Мой друг Бобби, стр. 8

— Что с Джеком? — испугалась я.

Джамаи, даже не взглянув на меня, сказал какое-то непонятное немецкое слово. Джек вскочил, уселся и подал мне лапу. Это получилось очень смешно.

— Неужели Джек знает немецкий? — спросила я.

— Неужели нет! — возмутился Джамаи.

Джамаи-бабу опять обратился к Джеку по-немецки. Джек подбежал и облизал мне всё лицо своим горячим языком. Я заверещала, а Джамаи так и расплылся в довольной улыбке и ещё что-то приказал Джеку. Джек бросился вон из комнаты и вернулся, неся в зубах пачку сигарет и спички.

Я захлопала в ладоши, чтобы Джек понял, какой он молодец. Джамаи-бабу угостил его печеньем и немного поговорил с ним на его родном языке.

Я и раньше видела все эти штучки, но всегда готова была посмотреть ещё. С Джилл труднее — она женщина, у неё настроения, а потом, она стала совсем бенгалкой. Так говорит Джамаи-бабу. Я, например, сильно сомневаюсь, знает ли она немецкий.

Бина всё это время читала Таго?ра с таким видом, будто она в комнате одна. Джамаи-бабу посматривал, посматривал в её сторону, потом не выдержал:

— Ну что ты всё читаешь, Бина? Поговори с нами. Скажи, как ты думаешь, отдать Рини и Кини или оставить?

Бина ответила, не отрываясь от книги:

— Отдай.

— Бина, ты только посмотри, что вытворяет Джек!

Она не подняла головы.

— Ну, Бина…

Вместо ответа Бина заткнула уши пальцами и продолжала читать.

Джамаи хитро подмигнул мне и зашептал Джеку на ухо. Джек важно подошёл к Бине, взял зубами книгу с её колен и отдал Джамаи.

Вот это вывело Бину из себя!

— Дурацкая собака! Вот я тебя сейчас!

Назревал скандал, но тут снизу завопили Миа и Тин Тат:

— Бобби идёт! Бобби идёт!

Я бросилась к окну.

Бина вскрикнула, как в кино, когда героиня увидит призрака. Я оглянулась — и что же? Бобби уже стоял в дверях на задних лапах, а передними размахивал в воздухе. С его шеи свисал обрывок цепи. Бобби посмотрел по сторонам и направился ко мне, но по дороге, должно быть, задел Бину, потому что она пошатнулась. Бина, наверное, шлепнулась бы, но её успел поддержать Джамаи-бабу, который бросил мне на ходу:

— Осторожно, Мини! — Голос у него был испуганный. — Мини! Хватайся за цепь и держи Бобби! Только лицо подальше!

Бина еле пролепетала:

— Поймай его сам! Он же укусит Мини!

— Урмила! Судхир! У Ба Со! Скорей сюда! — звал Джамаи-бабу. — Помогите Мини, она его держит! Мини, осторожней!

Никого я не держала. Осторожничать было нечего. Бобби прекрасно вёл себя. Он потёрся о мои ноги, как домашняя собачонка, и уселся на пол. Джек, который зарычал было при виде Бобби, смолк, как только Джамаи-бабу прикрикнул на него по-немецки, и теперь сидел в углу, тараща глаза.

Бобби зарычал только, когда увидел Судхира с цепью в руках.

— Дядя Судхир, не подходи! — предупредила я. — Бобби сердится. Бросай мне цепь!

Джамаи-бабу взял цепь и попробовал передать её мне, но Бобби щёлкнул зубами, и Джамаи быстро, отскочил.

Тогда Судхир бросил цепь. Я её поймала.

Вот теперь я гордилась. Полная комната народу, все орут, толкутся, руками размахивают, а сделать ничего не могут. Может, хоть теперь поймут, что Бобби слушается только меня.

Я немного погладила Бобби, почесала за ушами, чтобы успокоить его, и стала пристёгивать цепь к его ошейнику. Джамаи-бабу только объяснял мне, как отстегнуть порванную цепь и заменить её на новую.

Я всё сделала и не спеша повела Бобби вниз по лестнице.

7

Так Бобби пришёл в наш дом.

— Если твой медведь разобьёт что-нибудь, не беда, но если он тебя хоть раз укусит, ему в этом доме не жить, — объявила Бина железным голосом, стараясь смотреть мимо меня.

