Проповеди 3, стр. 34
Пятница 1-й седмицы Великого Поста
Мы совершили сегодняшнее богослужение, и сердца наши умилились, умягчились молитвою ко Господу, потому что все православное богослужение покаянное. Это нужно для того, чтобы нам прийти в чувство – чувство сознания нашего греха перед Богом.
Грех есть всякое противление воле Господней. Каждому из нас Бог хочет Царствия Небесного, каждого хочет спасти, а мы все хотим своего и из-за этого всячески спасению сопротивляемся, идем против рожна. Поэтому в нашей жизни очень многое происходит не так. Нам все чего-то хочется, мы стремимся к чему-то, а оказывается, надо совершенно другое делать. Господь премудро наше спасение старается устроить, Он нас жалеет, любит, и мы должны осознать всю свою неразумность перед Богом, увидеть, сколько мы совершаем грехов оттого, что в нас кипят всякие страсти: и гордость, и зависть, и гнев, и сребролюбие, и чревоугодие, и блудность, и уныние, и любовь к излишним словам.
Но самое главное, в чем извращена наша природа, состоит в том, что мы любим только себя. А Господь дал нам две заповеди, с помощью которых мы можем войти в Царство Небесное: надо научиться любить Бога и ближнего своего, как самого себя. Важно именно как самого себя. Потому что вообще-то мы людей любим. Редко бывает, что человек такой злодей, так всех ненавидит, что желает убить. Нет, обычно каждый добр и к своим детям; или идет по улице, видит, кто-то упал – ну, конечно, подойдет, поднимет; попросят взаймы – даст. Каждый за собой знает очень много добрых поступков, но этого крайне мало, потому что надо ближнего любить, как самого себя.
Мы многие вещи любим: и поесть, и поспать, и когда нас хвалят; любим книги интересные или интересные передачи по телевизору; может, кто любит в гости ходить или сам угощать. Много мы вещей любим, и людей любим, но себя все-таки больше, вот в чем вся беда. Господь нам заповедал не делать другому того, что не хочешь, чтоб он сделал тебе, а мы часто к другим людям относимся с недостаточной любовью, хуже, чем к самим себе, поэтому о них совершенно не думаем. Ну самый ближайший пример: вот аналой стоит, крест, Евангелие, исповедь идет. Подходит человек благочестивый, верующий, любящий Бога – и забывает обо всем: что за ним стоит толпа из ста человек; что люди нервничают из-за того, что служба задерживается – может, кому домой надо скорей спешить; что батюшке тоже во время службы нужно хоть немножко, хоть пять минут помолиться, а не всю службу у исповеди простоять, он и так бегает туда-сюда. Человеку дело только до себя: как, да что, да почему, да зачем – я вчера, нет, не вчера, вы знаете, позавчера, и вот я позавчера поехал, я там это сделал… Совершенно не относящиеся к исповеди вещи. Или начинает раскланиваться: один земной поклон сделает, другой земной поклон сделает, а остальные все ждут.
Почему это происходит? От недостатка любви. Потому что человек думает только о себе: вот я, вот крест и Евангелие, вот мой батюшка, и мне надо от него и совет получить, мне надо ему покаяться. Только я, а все остальные, которые вокруг меня стоят, – это какие-то пни. Иногда эти пни меня задевают; а если стоит и мне мешает, я вот так рукой его отодвину. Часто наблюдаешь страшную картину, как к кресту люди подходят, например. Каждый хочет приложиться губами к изображению распятого Христа Спасителя и при этом отталкивает других. Так этот же самый Христос и сказал: "Люби ближнего, как самого себя"! Но человек, прикладываясь к Его кресту, совершает преступление – нарушает эту любовь. Христос пришел для того, чтобы научить любви, а тут прямо наоборот. Лучше совсем не подходить, чем подходить вот так.
Так же и у Чаши, и так во всем. То есть у нас нет смирения, нет видения другого человека, нет понимания, что ближний – это не просто предмет, одетый в пальто и платок, а живой человек, у него своя душа, своя боль. У него дома скандалы, может быть; или он очень тяжело болен; или у него жизнь так сложилась, что страшно представить – если бы нам такое, мы бы давно бы уже умерли, а вот его Господь хранит по каким-то причинам. Мы не чувствуем, что вокруг нас живые люди; не просто предметы, которыми можно как-то управлять, а каждый человек – это величайшая драгоценность перед Богом, каждый человек стоит любви. А у нас, в силу нашего помрачения, все обращено на себя: мои дела, мои заботы, как я себя чувствую. У некоторых это чуть дальше распространяется: моя жена, мои дети. А уж дальше это редко кто: там мать или отец – об этом почти никто и не думает, они уже считаются дальними родственниками, не говоря о братьях, сестрах.
