Искушай меня снова, стр. 17
Разочарование кольнуло ее. Она надеялась, что он хоть что-то видел в ту ночь и мог пролить свет на случившееся.
– На судне был ящик, принадлежавший моему отцу. Что еще?
Его губа чуть приподнялась.
– Джаббар, госпожа.
– Но почему вас оставили охранять пару сувениров и альбомы? – удивилась Кейт. – Разве вы не должны были остаться в гостинице, чтобы...
– Охранять богиню? – договорил он за нее. – Ваш отец думал, что лорд Гэбриел скоро вернется.
– Где же он был?
Ашраф опустил глаза.
– Это не мое дело.
Станет ли Ашраф лгать, чтобы защитить хозяина? А может, это он и похитил статуэтку, а ночью вернулся в гостиницу и убил отца...
Она с трудом сдерживала дрожь. Когда в тишине хрустнули дрова в камине, она почувствовала, что они совершенно одни. Он может подумать, что она вычислила его. Если бы он решил вдруг вытащить нож из складок своего странного одеяния...
Она прогнала свои страхи. Он не станет убивать ее, понимая, что горничная сразу же укажет на него.
– Когда вы узнали о том, что... произошло?
– На рассвете. Ваш отец и хозяин не появились в бухте, и я побежал в гостиницу. На столе в их апартаментах была кровь. Хозяин гостиницы, покарай его Аллах, бегал по берегу в поисках носильщиков, которые отнесли бы моего хозяина к врачу. – Ашраф замолчал, склонив голову. – Вашего отца отнесли в замок паши, где стали готовить к похоронам.
– Паши?
– Правителя Каира.
Она облокотилась на кресло, пытаясь сосредоточиться. А что, если статуэтку украл паша? Или она не желает верить в то, что ее отца убил англичанин? Человек, которого она принимала у себя в доме как почетного гостя.
Отбросив сомнения, она спросила Ашрафа:
– Вы не последовали за убийцами?
– Нет, госпожа. Я был рядом с раненым хозяином. Паша послал охрану обыскать город, но они вернулись ни с чем.
– Расскажите мне о паше. Что он за человек?
Ашраф развел руками:
– Я родился в Хартуме, поэтому мало что о нем знаю.
Этот ответ взбесил девушку.
– А ваш хозяин что за человек?
– Язычник, – презрительно скривив тонкие губы, ответил Ашраф. – Он не достоин даже мыть ноги дочери профессора Талисфорда.
Кейт нервно рассмеялась:
– Зачем же тогда вы у него служите?
– Я должен ему подчиняться, – поднял брови араб. – Понимаете, я принадлежу ему. Я его раб.
Глава 9
ЧЕЛОВЕК С ЛИЦОМ – ЧЕРЕПОМ
– Что ты предпочитаешь? – спросил Майкл, открыв бар, где стояло множество хрустальных графинов.
Гейб расположился в кресле-качалке возле огня. Кабинет выглядел почти так же, как и в пору его юности. Тяжелые зеленые шторы на окнах, на полках – альбомы, десяток свечей. Он был почти уверен, что увидит потертый ковер, на котором стоял, выслушивая нудные нотации отца.
– Все, кроме джина.
Майкл ухмыльнулся:
– Странно, что никто из нас не стал алкоголиком.
– Или религиозным деятелем, как мама.
Когда Гейб был мальчишкой, мать заставляла его часами стоять на коленях в церкви на гранитном полу, склонив голову и скрестив на груди руки. Но вместо того чтобы каяться в своих грехах, Гейб представлял себе драконов и другие диковинные существа, которые ему рисовало воображение.
Когда ему исполнилось восемнадцать, он сбежал из дома и уехал в Лондон в поисках развлечений. Он увлекался женщинами, но как огня боялся мамаш, у которых были дочери на выданье. Однажды он проснулся в постели незнакомой женщины. Видимо, накануне хватил лишку, и ему пришлось выпрыгнуть в окно – в дверь ломился муж.
Он пробовал писать портреты, но очень скоро ему это прискучило, и он стал ездить по окрестностям, делая наброски. Скитания привели его в шумный Оксфорд. Там он совершенно случайно попал на лекцию Генри Талисфорда о древних цивилизациях. Гейб предложил сделать иллюстрации к книге, которую профессор собирался написать. А потом, охваченный страстью к приключениям, оплатил это несчастное путешествие в Африку.
