Путь зла. Запад: матрица глобальной гегемонии, стр. 73

Таким образом, «народные представители» представляют во власти лишьтех, от кого они зависят, а от народа они не зависят вообще. Это связано еще и с тем, что народ отдает политическую власть не потому, что так хочет, а потому, что он не может ее не отдать. У него нет выбора. По этой причине демократия провозглашает народ единым источником политической власти лишь условно. Народ обладает только номинальной политической властью, а фактическую власть он отдает «своим» представителям. В связи с этим можно констатировать своеобразную дихотомию власти, которая заключается в том, что существует власть номинальная и власть фактическая. Причем власть фактическая никогда не принадлежит народу, ею всегда владеет узкий круг избранных, а демократия предоставляет народу лишь номинальную власть. Иначе говоря, при демократии народ царствует, но не правит. При этом номинальная власть народа может стать фактической лишь тогда, когда она будет кому–то передана, если этого не произойдет, в стране будут царить политический хаос и анархия.

Поэтому можно сделать вывод, что народ, который никогда не обладал фактической политической властью, по этой причине не может быть и ее источником. Источник политической власти всегда находится в самом субъекте власти. Какой угодно процесс легитимации власти, будь то помазание на царствование или демократические выборы, это не более чем ритуал, шоу, которое символически оформляет уже существующий факт. Не ритуал легитимации власти субъектом власти предоставляет ему власть, а уже существующая у него власть разрешает ему ее легитимировать. Коронация нового монарха лишь в очередной раз легитимирует власть определенной королевской семьи, равно как выборы нового президента в очередной раз легитимируют власть олигархи и, обеспечившей его президентство. Любой ритуал легитимации политической власти — это лишь, образно говоря, демонстративное перекладывание власти ее владельцем из одного своего кармана в другой. Поэтому–то при демократии можно лишить власти определенного политика, которой царствует, но не олигархию, которая правит, прикрываясь им как своеобразной ширмой.

Главным основанием вышеизложенного является то, что при демократии, в контексте господствующих ценностей, политическая власть становится товаром. Но товаром, за который могут платить не все. Если до установления демократических режимов власть была собственностью, которая находилась за рамками сферы торговых манипуляций, т.е. она была самодовлеющей и не зависела от денег, то в демократических режимах она становится одним из главных объектов купли–продажи. Более того, политическая власть превращается в товар высшей категории, товар для избранных. И этими избранными становятся члены олигархии.

Если народ, которой при демократии провозглашен источником политической власти, всегда выступает как ее «собственник», то олигархия всегда выступает как ее «арендатор». Она вносит через определенный срок своеобразную плату народу в виде социально–экономических обещаний и предвыборных шоу–кампаний. При этом народ не может отказать ей в этой «аренде». Он лишен выбора. За него все решает узкий круг богатейших людей, контролирующих политическую власть.

Это же касается и «свободного выбора» народом своих правителей путем демократических выборов, когда «выбираются наилучшие». Иллюзия «свободного выбора» в данном случае состоит в том, что этот выбор не выходит за рамки предложенного народу «пакета» политических претендентов, специально укомплектованного олигархией. А в итоге выходит, что при демократии выборы есть, а выбора — нет.

Иначе говоря «свободный выбор» народа в условиях демократического режима напоминает сезонную «перетасовку затасканной колоды карт», где все «тузы» крапленые. Причем многообразие партийной системы, которое должен создавать политический плюрализм, является лишь видимостью, так как программы этих партий настолько же однообразны, насколько одинаковы их источники финансирования. Поэтому демократия — это имитация политического многообразия и конкуренции, при всеопределяющем политическом монополизме, «…власть сегодня для нас… уже перемещается из парламентов в частные круги, а выборы неминуемо низводятся до уровня комедии. Все решают деньги в интересах тех, у кого они есть, а процесс выборов превращается в игру с заранее предрешенным исходом, в инсценировку самоопределения народа», — с ошеломляющей откровенностью писал О. Шпенглер [32, с. 614].

Обеспечивая олигархии абсолютное господство в политической сфере, демократия позволяет ей решать еще одну очень важную задачу — сохранять баланс политического влияния между ее отдельными группировками. В условиях, когда политика — это процесс борьбы и сотрудничества финансово–политических кланов, каждый из которых защищает свои групповые интересы, политическая власть не может в полном объеме персонифицироваться в какой–то должности или государственном органе, так как это усилит вероятность узурпации власти одним из этих кланов, который получит таким образом реальную возможность уничтожить своих соперников и захватит все ресурсы страны. Чтобы этого не произошло, олигархия вынуждена лишить государственную власть целостности путем разделения ее на три независимые части: исполнительную, законодательную и судебную. Только в таких условиях финансовая власть, представленная олигархией, может доминировать над властью политической (государственной), которая расчленяется для обеспечения «баланса интересов». По этой причине демократия представляет собой прочный монолит финансовой власти, с локальными вкраплениями в эту тотальность политической (государственной) власти.

Поэтому–то для демократии, а точнее — олигархии, самостоятельный монарх или вождь, представляющие собой чистую концентрацию политической (государственной) власти, выступают абсолютным злом. Более того, демократы (либералы) провозглашают абсолютным злом и саму политическую (государственную) власть. Поэтому демократия — это политический механизм, обеспечивающий господство олигархии и баланс интересов между ее отдельными группами, одновременно создающий в массовом сознании стойкую иллюзию власти народа. В связи с этим главной целью демократии является не «власть народа», которая в принципе невозможна, а подчинение политической (государственной) власти сообществу финансовых магнатов, а всех неденежных целей общества — денежным.

ЗАКРЫТОЕ ОБЩЕСТВО И ЕГО ВРАГИ

Все утверждения о том, что демократизация Европы была чем–то естественным, закономерным и неизбежным, с точки зрения фактов выглядят крайне сомнительно. После того как королевская семья Великобритании растворилась в олигархических династиях, из которых происхождение многих еще несколько столетий тому назад вызывало у любого представителя правящей аристократии лишь презрение, процесс демократизации Европы приобрел форму необъявленного крестового похода. Войны, перевороты и революции, унося в небытие миллионы людей, создавали новые демократические государства. Если отбросить в сторону современную пропагандистскую патетику, то можно констатировать, что западная демократия–это продукт длительного физического насилия над европейскими народами, которое со временем трансформировалось в мощное психологическое давление с элементами морального террора.

Еще более неестественной является «демократизация» незападных стран в экспортном исполнении, представляющая собой результат военно–политической, финансово–экономической и культурно–идеологической экспансии Запада. Об искусственности данного процесса свидетельствует глубокое и неразрешимое противоречие между современной теорией демократии и объективной реальностью. В качестве наглядного примера можно взять работу ведущего западного идеолога Сэмюэла Ф. Хантингтона «Двадцать лет спустя: будущее третьей волны», которую он написал на основе своего программного выступления в Лиссабоне в 1996 году. Глубина понимания американским профессором сущности и причин возникновения демократии просто поражает. Оказывается, демократическая система — это продукт экономического развития. По его мнению, причиной всему является наличие интенсивного экономического роста. Он существенно усложняет экономическую и социальную структуры, что, в свою очередь, делает невозможным полный государственный контроль над обществом и экономикой, а это приводит к возникновению независимых центров власти («базирующихся на частном владении капиталом»). Необходимость же баланса интересов этих центров, вконце концов, порождает демократическую систему [142]. При этом автор подчеркивает: «Если вам нужнадемократия, обеспечьте экономический рост» [36].