— Понятное дело, — быстренько согласилась я. — Но я его приучу к порядку. Вот увидишь, я его воспитаю лучше Джека.

Джамаи-бабу засмеялся.

— Ну да! Посмотрим! Но вот какое дело: Бобби — бирманский медведь, а ты с ним собираешься говорить по-бенгальски. Как быть?

Даже Бине стало смешно.

Я поняла, что всё хорошо и что Бобби теперь член нашей семьи. Не стала я ни с кем спорить, а побежала к медвежонку.

Джамаи-бабу привёл плотника, всё растолковал ему, и плотник часа за два построил отличный домик для Бобби. В домике была дверь из проволочной сетки, а в задней стенке окно, так что воздуха достаточно.

Бобби посадили на цепь перед новым домиком.

У Бобби была овальная морда со вздёрнутым носом. Очень симпатичный медвежонок, несмотря на то, что курносый. Может, в Бирме все медведи курносые? Тогда они все симпатичные.

Но как мне приручить Бобби? Пока что он совсем ещё дикий. Я столько думала об этом, что даже плохо спала по ночам.

— Бобби-и-и! — позвала я.

Бобби, не вставая, обратил ко мне свои красные глазки. Потом снова опустил голову на лапы и тяжело задышал. Его донимала жара. Такое знойное лето, а Бобби в шубе!

Я побаивалась сразу подходить к Бобби, потому что он вздрагивал и от неожиданности мог укусить. Я его окликала издалека, а уже потом потихоньку приближалась. Тогда Бобби вёл себя спокойно и не рычал.

Сегодня я решила повести Бобби на прогулку и познакомить его с другими обитателями нашего двора. Утёнок, которого высидела наседка Дхуни, уже вырос, а цыплята пропали: двух цыплят унёс коршун, а двух съела кошка, не из наших кошек, конечно. Наши кошки никого в нашем дворе не трогают, хотя кто их знает, чем они занимаются по чужим дворам.

Вот так бедная Дхуни осталась с одним только утёнком. Завидев Бобби, Дхуни раскудахталась, забрала утёнка под крыло и угрожающе взъерошила перья на шее.

Багха со своей собачьей командой расположился под крыльцом. Собаки повскакали и залились лаем.

— Уймись, Багха! — потребовала я.

Собаки долго не могли угомониться, но потом разошлись кто куда.

Я повела Бобби дальше, размышляя над тем, как всё-таки трудно научить разных животных жить вместе.

Мы приблизились к клетке Рупи, которая сразу затараторила по-обезьяньи. По тону и гримасам можно было догадаться, что Рупи говорит обидные для Бобби вещи. Но Бобби не зря родился медведем, существом высшего порядка. Он прижался носом к клетке, начал похлопывать по ней передними лапами и всячески показывать, как забавляет его обезьянка.

Я увлеклась и не заметила, что Бобби возбуждён прогулкой. Он приплясывал перед клеткой, а когда я потянула его за ошейник, Бобби извернулся и тяпнул меня за руку. Хорошо хоть, кожу не прокусил и остался только синяк от его зубов. Я сразу осмотрелась, не увидел ли кто-нибудь, но, на счастье, никого поблизости не было.

Прибежали Миа и Тин Тат. Тин Тат предложил:

— Полезем в сад к Сунги?ну? Там полно спелых вишен!

Миа всего шесть лет, но она способная девочка и может не хуже нас влезть на любое дерево и слезть с него. Она тоже стала приставать:

— Ну пойдём, Мини, ну пойдём! Ты же пойдёшь, да? Скажи, что пойдёшь!

Ну что тут делать? Воскресенье — значит, Джамаи-бабу целый день дома. Я не могу оставить Бобби, его же надо воспитывать! Эти двое ещё маленькие, у них ни забот, ни ответственности, они могут целыми днями прыгать и скакать.

— Что в этих вишнях хорошего? — сказала я безразличным голосом. — Завтра забегу в сад, если время будет.

— Завтра вишен не будет, — сообщил Тин Тат. — К ним уже подбирается этот бенгальский мальчишка Ба?блу.

Действительно проблема. Пока я раздумывала, Бобби всё тянул меня в сторону. При виде щенят Рини и Кини он захотел подойти к ним. Те, вроде бы, не возражали.

Джеку и его семейству была отведена просторная конура у восточной стенки двора. Джек играл со щенками, катал теннисный мячик. Джилл лежала с закрытыми глазами, хотя явно не спала, а притворялась.