Возмездие Мары Дайер (ЛП), стр. 41
Звук разбивающегося стекла вывел меня из задумчивости. Мужчина сидел ровно за столом и смотрел в никуда.
Нет, не в никуда. Я проследила за его взглядом на портрет, висевший на противоположной стене. Его нарисовал один из учеников, и хоть профессор отказывался говорить какой, у меня были подозрения — стиль довольно узнаваем. Картина блестела от остатков напитка, из-за чего кожа и волосы профессора казались влажными. Резкий запах виски смешался с ароматом старых книг.
— Что такое? — ласково спросила я.
Он не ответил, и я встала между столом и портретом. Мужчина смотрел прямо сквозь меня, словно я была невидима.
Но сегодня он меня увидит. Он меня почувствует.
Я обошла стол и подобралась к креслу.
— Как вас зовут? — уже грубо поинтересовалась я. — Скажите.
Он слабо улыбнулся. Я задавала один и тот же вопрос на протяжении многих лет. Каждый раз он давал мне новый ответ.
Но сегодня он потянулся за куском бумаги — вырванным кусочком карты. Мое сердцебиение участилось. Он написал что-то на неизвестном мне языке и показал.
Я провела пальцами по словам.
— Я люблю вас.
— Я тебя вырастил, — ответил он, не встречаясь со мной взглядом.
— Это не так. Меня растила Сара Шоу…
— До твоего восемнадцатилетия. Затем я забрал тебя, обучил…
Я подошла ближе и прижала ладонь к его щеке. Он дернулся. Я не шевельнулась.
— Я знаю, что вы следили за мной с детства. Я знаю, что вы чувствуете за меня ответственность. Но вы не мой отец, а я уже не маленькая девочка.
— Это неправильно. — Его голос ничего не выражал.
Я запрыгнула ему на колени.
— Мне это не кажется неправильным. — В комнате не было других звуков, кроме нашего дыхания и шороха от ремня, вытаскиваемого через петли. Я поцеловала его под подбородком. Он судорожно вздохнул, и я быстро поцеловала его в губы.
Этого было достаточно.
Когда я проснулась утром, профессора уже не было. Девять месяцев спустя у меня родилась дочь. Мы не виделись с ним на протяжении двадцати одного года.
Лорелтон, Род-Айленд
Двадцать один год спустя
Профессор постучал в дверь моего коттеджа в день, когда Индира окончила свое обучение в Брауне. Я не хотела открывать, но знала, что выбора нет. Он ни на день не постарел с момента нашей последней встречи. С другой стороны, я тоже.
— Я нашел его, — сказал он с горящими от детской радости глазами, выглядевшими неуместно в сочетании с темным деловым костюмом. Он был похож на гробовщика.
— Что вы здесь делаете?
— Я нашел его.
— Прошу, уходите, — сухо произнесла я.
— Мара…
— Не смейте называть меня по имени! Вы не имеете права со мной разговаривать.
Он закрыл глаза.
— Можно войти?
— Нет.
— Прошу.
Я хотела захлопнуть дверь у него перед носом, но знала мужчину достаточно хорошо, чтобы понимать — он все равно не уйдет. Будет стоять, спать, преследовать меня на каждом шагу, пока не передаст послание, которое, по его мнению, я должна услышать.
— Вы бросили меня, — сказала я, впуская его внутрь. Необязательно облегчать ему задачу.
Взгляд профессора уткнулся в пол.
— Я видел, что с ней случится, если я останусь. Я сделал это, чтобы защитить вас.
— Как удобно, не правда ли? Так можно оправдать любой поступок. Просто скажите, что иначе быть не могло, у вас не было выбора. Так зачем вы пришли? Что вам нужно от меня? Я хочу, чтобы вы ушли до прихода Инди.
— Есть одна девушка. Мне нужно, чтобы ты с ней подружилась. Она страстная, очень умная, но скептичная. — Он спешно выпаливал слова — никогда не видела его столь возбужденным. — Она не станет меня слушать. Ты единственная, кому удастся убедить ее сделать все, что нужно, чтобы завести ребенка.
— И зачем мне это делать?
— Твоя дочь беременна.
Я пораженно заморгала.
— Что?
— Она не хотела говорить тебе до выпускного. Считала, что ты ее осудишь. У нее с скоро свадьба.
