Лагерь, стр. 8

— Я не намерена оставаться в этом чертовом месте ни на секунду! — красивая рыжеволосая девушка раздраженно топнула ногой по полу шале, обведя при этом вокруг себя рукой, что должно было означать, что «место» — это весь лагерь отдыха, затем указала на массу насекомых, копошащихся под дешевыми кухонными принадлежностями. — Чего я не выношу, так это муравьев! Бр-р!

Высокий темноволосый мужчина вздохнул, возвел глаза к потолку. Он был одет в клетчатую рубашку и выгоревшие джинсы, как и большинство отдыхающих в «Раю», в глаза бросалась лишь его коротко подстриженная бородка, не совсем соответствующая длинным волосам. Лицо его было добрым и улыбчивым. Джефф Биби отличался долготерпением; это был всего лишь очередной припадок ярости Джеммы, он пройдет, как внезапный шквал на море, но некоторое время придется потерпеть. Нет смысла ссориться с подружкой, это не поможет, но если поддашься ей, она из тебя веревки станет вить. Компромисс — вот ответ, и он, возможно, кое-что бы придумал, если бы не эти проклятущие муравьи.

— Я пойду схожу в главный офис и попрошу парней из персонала прийти и расправиться к ними, — он говорил мягко, спокойно. — Эти современные препараты против муравьев творят просто чудеса. Полчаса — и все муравьи подохнут.

— И ты думаешь, что после этого я соглашусь здесь спать? — она отшатнулась: один из муравьев отделился от своих сородичей и приблизился с намерением получше разглядеть людей. — Всех они не уничтожат, это точно. Один-два обязательно уцелеют, и когда мы будем спать... — Она замолчала, сердитый румянец сошел с ее щек от одной мысли, что может случиться посреди ночи.

— Хорошо, я попрошу, чтобы нас перевели в другое шале. — Компромисс номер два.

— А как мы узнаем, что и там нет муравьев? — Голос ее звучал все пронзительнее. — Если они есть в одном шале, то и в другом будут. Весь этот лагерь, наверно, ими кишмя кишит. И это пятно так и не высохло!

Джефф простонал про себя. В ночь их приезда разбушевалась буря, и наутро на линолеуме в коридорчике между кухней и спальней они обнаружили лужу. Стена промокла, вода попала внутрь. Это был первый недостаток, который обнаружила Джемма в лагере; служащие лагеря положили какую-то старую мешковину, чтобы остановить стекающую воду; это помогло, но стена все еще была сырая, чтобы высохнуть, потребуется несколько дней. Но на самом деле это не такое уж неудобство для них.

— Я устрою наш переезд, — сказал он мягко. — Никаких проблем.

— Проблема, конечно, возникнет, — ее мягкие алые губы исказились в злобной усмешке. — Разве не все шале заняты на эти две недели, ведь так сказал нам человек в регистратуре, когда мы приехали? Так что свободного шале, куда бы мы могли переехать, нет! Мы пробыли здесь всего три дня, Боже, еще одиннадцать осталось! Иисусе, да как это тебе только в голову взбрело поехать в лагерь отдыха?!

— Во-первых, это ты предложила, — он все еще сохранял выдержку. — Тебе не по нраву отели, потому что там ты связана временем обеда, тебе не подходят домики отдыха, потому что там приходится думать о еде самим, а за границу поехать у нас нет денег. Так куда же ты хочешь поехать? Домой? Но там ты без конца жалуешься то на свою мать, то на мою.

— Ты невыносим! — она повернулась, прошагала в спальню и хлопнула дверью.

Джефф постоял в нерешительности. Вывести Джемму из одного из ее настроений было невозможно, можно было только ждать, и ждать надо не рядом с ней. Самое лучшее — пойти и прогуляться до главного офиса регистратуры, пожаловаться насчет муравьев, тогда или придет кто-то из обслуги и обработает шале специальным средством, или же их с Джеммой переселят. Это уж дело администрации. Его проблема — Джемма.

Он вернулся в шале через три четверти часа. Основная группа обслуживающего персонала ушла по вызову, и регистратору было трудно с ними связаться. «Сожалею, что заставил вас ждать, мистер Биби, они сразу же придут в ваше шале и займутся муравьями. Боюсь, что мы не сможем переселить вас в другое место, у нас на этой неделе все занято. Я страшно сожалею, что все так вышло».

Он вошел в шале и остановился в изумлении. Было совершенно ясно, что Джемма не собиралась так быстро завершать свой припадок ярости, как он надеялся. Два небольших пухлых чемодана стояли у двери, его подружка была в платье, а поверх она надела легкий замшевый жакет — свою любимую одежду, если она куда-нибудь направлялась. Ее веснушки слились на потемневшем лице в уродливое пятно, а судя по ее покрасневшим глазам, она плакала. Это были слезы ярости — по другим причинам она их не проливала.

— Надеюсь, ты хорошо проведешь остаток отпуска, — она стала натягивать перчатки, что еще очевиднее указывало на то, что она не собиралась оставаться.

— И куда же ты собралась? — он щелкнул замком двери и прислонился к ней.

— Это мое дело. А теперь, пожалуйста, отойди от двери.

— Ладно, мы уедем. Это пара сотен фунтов, выброшенная на помойку, но если ты недовольна, надо ехать. — Он презирал себя за то, что уступал ей, но сейчас выбора у него не было.

— Я не хочу, чтобы ты ехал со мной, Джефф. Я уезжаю, и все тут. Теперь, пожалуйста, дай мне пройти!

— Успокойся, ты не можешь...

— Чего я не могу? — Джемма подхватила чемоданы. — Я могу отсюда выйти, Джефф, и именно это я и собираюсь сделать. Если ты не отойдешь, я закричу, у тебя будут неприятности.

— Как ты уедешь без машины? Куда ты поедешь? — Он чувствовал, что уговоры напрасны, что это не просто угрозы.

— Существуют еще поезда и автобусы, — насмешливо сказала она. — У главных ворот есть остановка автобуса. А вот куда я еду — это не твое дело. Сказать тебе честно, Джефф, ты мне осточертел. Куда бы мы ни ехали, что бы мы ни делали, ты все портишь. Как сейчас. Господи, я устала быть хвостом рабочего-строителя! Ты думаешь только о пристройках и гаражах и... меня от тебя мутит! Так, последний раз говорю: прочь с дороги!

Он отошел в сторону, чувствуя, как дрожат его ноги, ощущая подавленность и страдание брошенного любовника. И во всем этом виноваты чертовы муравьи!

Он не стал открывать перед ней дверь, ей пришлось поставить один из чемоданов и потом снова поднять. Она вышла, не оглянувшись. Сгибаясь под тяжестью ноши, стараясь сохранить достоинство, голова поднята чересчур уж высоко, идет быстро, как только может, может быть, боится, что если приостановится, то может передумать и вернуться. Гордая и злая, на сей раз победил ее собственный характер, решил Джефф. Он просто стоял там, он позволил ей уйти, даже не удосужился закрыть дверь. Если она захочет вернуться, она вернется, а нет — так нет. Он над этим не властен, и нет смысла ломать себе голову.