Почти как люди. Город. Почти как люди. Заповедник гоблинов, стр. 101

— Мы их здорово напугали, — сказал я. — Иначе они никогда бы не позвонили. Быть может, они боялись, что мы замышляем нечто такое, о чем они даже не в состоянии догадаться. Поэтому они попытались меня убить, поэтому они пытались запугать тебя.

— «… Полиция настоятельно просит всех, — надрывался диктор, — воздержаться от посещения центра города. Тут колоссальные заторы в движении, и вы только осложните обстановку. Оставайтесь дома, сохраняйте спокойствие…»

Они допустили ошибку, подумал я. Не позвони они Джой, у них, возможно, все пошло бы гладко. Я, конечно, был еще жив, но им не понадобилось бы много времени, чтобы это обнаружить, а тогда-то они разделались бы со мной по всем правилам, на этот раз без промаха. Но они запаниковали и допустили эту единственную ошибку, и теперь все кончено.

По дороге вприпрыжку бежала какая-то громоздкая, неуклюжая тень. Радостная, ликующая тень, которая возбужденно подскакивала на бегу. Она была огромной и косматой, а под ее подбородком болтался вывалившийся из пасти язык.

Она добежала до нас и плюхнулась задом в пыль. Восторженно застучала по земле хвостом.

— Вы сделали свое дело, дружище, — произнес Пес. — Вы выманили их из укрытия. Выставили их напоказ. Теперь ваш народ знает…

— Ты здесь?! — вскричал я. — Ты же сейчас должен быть в Вашингтоне!

— Существует немало средств сообщения, — пояснил Пес, — более быстрых, чем ваши самолеты, а чтобы установить местонахождение какого-нибудь существа, есть способы получше ваших телефонов.

Правильно, подумал я. Ведь он сегодня был с нами до самого рассвета, а с первыми лучами солнца объявился в Вашингтоне.

— Пришел мой черед свихнуться, — слабым голосом проговорил Хиггинс. — Такого не бывает, чтобы собака разговаривала.

— «… Мы просим вас сохранять спокойствие! — пронзительно вопил диктор. — Нет никаких оснований для паники. Никто, конечно, не знает, что из себя представляют эти объекты, но не может не быть какого-то объяснения этому явлению, и наверняка достаточно простого. Полиция контролирует создавшееся положение, и нет никаких оснований…»

— Мне кажется, я слышал, — сказал Пес, — как кто-то вроде бы произнес некое слово «врач». А что такое «врач», я не знаю.

— Врач — это тот, кто чинит тела других людей, — объяснила Джой. — Паркер ранен.

— Ах, вот оно что, — протянул Пес. — У нас есть аналогичное понятие, но, вне всякого сомнения, мы это делаем по-иному. Поистине поразительно, какое множество различных методов ведет к достижению одних и тех же целей.

— «… Количество их растет! — визжало радио. — Громоздясь друг на друга, они уже поднялись до окон шестого этажа, и распространились далеко в глубь окрестных улиц. Такое впечатление, будто сейчас они прибывают быстрее, чем раньше. Эта гора растет с каждой минутой…»

— А теперь, — проговорил Пес, — когда моя миссия закончена, я должен воскликнуть: «Прощайте!» Мне было приятно навестить ваши края. У вас очаровательная планета. И в грядущие времена вам лучше держаться за нее покрепче.

— Погоди минутку, — сказал я. — Есть еще столько вопросов…

Но я говорил в пространство — Пес уже удалился. Не в каком-нибудь направлении, а просто его не стало.

— Будь я проклят, — сказал Хиггинс. — Он в самом деле был тут или мне это почудилось?

Я знал, что это в порядке вещей. Он побыл здесь, а теперь отправился к себе домой — на ту далекую планету, в то неведомое измерение, откуда был родом. И я знал, что он никогда бы нас не покинул, если бы в нем еще здесь нуждались.

