами, а снизу развевалась пластиковая грива, оберегающая сеть от острых камней морского дна. От поблескивающей шкуры шел холодный пар — чудовище, казалось, зловонно дышало всеми порами в туманной ночи.

С шипением и свистом вода выливалась из сети на деревянные доски и палубы. Сквозь ячейки сыпалась рыба помельче, вроде сельди и корюшки, морские звезды шлепались как камни, а крабы, даже мертвые, падали непременно на клешни. В небе в ярком свете прожекторов парили чайки и буревестники, но вот налетел порыв ветра и сбил всю стаю в беспорядочное месиво.

Как правило, сеть начинали опорожнять с «головы» в передние лотки, а «хвост» опрокидывался в задние. Каждый конец был закреплен узлом из нейлонового шнура, оплетающего сеть. Траловики стояли с лопатами наготове, но бригадир жестом приказал им посторониться, шагнул в воду, бежавшую из сети, и посмотрел вверх. Он даже снял каску, чтобы лучше видеть. Цветные «струйки», казалось, стекали с сети, как краска под дождем. Он уцепился за «гриву» и кинул взгляд в темноту, стараясь отыскать огоньки, качавшиеся на крутой океанской волне, однако траулер, который только что доставил сеть, уже скрылся в тумане. Бригадир достал из-за пояса обоюдоострый нож и вспорол «гриву». В небольшое отверстие стало вываливаться по две-три рыбы. Тогда он яростно полоснул ножом по сети и быстро отскочил в сторону.

Из разреза серебряным потоком полилась сайда — косяк был выловлен целиком. Рыбы сыпались, как только что отчеканенные монеты. Попадались толстые синеватые бычки, а вот и целая волна камбалы — кроваво-красной сверху и бледной снизу; треска — одни рыбины, раздутые воздушными пузырями как шары, другие, наоборот, изодранные в клочья; мелькали коралловые крабы, волосатые, как тарантулы. Щедрый улов подарило ночное море!

И вдруг — девушка. Она мелькнула как ныряльщица в потоке лившейся рыбы. На палубе она лениво повернулась, руки уткнулись в курган из палтуса, обнаженная ступня откинулась на груду крабов. Уже не девчонка, скорее, молодая женщина. Короткие волосы, блузка, джинсы измочалились, отяжелели от воды и песка. Бригадир убрал прядь волос, закрывавшую лицо, и увидел в ее глазах застывшее удивление, словно она пробудилась в лодке посреди океана, которая неожиданно стала подниматься прямо на небеса.

Когда «Полярная звезда» сошла со стапелей Гданьской верфи, ее четыре палубные надстройки были ослепительно белы, а краны — желты, как леденцы. В общем, корабль выглядел отлично.

За двадцать лет соленая вода сильно разбавила белизну ржавчиной. На верхних палубах теперь валялись какие-то доски, бочки со смазочным маслом и пустые — для сбора рыбьего жира, связки сетей, старые спасательные пояса и надувные лодки. Из черной трубы с красным, указывающим на принадлежность судна к советскому флоту, ободком вился темный дымок — дизель явно барахлил. Корпус был побит бортами траулеров при швартовке в плохую погоду. «Полярная звезда» напоминала не столько плавучий рыбозавод, сколько захламленный утилем заводской двор, который невесть как попал в море и чудом держится на волнах.

Тем не менее на «Полярной звезде» сутками напролет ловили рыбу, и неплохо. Нет, не совсем так: ловили небольшие траулеры и сдавали улов на рыбозавод для разделки, потрошения, заморозки и переработки.

Уже четыре месяца «Полярная звезда» сопровождала американские траулеры в американских водах — от Сибири до Аляски, от Берингова пролива до Алеутских островов. Это было совместное предприятие. Проще говоря, советская сторона обеспечивала суда, где рыба перерабатывалась, и забирала улов. Американцы предоставляли траулеры и получали за это деньги. Предприятием руководила компания со смешанным капиталом — половина американская, половина советская. Ее штаб-квартира размещалась в Сиэтле. Во время похода экипаж «Полярной звезды» видел солнце всего денька два — Берингово море не зря было прозвано «Серой зоной».

Третий помощник капитана Слава Буковский шел по цеху обработки. Рабочие сортировали улов: сайду — на конвейер, макрель и скатов — в люк. Некоторые рыбы в буквальном смысле слова взрывались в руках, так как их воздушный пузырь расширялся из-за смены давления во время подъема с глубины, и их ошметки прилипали как слизь к головным уборам, клеенчатым передникам, губам и ресницам работников.

Буковский прошел мимо дисковой пилы, направляясь к отстойнику, где рабочие стояли в канавках по обе стороны конвейера. Они работали, как роботы: первая пара взрезала рыбьи брюшки, вторая отсасывала печень и кишки вакуумными шлангами, третья пара смывала слизь с кожи, жабер и внутренностей струей соленой воды, последняя пара еще раз обрабатывала тушки и укладывала рыбу на ленту, движущуюся в морозильную камеру. За восьмичасовую смену конвейер густо покрывался кровью и мокроватой кашицей из слизи. То же можно было сказать и о рабочих. Они были явно не похожи на героев труда, какими их обычно изображают на картинах, а меньше всех — бледный, темноволосый мужчина, сгружающий готовую рыбу в конце линии.

— Ренько!

Аркадий шлангом отсосал остатки розоватой воды из выпотрошенного брюха, шлепнул тушку на линию, ведущую в морозильник, и потянулся за следующей. У сайды было нежное мясо. Если ее сразу не обработать и не заморозить, она станет непригодной к употреблению и пойдет на корм норкам. Если не подойдет и норкам, то ее отправят в Африку в качестве дружеской помощи. Руки Аркадия онемели от прикосновений к рыбе, холодной, почти как лед, но все же это было лучше, чем работать на дисковой пиле, как Коля. В плохую погоду, когда судно качало, обработка скользкой мерзлой сайды пилой требовала полной сосредоточенности. Аркадий приспособился подсовывать носки сапог под стол, чтобы не скользить по дощатому настилу. В начале и в конце плавания судно мыли и скребли с нашатырем, однако в рыбном цеху постоянно царил пронизывающий сырой запах.