Английские корни немецкого фашизма: от британской к австро-баварской «расе господ», стр. 19

В начале XVIII столетия «благословение небес» распространилась и на заморскую часть Британской империи. Ведь, — как уверял Киплинг, — Англия смогла захватить власть над заморскими территориями благодаря «особому благоволению Господа», а платой за его милость стала пролитая английская кровь. Современник Гитлера — британский поэт Альфред Нойс, родившийся в 1880 г., также отзывался об английской нации как об избранной Богом. Он, как, впрочем, и Суинберн (1837–1909), представлял английского Бога как «Бога воинственного» — так утверждалось (за пять лет до прихода Гитлера к власти) в немецкой монографии об империалистических течениях в английской литературе. [231] Воинствующее христианство с его идеей расового превосходства, описанное в книге Макдональда «Язык Империи», несет в себе скорее языческое представление о боге. [232] А в «Прелюдии к Империализму» рассказывается, что миссионеры в Центральной Африке были склонны проповедовать строгие ветхозаветные принципы, а отнюдь не идею о любящем Боге Нового Завета. [233]

Благодаря контакту с южноафриканскими бурами уверенность в избранности белой расы среди всего черного мира — избранности белых (то есть светочей) для владычества над черными (в конечном счете «мракобесами»), которым «предопределен» подневольный труд [234] — смогла получить дополнительное подтверждение. У расистов, империалистов и торгашей типа Сесила Родса и Ханса Гримма эта вера стала столь крепкой, что она канонизировала ловких дельцов: «Когда на земных делах человека лежит благословение божье — иными словами, когда его дело продвигается…». [235]

Не только в 1853 г. в покорении Великобританией Индийской империи многие видели «еще и перст божий в истории». [236] Но и в 1897 г. один исторический компендиум вещал: «За ошибками и неудачами индивидуумов мы ощущаем незримое, надзирающее <за всем> провидение как источник судеб англосаксонской расы». [237] А уже в первом году двадцатого столетия лорд Розбери, на сей раз как глава университета Глазго, в речи по случаю присуждения ученой степени изрек: «Разве за это нам не следует столь же восхвалять энергию и искусность расы, как и длань Всевышнего?» [238]

Вильгельм Дибелиус

Уорсли Т. «Barbarians and Philistines. Democracy and the Public Schools», 1940 r.

Р. Киплинг. «Песнь Англичан»

БРИТАНСКИЙ «CANT»*: ДВОЙНОЙ СТАНДАРТ АНГЛИИ

(* Лицемерие, ханжество (англ.))

В конечном счете тем, кого Бог избрал Своей милостью, так же невозможно ее утратить, как и тем, кому Он отказал в ней, — приобрести ее… С этим сознанием божественной милости к избранным — а значит, и святым — здесь соединялось представление о греховности ближнего, которое вызвало не осознание собственной слабости, а ненависть и презрение к тем, кто отмечен знаками вечного проклятия. Уже с 1619 г. кальвинизм утверждал: «Бог так хранит избранных… что, несмотря на их грехи, они все равно не лишаются милости Божьей». [239] Таким образом принадлежность к группе избранных давала нечто вроде карт-бланш на любые поступки: люди, входившие в число избранных, считали, что они по определению «неспособны» на грех — ведь избранные «не могут» совершить несправедливость. «Пусть английский народ… избранный Богом, предназначенный Им для господства, народ, которому суждено блаженство, впадет в самый тяжкий грех — на его избранности это не отразится ни в малейшей степени… В том, что делают святые господни, греха быть не может, как бы скверно их дела ни выглядели. <Не в том дело, что совершается, а в том, кто свершает эти дела: «Британцы — раса, избранная Богом… потому действия британцев не могут быть неправедными…»> Для английских мещан это… догмат непогрешимости… в который они верят более ревностно, чем католики — в непогрешимость папы». [240]

Подобные установки входили в состав знаменитого британского «cant». [241]

Правда, уже немецкий англист Вильгельм Дибелиус в 1929 г. заметил, что «слово «лицемерие» — не всегда является точным переводом слова «cant»… Ведь лишь на высокой стадии развития человек может научиться… более или менее различать эгоистические и альтруистические мотивы <в том числе и> в собственной деятельности. В Англии число людей, способных на это, бесконечно мало». Здесь же Вильгельм Дибелиус перечисляет архаичные черты характера нижнесаксонских крестьян (родственных англосаксам): чванство вследствие «незнания окружающего мира… неспособность понимать или признавать вещи, уязвляющие самолюбие». [242] С другой стороны, Вильгельм Дибелиус, брат епископа Отто Дибелиуса (имя которого ассоциируется с противниками Гитлера), подчеркивает, что подобный «cant» ведет к притуплению чувства истины», создавая опасность для нравственности всей <британской> нации. [243]

Правда, рассуждая о нравственности в духе немецких кантианских представлений (которые еще были актуальны в Германии 1920-х гг.), Дибелиус, возможно, недооценил значение для британской власти критерия прагматической пользы, который вскоре и в немецкой политологии (следовавшей англосаксонскому образцу) стал почти что естественным.

(Так, даже историки, занимавшиеся второй мировой войной, почти не обращали внимания на различие, существовавшее между тем, что проповедовала Британия, и тем, какую политику она проводила на практике. С одной стороны, когда Англия стремилась сокрушить гитлеровский «новый порядок», лондонская радиостанция «Передатчик европейской революции» [244] (вещавшая в 1940–1942 гг. на короткой волне длиной 31,2 м по ночам через каждые два часа) пыталась поднять немецкий народ «на последнее восстание» против Гитлера и призывала к «политической и социальной революции». С другой стороны, когда сохранение дисциплины и порядка в лишенной правительства Германии стало отвечать английским интересам, немецких военных моряков, отказавшихся подчиняться Гитлеру (и адмиралу Деницу) и уже находившихся под охраной британцев в качестве военнопленных, могли судить и судили «военным трибуналом» «верные фюреру» офицеры, которые и вынесли им приговор: по британским представлениям, военно-уголовный кодекс Третьего рейха вместе с его процедурой судопроизводства продолжал действовать в отношении немцев и в британском плену. [245])

Таким образом, лондонский корреспондент «Volkischer Beobachter», возможно, не слишком преувеличивал, утверждая, что степень демократии и гуманности в Англии определяется «крупнейшей аристократической и военной организацией, какую только знает мир, а именно… Британской империей». По его словам, «эта демократия и гуманность применяются только там, где это необходимо, и только в той мере, насколько это необходимо… для сохранения власти за германско-британским господствующим слоем». [246]