За миг до полуночи, стр. 28
– А в третий раз? – все также тихо спросил Алексей. Только бы его не спугнуть! Политики – профессиональные лгуны. Пока Сажин в растерянности, надо его дожимать. Похоже, что сейчас он говорит правду.
– В третий? Ах, да. Пастухом я был дважды. Не сразу удалось собрать дружину под свои знамена. Времена изменились. Знаете ли, сейчас с этим проблемы.
– Значит, в последний раз она отказала вам, когда вы уже занялись политикой?
– Не совсем так. Сначала я занялся бизнесом, а потом уже политикой. Но к делу это отношения не имеет. Если вы хотите ознакомиться с моей биографией, она есть в Интернете. На моем сайте. А в третий раз мне отказали гораздо раньше. Больше я к этому разговору не возвращался.
– Хорошо, оставим это. Итак, вы подумали, что это чья-то злая шутка. Я имею в виду открытку. А потом позвонили Нечаевой. У вас ведь был роман двадцать пять лет назад. Вернее, он начался двадцать пять лет назад. И, как я понял, продолжается до сих пор. Других женщин в вашей жизни не было.
– Вы догадливы, – усмехнулся Сажин.
– И что сказала Наина Львовна?
– «Какая чушь, не бери в голову».
– Так почему же вы все-таки приехали?
– Вы не поверите. Я сутки мучился этим. И все время думал: а вдруг? С одной стороны, как вы правильно заметили, это сильно повлияло бы на мою политическую карьеру. Хотя, по сути, я не виноват. Я даже не знал, что кто-то из них ждет ребенка. С Наей мы крупно поссорились еще в начале весны. Я ушел, хлопнув дверью. А в сентябре мне позвонила Люся, в общежитие, и сказала: «Она уезжает». И я ринулся на вокзал. Мы почти полгода не виделись. Оказывается, в эти полгода и случилось. С другой стороны… Он ведь может быть моим сыном, вы понимаете? Какой бы он ни был, это же сын! Мой сын! При одной мысли об этом все во мне меняется. И я вдруг понимаю, что готов изменить всю свою жизнь. Я слишком ее люблю. Я всегда хотел, чтобы у нас был ребенок. Но разве так может быть? Нет. Это невероятно! Что за двадцать пять лет она мне ничего не сказала!
– Значит, вы уверены, что это не Наина Львовна? Ну, мать Монти?
– Если бы был, я бы сюда не приехал, – отрезал Сажин. – Я же говорю, что мучился сутки. Потом решил: нет, не может быть. Она мне не врет. Поехал на деловую встречу, которая была у меня назначена на девять вечера. И, вы не поверите! Мне в голову ничего не шло! Я никак не мог сосредоточиться! Представлял себе, как здесь, в ночном клубе, они будут все выяснять. А я этого не услышу. И мне опять никто ничего не скажет. А я и не попробую узнать правду. Получается, что я струсил. Карьера дороже семьи. Или все-таки семья? Поверьте, это нелегкий выбор.
– Неужели же это так страшно? Если Монти – ваш сын?
– Мои враги уцепятся за это, если узнают, и будет скандал. Репутация политического деятеля должна быть безупречна. Был бы жареный факт, а раздуть из него пожар – пара пустяков. Я могу с пеной у рта доказывать, что ничего не знал. А они будут говорить, что знал. Что бросил ребенка в роддоме. Факт? Факт! И неизвестно, что скажет сам Мо… Матвей. Ведь у него будут брать интервью. А, судя по тому, что мы в этот вечер друг другу наговорили, парень страшно зол. Он хочет отомстить. Какой избиратель будет голосовать за человека, отказавшегося от собственного сына? Предавший семью ни у кого доверия не вызывает. От меня отвернутся все.
– Но вы все-таки приехали?
– Да, – кивнул Сажин. – Как видите.
– И какую картину вы застали?
Сажин пожал плечами и сказал:
– Стриптиз.
– Что? – удивился Алексей.
– Монти демонстрировал стриптиз, – пояснил Сажин. – Развлекал своих гостей. Это была откровенная провокация. Я приехал последним. Люди, сидящие в зале, выглядели не лучшим образом. Ная, правда, ко всему привычная, она даже улыбалась, глядя на сцену. Ада еще как-то держалась. Ася закрыла лицо руками, это я отлично помню. А Люся… По-моему, ей стало плохо. Она у нас вообще… чувствительная.