Все это осталось в прошлом, и пора было подумать о настоящем. Он взял со стола тетрадь, пролистал. Это был словарь. Английские слова и еще какие-то на незнакомом ему языке были написаны ровным почерком Майкла.
– Это цыганский? – спросил Гейб, когда Майкл протянул ему стакан виски.
– Романский, – ответил брат, устраиваясь в кресле напротив, и тоже снял пиджак и жилет. Как и Гейб.
– Я хочу научиться говорить на языке народа Вивьен. Но пока не могу похвастаться успехами.
Вспомнив свою стройную темноволосую невестку, Гейб с удивлением пожал плечами:
– Значит, ты женился на женщине, которая выросла среди цыган? А бабушка считает, что только я нарушаю семейные традиции.
Майкл поднял бокал:
– Давай выпьем за страстную любовь.
Они чокнулись, Гейб не стал говорить о своем скептическом отношении к любви. Одна лишь мысль о женитьбе вызывала оскомину, стоило вспомнить о несчастливом браке родителей и рассказах отца. Его мысли перешли на брата. Он подумал о том, как изменился старший брат. Четыре года назад Майкл овдовел и пустился во все тяжкие, чтобы заглушить боль утраты. Теперь его было не узнать. И Гейб невольно подумал о том, не упустил ли он сам чего-то важного в жизни.
И почему-то вспомнил о Кейт с ее холодными зелеными глазами и чопорными манерами. Уж она-то превратит жизнь любого мужчины, решившегося на ней жениться, в сущий ад. Слава Богу, это будет не он.
Откинувшись на спинку, он наслаждался своей свободой и вкусом напитка.
– Хорошее виски. Ради этого стоило вернуться в цивилизацию.
– Расскажи о своем путешествии, – попросил Майкл. – А главное, о том, что случилось с Генри Талисфордом.
Гейб глотнул еще виски и почти не почувствовал вкуса. Даже в тридцать он боялся признаться старшему брату в своем поражении.
– Это длинная история, – попытался он вывернуться.
Майкл пристально посмотрел на него:
– Сегодня вечером я свободен.
Повернувшись к окну, Гейб вспомнил ту страшную ночь и содрогнулся.
– В тот вечер я вышел в город, – начал он неохотно. – Неподалеку от гостиницы познакомился с женщиной. Очень красивой...
Она игриво улыбнулась ему. Темнокожая, глаза с поволокой, в просторном одеянии. Он забыл обо всем. Ведь целых четыре года он провел в дикой пустыне. Ясмин, так звали женщину, привела его в маленький домишко неподалеку от рынка, напоила густым сладким вином и стала плясать. Кровь у него забурлила...
Много часов спустя он очнулся и понял, что уже далеко за полночь и Ашраф, должно быть, уже отправился в гавань.
Несмотря на протесты Ясмин, он поднялся и шатаясь вышел в темноту. Каким-то чудом нашел гостиницу, и как только он вошел в апартаменты, почуял опасность.
Голова закружилась, и он схватился за стену. Грубый камень все еще хранил дневное тепло. Вино, с досадой подумал он. Она что-то в него подсыпала?
Он заморгал, пытаясь сосредоточиться, и постепенно стал различать столы и стулья, банку с водой возле двери. Ничего необычного. И все же что-то было не так.
Он потянулся к поясу за ножом, но его не оказалось на месте – забыл в доме Ясмин.
Слегка пошатываясь, он направился к спальне. Там было тихо. Слишком тихо. Балконная дверь открыта, прохладный ночной бриз колышет шторы, деревянные ставни распахнуты. Лунный свет змейками извивается на полу. Постель профессора пуста.
– Генри, – прошептал он. Никто не ответил.
Гейб внимательно всмотрелся в угол комнаты. В полутьме увидел открытый сундук. В душу закралась тревога. Статуэтка!
Он направился к сундуку и заметил, что кто-то лежит на полу. Опустился на колени. Ужас охватил его. Генри Талисфорд лежал неподвижно. С замирающим сердцем Гейб потрогал шею профессора, но не нащупал пульса. Темная лужица растеклась у его головы. Гейб почувствовал запах крови.
Убийцы!
Легкое движение в темноте заставило его напрячься. Сжав кулаки, он вскочил на ноги. Фигура в длинном балахоне стояла в темном углу. Озаренный лунным светом мужчина держал в руке золотую статуэтку. Его бледное аристократическое лицо показалось Гейбу знакомым.