Чернокнижник, стр. 51

— М-да… Не знаю даже, что и сказать. — Уилар покачал головой. — Вижу, за последние восемь лет твоя точка зрения никаких изменений не претерпела. И теперь ты, как человек во всех отношениях трезвый и здравомыслящий, собираешься присутствовать на нашем ведьмовском ковене, чтобы со всей определённостью отделить правду от вымысла, а фантазии, которыми склонны тешить себя излишне впечатлительные натуры, — от подлинных фактов?

— Совершенно верно.

— А ты не думаешь, что спустя сто лет какой-нибудь «здравомыслящий исследователь», прочитав твой отчёт, назовёт тебя самого либо «излишне впечатлительной натурой», либо человеком, подкупленным Скельвурами для того, чтобы ещё раз подтвердить все их «мистификации»?

Эрбаст пренебрежительно фыркнул, демонстрируя своё отношение к подобным предположениям. Уилар пожал плечами.

— Пока мы чересчур не увлеклись спором, расскажи мне о сборе. В любом случае тебе известно больше, чем мне.

— Рассказывать особенно нечего. Айлис Джельсальтар разослал письма всем наиболее известным колдунам, приглашая их прибыть в его замок к началу декабря.

— С целью?

— Говорят, речь пойдёт об отношениях с Церковью.

— Я так и думал. — Уилар кивнул. — В нашей среде давно уже витала мысль о необходимости создания подобного союза. Правда, до сих пор дальше слов дело не заходило… Людей нашей профессии мало, мы разрознены и зачастую ведём друг с другом смертельную вражду. Мы все как-то свыклись с ненавистью джорданитов, желающих узурпировать все права на чудеса и тайны — а между тем необходимость как-то адекватно отреагировать на эти бесконечные преследования назрела уже очень давно.

— Кхм… — Эрбаст откашлялся. — Насколько я понимаю, речь пойдёт не о союзе против Церкви.

— Да? А о чём же тогда?

— Мне представляется более вероятным, что Айлис стремится не к какой-то бездумной военной авантюре — ибо чем ещё, как не безумной авантюрой, может быть открытая конфронтация с такой могущественной организацией, как Церковь? — а скорее к дипломатическому урегулированию…

— Что?! Какому ещё урегулированию? Ты, похоже, совсем не представляешь себе настоящее положение дел. Видишь девочку? — Уилар кивнул на Эльгу. — Её собирались убить только за то, что она обладает Даром. Совершенно официально, поскольку всем было ясно, что никакого вреда она никому не причиняла и причинить не могла…

— Ну-у, — потянул Эрбаст. — Отдельные злоупотребления ещё не означают, что…

— Это не злоупотребления. Это система. Продуманная, хорошо отлаженная система. И ничего странного в этом нет. Существование людей, способных творить чудеса при помощи собственной, а не божественной силы, — кость в горле всей джорданитской церкви. И они либо эту кость проглотят, либо ею подавятся. Все совершенно закономерно. Пойми, на самом деле меня нисколько не возмущают их действия. Будь я на их стороне, я действовал бы точно так же. Но я-то на этой стороне, а не на той. И поэтому готов приветствовать любую инициативу по созданию «профессионального союза», противостоящего тем, кто хочет нас истребить. Даже если человек, собирающий такой союз, мне совершенно несимпатичен.

— Хмм… Что тебе не нравится в Джельсальтаре?

— Лично против герцога я ничего не имею. — Уилар покачал головой. — Но… он слишком высокопоставленный человек. Понимаешь? Интересы империи… Север против Юга… и тому подобное. Политика. — Уилар вздохнул. — Меня все это не интересует. Но я очень удивлюсь, если в предстоящем «дипломатическом урегулировании» Айлис Джельсальтар не планирует получить большую личную выгоду. Он один из самых влиятельных людей в Северной Империи и, кроме того, один из ближайших родственников нынешнего правителя Шарданиэта…

— Думаешь, он предложит вам поддержать его в борьбе за корону, обещая в случае своего вступления на трон как-то усмирить джорданитскую церковь? — понизив голос, спросил Эрбаст.

Уилар пожал плечами.

— Все может быть.

Глава 13

Была глубокая ночь, когда Уилар Бергон в комнате на втором этаже трактира при помощи угля нарисовал круг, заключённый в квадрат. В образовавшихся четырех треугольниках он написал четыре имени, над каждой из четырех вершин вывел замысловатый символ.