Я села и облокотилась на колени, опустив голову в руки.
— Это неизбежно, Мара… Ее дитя может оказаться…
Я резко подняла голову.
— Вы что-нибудь видели?
— Судьба ребенка слишком плотно связана с моей, я не могу различить нити. Но я знаю, что мы нуждаемся в мальчике Наоми. Нам нужен Спаситель. Просто на случай, если Индира окажется…
Тенью. Как я. Ему не нужно было произносить это вслух.
— Твои способности иссякнут, когда дитя Индиры начнет проявляться. Но если Наоми родит мальчика, мы сможем найти выход… если ты умрешь от его руки, то сможешь повернуть все вспять. Закончить этот круг.
— Смогу.
— Гарантий нет, ты же знаешь.
— А девушка? Что случится с ней?
— Выбор за ней. Если она согласится, то умрет.
Рискованно. Но я согласна, ради блага своей дочери. На следующий день мы с профессором полетели в Лондон.
44
— Он здесь! — закричал Даниэль. — В Нью-Йорке!
Я подняла голову с кухонного стола, морщась от затекшей шеи. Я что, заснула?
— Который час? — хрипло поинтересовалась я.
— Время вставать, — радостно ответил брат. Он был одет в выглаженные джинсы и рубашку, рядом стояла Стелла. Ее свежая одежда и бодрый вид меня раздражали.
— Я подумывала разбудить тебя и отправить в постель, — сказала она, попивая апельсиновый сок. — Но Даниэль меня остановил.
— Ты выглядела довольно жалко, — добавил братец.
Я не смогла придумать равносильно дерзкий ответ, но тут на кухню зашел Джейми, потирая сонные глаза.
— Кто в Нью-Йорке?
— Лукуми! Или как его там! Он читает лекцию в Колумбийском университете. — Даниэль повернул свой ноутбук, чтобы показать объявление Кафедры Сравнительной Литературы, и зачитал его вслух, пока я читала про себя: «Последняя девушка: Архетипы Юнга в поп-культуре, лекция представлена д-ром медицинских и философских наук А. Лукуми. За билетами обращайтесь в Колумбийский офис по делам студентов».
Джейми стал перед холодильником.
— Ты уже закончил говорить?
— Да, — прищурился Даниэль.
— Тогда мне может кто-нибудь объяснить, почему в доме нет сливочного сыра?
Братец его проигнорировал.
— Это сегодня! Я ухожу в четыре.
Я посмотрела на время. Оставалось два часа. Почувствовав прилив энергии, я встала со стула. Надо успеть переодеться, может, даже принять душ. Такое пропустить нельзя.
— Что ты делаешь? — спросил Даниэль.
— Собираюсь привести себя в менее жуткий вид. А затем, естественно, пойду с тобой.
Он покачал головой.
— Этого он и ждет. Он знает, кто ты, Мара… он был в твоей больничной палате и на вокзальной платформе. Этот человек преследовал тебя, не так ли?
— Так…
— Тогда он знает, что ты появишься.
— Тебя он тоже узнает. Разве ты не слушал? Он хочет вывести нас на чистую воду. Ему известно все и про всех, про всю нашу семью! Лукуми определенно знает, как ты выглядишь.
— Возможно, но я не планирую попадаться ему в поле зрения. А даже если и так, то что? В конце концов, я приехал посмотреть колледжи. Это естественно, что я буду…
— Слушать лекцию? — фыркнул Джейми. — Я бы не назвал это естественным.
— Естественно для Даниэля, — я взяла булочку из пакета на столешнице. — У нас есть арахисовое масло?
Парень скривился.
— Ты собираешься намазать его на бублик?
— Ну да.
— Да кто ты такая, Мара Дайер?
Я его проигнорировала.
— И каков твой план? — спросила я брата, откусывая большой кусок бублика с арахисовым маслом. — Накинешься на него прямо на сцене?
— Я собираюсь послушать лекцию, а затем проследить за ним. Хочу знать о нем все, начиная с того, где он живет.
— А затем, когда твоя миссия в духе «Скуби-Ду» закончится?
— Заставлю рассказать, как тебя излечить.
Его слова застали меня врасплох. Однажды я этого хотела — исцелиться. Быть спасенной. Я молила Ноя, чтобы он сделал это, но он не мог. Я не была сломленной.