Остров, стр. 19

Сила карлика была невероятна. Мари почувствовала, как взлетела в воздух, задев за борт лодки, ей стало больно от этого удара. Она знала, что этот страшный лодочник может сломать ей руку или даже ногу, когда она падала на каменистый берег.

Но в своем отчаянии она не обращала ни на что внимания: пальцы ее свободной руки цепко держали рукоятку небольшого кинжала, доставая его из складок одежды. Короткое лезвие остро как бритва; конюх Ангус наточил его для Мари, и он не задавал вопросов.

Она достала кинжал и увидела туго натянутый трос. Кинжал влажно поблескивал в сером свете утра у ее груди. Один удар вниз; времени на второй не хватит — ее удар должен быть точен, ей должно хватить убывающих сил.

Победный клич сорвался с ее покрытых солью губ, когда сталь разрезала ссученные пеньковые волокна, разрезала легко; она почувствовала, как они разлетелись, несмотря на то, что Зок перекинул ее за борт, и она полетела на берег. Послышался слабый звон стали о скалу, кода кинжал выпал из ее руки и запрыгал в сторону.

Ветер выл в бухте и в пенящемся Котле, издавая вопли отчаяния, как будто сама природа знала о содеянном ею. Этот вой почти заглушил визг ярости, который испустил Зок, когда он понял, что сделала Мари. Но было слишком поздно!

Лодочник прыгнул вперед и предпринял отчаянную попытку схватить отрезанный конец троса, когда он уже оторвался, словно извивающиеся щупальца какого-то скользкого морского существа, стремящегося вернуться в бушующие глубины океана. Лодка поднялась на дыбы как разгневанная лошадь, порвавшая поводья, взбрыкивая и поворачиваясь. Ее швыряло из стороны в сторону, засасывая в узкий пролив, она была во власти волн, без кормчего, беспомощная.

Поток подхватил ее, воя от злости, подбросил вверх, затем швырнул о скалу. Дерево разлетелось в щепки, нос лодки раскололся, словно раскрылся кричащий от ужаса рот. Лодку опять бросило вниз, потом вверх, швырнуло в сторону, ударив о Противоположную скалу. Плавающие обломки вихрем понесло к берегу, затем течение вновь подхватило их и погребло под горами темной воды с белыми вершинами.

— Дура! — Зок заломил свои костлявые руки в беспомощной ярости, лицо его от злости изменилось до неузнаваемости. Простирая длинные руки, он что-то визжал, может быть, просил помощи у своего хозяина, властелина тьмы. Он сделал движение, как будто собрался кинуться в поток за своим судном в тщетной попытке воскресить его из океанской могилы, затем заковылял неверной походкой, сумев в последний момент сохранить равновесие.

— Глупая шлюха! — он повернулся к Мари, наклонился над ней, его ярость была ужасна. — Теперь я пропаду вместе с вами. Я умру здесь с голоду точно так же, как мой хозяин хотел уморить вас, и чайки обклюют наши кости дочиста!

— Значит, я была права, — Мари безжалостно рассмеялась. В этот момент она ненавидела лэрда Альвера больше, чем когда-либо за двадцать лет этого жестокого брака. — Мой муж собирался избавиться от женского проклятья рода Альверов. Как жаль, что его нет с нами, чтобы разделить эту ссылку на смерть!

Кулаки лодочника сжались, он поднял их, как будто собирался ударить ее, затем вдруг обмяк, все его изуродованное тело, казалось, поникло. Обычное выражение его лица изменилось, злость перешла во что-то иное — в страх! Скорчившись, как уродливый ребенок, который вот-вот расплачется, ломая себе руки в отчаянии.

— Мы все умрем, — заскулил он.

— А чья в том вина? — резко спросила Мари, внезапно ощутив свое превосходство над ним. Она осмотрела скалистый берег и увидела кинжал, лежащий в нескольких футах от нее. Она подавила соблазн броситься и схватить его; сейчас он ей пока не нужен.

— У меня не было выхода, — скулил Зок. — Хозяин велел бы убить меня, если бы я отказался, принес бы меня в жертву Люциферу в старой часовне. Мою кровь выпустили бы в чашу и ее бы выпили шлюхи Альвера.

— Так это все правда! — Мари посмотрела на дочерей; Мэри и Элизабет подозревали; она не была уверена, знала ли Маргарет? Но Идис ничего не должна знать, она слишком мала. — Что ж, мы здесь, прикованы к этому острову, и ничто не изменит этого.

— Мы умрем! — Зок издал резкий вопль, упал на камень.

— Нет, мы не умрем! — Мари говорила уверенным тоном ради Идис. — У нас есть кров — старый дом. Что ж до пищи, то тебе придется ставить капканы на кроликов и ловить сетью морских птиц. И, конечно же, здесь можно отыскать съедобные коренья и травы. Твой хозяин, лэрд, больше не властен над тобой. Я твоя госпожа, и ты будешь слушаться меня и моих дочерей. Помни: нас больше, и если ты что-то задумаешь, мы сбросим тебя со скалы в Котел. Может быть, — ее глаза сузились, — нам вообще будет лучше без тебя.

— О нет, миледи, — Зок поклонился, и со злорадством Мари заметила, что его тело дрожит. — Вы можете положиться на меня, я буду служить вам своей жалкой жизнью. Я даю вам слово. Только пощадите меня, и я буду добывать вам пищу, приносить топливо и копать торф для огня. Я обещаю вам.

— Очень хорошо, — Мари наклонилась и подняла кинжал, спрятав его в складках мокрой одежды. — Пора идти, а то мы все умрем от воспаления легких. Веди нас к дому, Зок. Разожги огонь, мы высушим одежду. И пока мы этим занимаемся, ты можешь поискать какую-то еду. Пошли, мы не можем здесь дольше оставаться!

Зок тащился впереди этой процессии, направлявшейся по дороге, ведущей в глубь острова, группа ссыльных, благодарных только за то, что они живы. Но их борьба за выживание только начиналась.