Затем он сел в круг, скрестив ноги, и задул свечу.

Он дышал медленно и глубоко, делая паузы после каждого вдоха и выдоха. Чтобы очистить сознание, он сконцентрировался на произнесении одного из слогов, составляющего четвёртую часть Невидимого Ключа. Он тянул слог столько, сколько длился выдох — монотонно и едва слышно, никуда не торопясь и не стремясь ничего достигнуть. Он быстро потерял ощущение времени, а окружающие предметы, скрытые темнотой, выпали из поля его внимания в тот момент, когда он потушил свечу. Вскоре исчезли все мысли, сознание превратилось в колодец без стен, в котором, вибрируя, раскатывался последний слог Ключа. Когда Ключ вошёл в замочную скважину, Уилар повернул его, открыв ту дверь, которой был он сам.

Беспредельный тёмный океан пребывал над ним, простирался перед ним, окружал его. Возникло ощущение все ускоряющегося движения. Ритм дыхания сбился — но это уже не имело никакого значения, как не имело значения и то, что он перестал повторять слог Ключа, выбросивший его в это состояние. Дверь была открыта, и он был на другой стороне яви.

Нельзя сказать, что он знал окружавшую его тьму или умел как-то управлять ею. Законы, которые можно узнать и использовать, остались на тои стороне, откуда он ушёл, — в царстве порядка и света, на лицевой стороне мироздания. Здесь же простиралось беспредельное царство иррационального, немыслимое, непредставимое и неописуемое.

В бесконечном океане тьмы были свои течения, заводи и водовороты. Здесь не было границ между «я» и «не-я». Дыхание тьмы вливалось в Уилара и беспрепятственно текло дальше, сквозь него. Не зная ничего, он одновременно знал все. Он тёк вместе с Силой её безмолвными путями, ни к чему не стремясь и ничего не желая. Ему приходилось быть осторожным — он был тут не один. Где-то далеко, в безбрежных водах хаоса, раскинулось, подобно левиафану, исполинское тело Климединга. Хозяин Демонов сливался с тьмой в единое целое, был частью её, проникал своим естеством во множество её течений. По сравнению с ним Уилар казался мотыльком, порхающим над телом дремлющего дракона. Он не мог противодействовать Климедингу — вся его тактика заключалась в том, чтобы держаться от Хозяина Демонов как можно дальше и оставаться не замеченным им. Но и сам Климединг был бесконечно мал по сравнению с иными существами, древними и медлительными, пребывающими где-то в глубинах бездны… но и эти существа, впрочем, были ничем по сравнению с самой тьмой — вечной и беспредельной, не имеющей ни конца ни начала, хранящей в себе и обитателей хаоса, и корни иного, юного и безмятежного мира, который его обитатели считали единственно существующим.

Уилар не собирался погружаться во тьму слишком глубоко. В своём путешествии он преследовал исключительно практические интересы. Здесь, у корней мира, на изнанке упорядоченного, ему иногда удавалось отыскать различные загадочные предметы, которыми можно было завладеть и использовать в обыденном мире. Некоторые из этих предметов, перенесённые на дневную половину мира, становились осязаемыми, но большинство — нет: Кельрион не был способен вместить их. Впрочем, и «предметами» называть их можно лишь с большой долей условности — с тем же правом их можно назвать и «состояниями» и «сущностями». Чтобы завладеть такой сущностью, Уилар должен был расширить себя до её пределов, стать ею, постичь её и включить в себя. Чем-то этот процесс напоминал выращивание новых конечностей, открытие дополнительных органов восприятия, поглощение пищи или, в меньшей степени, приобретение нового имущества. Расширив себя до пределов безымянной сущности, пойманной в сети воли и волшебства, Уилар «сжимался» обратно, в более естественную и привычную форму, но связь сохранялась. Теперь он легко, даже на дневной половине мира, мог вызвать пойманную сущность снова, использовать силы и необычные способности, которые она давала. Большинство тех заклятий, которые Эльга наблюдала за время их совместного путешествия, были уловлены Бергоном здесь, во тьме. Со временем их сила иссякала, и тогда Уилар возвращался в тьму и наполнял резервуары энергией или подбирал другие сущности, более привлекательные заклятья, словно звери, посаженные в клетку, нуждались в том, чтобы дрессировщик постоянно подкармливал их.