– Людмила Федоровна замечательный человек, ведь так? – спросил Алексей.
– Да. Замечательный, – энергично кивнул Дмитрий Сергеевич. – Я безмерно ее люблю и уважаю. И не надо думать, что ей повезло. Если бы вы только знали, как все было…
Десять лет назад
Как же она переживала, что так жестоко обошлась с Наей! Люся сама дала бы ей денег, чтобы подруга могла снять комнату, но та обиделась и больше не заходила. Люся терзалась. Но между Наей и Петей она без колебаний выбрала Петю. Тот настаивал:
– Твоя подруга должна съехать.
– Но почему? Почему?!
– Если ты пойдешь у нее на поводу, она превратит твою квартиру в притон!
– Она не такая!
– Я сам все видел. – Петя насупился. Потом, поморщившись, сказал: – Она и меня поставила в глупое положение. Если я сейчас скажу: Люся, давай распишемся, и я к тебе перееду, ты подумаешь, что это из-за квартиры.
– Ничего я не подумаю, – покраснев, сказала Люся.
– Нет уж, останусь в общежитии.
И Петя к ней не переехал. Да и далеко ему было ездить с утра в институт, на лекции. А он не любил пропускать занятия. Петр Рябов шел на красный диплом. Он вообще был парнем толковым, и в родном колхозе его возвращения ждали с нетерпением. Люся тоже понимала, что это неизбежность. Она нашла подробный Атлас СССР и, шевеля губами, высчитывала, пользуясь линейкой, сколько километров до Петиной маленькой родины.
– А поезда туда ходят? – спрашивала она.
– От железнодорожной станции автобус ходит. Три раза в день.
– Господи, как же мы будем? Это ж десять часов на поезде! И автобус! А где ты будешь жить?
– Дома, где ж еще? С матерью.
Отца Петр Рябов не знал. Вырастившую его в одиночку мать он почитал так же свято, как икону, которой его перекрестила в день рождения восьмидесятипятилетняя прабабка, глава семьи и деревенская староста. Властями не назначенная, официально не признанная и соответствующих бумаг не имеющая, но споры между местными разбирала она, и никто ее решения не обсуждал. Прабабушка давно умерла, но на деревне ее помнили и рассказывали о ней легенды. О ее справедливости и мире, который при ней царил. Мать Петра Рябова тоже ждала с нетерпением возвращения сына. А ждать ей пришлось долго: сначала армия, потом институт. Люся с трепетом думала о женщине, к которой скоро уедет Петя. Она уже решила, что будет ездить к любимому при каждом удобном случае. Как-то ее примут?
Вышла замуж Ада, и, вернувшись из свадебного путешествия, забежала на минутку к подружке.
– Ну как? – накинулась на нее Люся. – Рассказывай!
– Лучше не спрашивай, – отмахнулась Ада.
– Что случилось? – всплеснула руками Люся. – Он заметил?!
– А разве этого можно не заметить? – усмехнулась подруга.
– Но Слава же погиб! Ревновать-то не к кому!
– Ты думаешь, мой муж в это поверил? Сколько одиноких мам рассказывает детям о папе-летчике, разбившемся в авиакатастрофе? Или об авариях, в которых якобы погиб их отец в тот момент, когда они уже хотели расписаться?
– Но ведь это же правда! В твоем случае – чистая правда! – разгорячилась Люся.
– Не совсем. Ты же знаешь, что Слава меня бросил. Что он хотел жениться на другой.
– Об этом рассказывать вовсе не обязательно, – поджала губы Люся. – Если хочешь, я сама с твоим мужем поговорю.
– О чем? – испугалась Ада.
– Расскажу ему, как все было. Что ты встречалась с моим братом. Фотографии покажу. Место, где он похоронен.
– Думаешь, моему мужу это интересно? – грустно спросила Ада. – Ему важен сам факт. Его жена оказалась не девственна.
– Он кому-то рассказал? Я имею в виду, родителям?
– Слава богу, нет! Хватило ума. Это наша с ним тайна. Ничего, утрясется, – она все также грустно улыбнулась и спросила: – Ну а ты как?
– Все хорошо.
– Как Петя? Расписываться не собираетесь?
– Ему ж в колхоз.
– Ну и что? – пожала плечами Ада. – Распишетесь, он останется здесь. А работу мы ему найдем.