Сейчас дела наши пошли на лад. Люди узнали о существовании кегельных шаров, и теперь они выслушают нас — и Старик, и сенатор, и президент, и остальные. Они примут все необходимые меры. Быть может, они начнут с того, что объявят мораторий на все деловые операции, пока сделки с участием пришельцев не будут отсортированы от сделок между настоящими людьми. Потому что, с точки зрения закона, сделки пришельцев квалифицируются как мошенничество, если учесть, какими они пользовались деньгами. Но даже если они и не были мошенничеством, это не меняло дела, потому что теперь человечество знало или узнает в недалеком будущем, что происходит, и предпримет какие-то меры, чтобы этому воспрепятствовать и уцелеть; люди сделают все необходимое, чтобы положить этому конец.

Я протянул руку, открыл заднюю дверцу и жестом пригласил Джой сесть в машину.

— Поехали, — сказал я Хиггинсу. — Меня ждет работа. Нужно написать статью.

Я представил себе физиономию Старика в тот момент, когда я появлюсь в редакции. Я уже мысленно репетировал речь, с которой перед ним выступлю. А ему придется сидеть и слушать, потому что в моих руках потрясающий материал. Такой материал был у меня одного, и он вынужден будет меня выслушать.

— Редакция подождет, — сказала Джой. — Сперва мы найдем врача.

— Врача?! — воскликнул я. — Да мне не нужен никакой врач!

Я стоял, пораженный не столько тем, что у меня вырвались эти слова (потому что совсем недавно врач был бы мне очень кстати), сколько спокойствием, с которым я воспринял этот факт, случайно обнаружив нечто, свершившееся без участия моего сознания и осознанное не сразу, так что я даже не удивился.

Я ведь действительно больше не нуждался в медицинской помощи. Грудь не болела, живот успокоился, колени не подгибались. Я подвигал руками, чтобы испытать грудную клетку, и убедился, что не ошибся. Если там раньше и было что-нибудь сломано, то уже все срослось.

«Поистине поразительно, — сказал недавно Пес, в свойственной ему слащаво-сентиментальной манере, — какое множество различных методов ведет к достижению одних и тех же целей».

— Благодарю, друг мой, — столь же жеманно произнес я, взглянув на небо. — Благодарю. Не забудь прислать счет.

36

Лайтнинг швырнул на мой стол газету. Она была влажной от еще не просохшей типографской краски. Первую страницу начинал набранный жирным шрифтом заголовок моей статьи.

Я не взял ее в руки. Сидел, смотрел на нее, и только. Потом встал и, так и не притронувшись к газете, пошел к окну, чтобы выглянуть наружу. Там, к северу, освещенная батареями прожекторов, вздымалась гора, к этому моменту уже значительно поднявшаяся над линией горизонта и продолжавшая непрерывно расти. Прошли часы с тех пор, как распростились с надеждой спасти бригаду радиокорреспондентов, которые оказались в ловушке и были погребены на крыше «Мак Кендлесс билдинг». Сейчас люди могли лишь пассивно наблюдать за происходящим, не более. Гэвин подошел к окну и стал рядом со мной.

— Белый Дом считает, — сказал он, — что следует эвакуировать жителей и сбросить на эту гору водородную бомбу. Только что пришла телеграмма. Подождут, пока покажется, что она перестала расти, и пошлют сюда бомбардировщики.

— А какой в этом смысл? — спросил я. — Ведь они нам уже ничем не грозят. Они были опасны только тогда, когда мы о них ничего не знали.

Я отошел от окна и направился к своему столу. Я машинально взглянул на запястье, чтобы посмотреть, который час, забыв, что мои часы разбиты.

Я поднял взгляд на большие стенные часы. Было пять минут третьего.

Старик до этого стоял возле стола отдела городских новостей, но теперь он подошел ко мне и протянул руку. Я взял ее, и он крепко сжал мою руку своей огромной, вдвое больше моей, лапищей.

— Отличная работа, Паркер, — сказал он. — Ценю.

— Спасибо, босс, — поблагодарил я, вспомнив, что так и не сказал ему ни слова из той речи, которую собирался произнести. И, как ни странно, нисколько не пожалел о том, что этого не сделал.

— У меня в кабинете ждет бутылка.

Я покачал головой.

Он хлопнул меня по спине и выпустил мою руку. Я пошел по проходу и остановился у стола Джой.

— Пошли, красотка, — сказал я. — Нам нужно закончить одно дело.

Она поднялась и, стоя, ждала продолжения.

— Я намерен, — заявил я, — прежде чем ночь подойдет к концу, подгрести к тебе с нескромным предложением.