Вот такая беда. Это и есть, собственно, грех, который над нами властвует. Это есть то беззаконие, которое распяло Христа. Потому что Христос пришел в мир, чтобы показать людям Свою любовь, научить их любви, а люди из зависти Его распяли. Вот так же стояли, такие же простые мужики, бабы. Их научили, и они кричали: "Распни, распни Его!" – и показывали пальцем. Неделю назад кричали: "Осанна в вышних, благословен грядый во имя Господне!" – а через неделю: "Распни, распни Его!" Как настроят их, так они и идут. Нету ни рассуждения, ни любви, ни смирения, ни понимания, живут как в чаду каком-то. И так же и мы с вами. Мы все время забываем, для чего Церковь существует на земле – чтобы нам научиться любви, преодолеть рознь мира сего, стать воистину братьями и сестрами во Христе, почувствовать это. А у нас желание весь мир подчинить только себе, использовать только для себя.
И вот человек-грешник, который весь мир вроде поставил на службу себе, – он все и изгадил, потому что не относится к миру как к дару Божию. Стремление только потреблять: мне надо дерево, значит, спилю; мне нужно еще что-то, значит, добуду; а после меня хоть потоп. Абсолютно наплевательское отношение. Отчего это происходит? От недостатка любви и от недостатка понимания, от того, что человек обращен только на себя. И это зло выражается в чем угодно. Вот, например, один человек ругает другого. Ну, допустим, тот даже виноват, но ты-то сам грешник, как же ты можешь другому говорить, что он такой-сякой, когда ты сам такой же такой-сякой и даже еще хуже? А у нас это постоянно, нам только бы свое отношение заявить. Вот в нас кипит – и нам надо обязательно выплеснуть.
Если нам нравится человек, мы готовы его ласкать; если не нравится, мы его отодвигаем. Возникло чувство зависти – значит, завидуем; возникло чувство блудное – значит, услаждаемся; если увидели какую-то вещь и нам хочется ее – значит, мыслим, чтобы нам только ее заполучить. И так во всем, мы живем только чувствами, а они воспаляются от геенны, от ада преисподнейшего, от нашей греховной, падшей природы. А нам надо стараться жить не по чувствам, а по заповедям Божиим. Есть заповедь – и надо ее исполнять; понимаешь не понимаешь, хочешь не хочешь, можешь не можешь – а надо.
И если мы будем заповеди Божии исполнять, то постепенно наша жизнь начнет исправляться, а если не будем исполнять заповеди Божии, то все как один погибнем. Что значит погибнем? Значит, мы, несмотря на нашу веру, в Царство Небесное не войдем, потому что и бесы тоже веруют, но не могут они в Царствие Небесное войти, будучи злыми по своей природе. Нам наша жизнь дана, чтобы мы не просто ее проели, пропили, прожили, а чтобы мы все время копили добро. Как Господь говорит: в Бога надо богатеть. Надо постепенно самого себя из скандалиста, раздражительного, блудного, нахального, жадного, еще всякого человека превратить в существо кроткое, спокойное, смиренное, нераздражительное, любовное, уважающее другого человека, уважающее его бесценную свободу. А мы постоянно посягаем на свободу других людей.
Часто слышишь: батюшка, что бы мне такое сделать, чтобы кого-то из своих домашних в церковь притащить? во что бы то ни стало заставить его креститься, насильно, насесть на него. Но если Сам Господь Иисус Христос его не тащит на аркане, то какую ты имеешь наглость так к человеку относиться? Может быть, он не хочет Царствия Небесного. Как ты можешь заставить, если Бог, величайший Бог, всемогущий Бог не нарушает свободу другого человека? А у нас нет, раз я полтора года назад стала ходить в храм, и он должен. У нас своеволие: наш любимый человек в храм не ходит, и мы от этого терпим скорбь, но вместо того, чтобы с этой скорбью смириться, мы начинаем нудить его, приставать, превращать жизнь его в ад, и он в результате еще дальше отвращается. Вместо того чтобы молиться, чтобы Господь его спас, мы, наоборот, все время зудим, зудим, пока мысль о Боге вообще у него муку не вызовет. У нас даже в делах веры и то этот эгоизм проявляется: только бы добиться своего, причем во что бы то ни стало.