Недоверчивые любовники, стр. 35
— Вы ели «эм-энд-эмс»?!
— Я могу объяснить…
— Стыд вам и позор…
Заикаясь от испуга, Кэндис произнесла:
— Простите… Мне очень жаль…
—…за то, что не поделились со мной, — со смехом закончила фразу миссис Мерриуэзер. — Я помогу вам их собрать, но предупреждаю: все, что я подниму, мое. И прошу вас не делать таких вот секретов от меня. Если бы я знала, что вы соскучились по шоколаду, я включила бы его в список своих покупок.
В изумлении разинув рот, Кэндис наблюдала за тем, как миссис Мерриуэзер подобрала край передника и опустилась на колени. Она принялась подбирать «эм-энд-эмс», время от времени кладя разноцветные горошины себе в рот.
Кэндис наконец опомнилась и присоединилась к ней.
«Видел бы меня сейчас Ховард», — подумала она с усмешкой, спеша перехватить конфетку, прежде чем до нее дотянулась энергичная рука миссис Мерриуэзер.
Ага! Получилось!
— Готово, — объявил Остин экономке, которая стояла рядом с ним.
После этих слов оба они некоторое время созерцали законченную детскую в нерушимом молчании.
Остин нервничал. Что, если Кэндис не понравится? Что, если она с криком убежит из комнаты или, того хуже, расплачется? Что, если ей не понравится, но она побоится задеть его чувства?
Миссис Мерриуэзер, казалось, прочитала его мысли.
— Не думаю, что детская ей понравится.
Остин пал духом, закусил губу. В конце концов миссис Мерриуэзер лучше знала Кэндис.
— Она ее полюбит, — пояснила экономка.
Остин готов был свернуть ей шею. Он все еще привыкал к новой для него миссис Мерриуэзер, обладавшей весьма оригинальным чувством юмора. Большую часть времени он ее просто обожал, но иногда, как вот теперь, охотно поколотил бы.
— Это была сомнительная шуточка! — прорычал он, но не удержался от вопроса: — Почему вы так в этом уверены?
Миссис Мерриуэзер бросила на него быстрый и весьма выразительный взгляд.
— Потому что мистеру Ховарду она бы совершенно не понравилась.
Ответ такой же ясный, как небо в беззвездную ночь. Остин сдался:
— Вы не могли бы объяснить?
— А почему бы вам не спросить миссис Дейл?
Остин подавил вздох разочарования, от души пожалев, что не может довериться экономке. Но ведь они не настолько близки.
— Я не думаю, что миссис Дейл нравится вести разговоры о ее покойном муже.
Он прекрасно знал, что это так и есть.
— Ей стоило бы к этому привыкнуть.
Черт, эта женщина сводит его с ума.
— Привыкнуть к чему? — спросил Остин сквозь стиснутые зубы.
Он работал без передышки над оформлением детской, над бассейном и каждый день выполнял тысячу и одно поручение миссис Мерриуэзер. Постоянное недосыпание — вот самое мягкое определение его нынешнего состояния.
Совершенно невозмутимая, экономка наклонилась, чтобы поднять комочек корпии с нового ковра винного цвета, и сунула его в карман фартука.
— Привыкнуть к разговорам о своем замужестве. Когда она будет давать интервью газетчикам, ей волей-неволей придется их вести.
— Интервью? — Остин вытаращил глаза. — Ведь она не хотела давать никаких интервью…
Миссис Мерриуэзер кивнула:
— Да, но как иначе добиться, чтобы вас не номинировали на разворот года для журнала «Плейгерл»?
«Плейгерл»? Старая воительница знает, что такое «Плейгерл»? И тут до Остина дошел ошеломляющий смысл слов миссис Мерриуэзер. Он нахмурился:
— Вы пытаетесь сказать, что она согласилась дать интервью, лишь бы они не опубликовали мое изображение с голой задницей?
— Я ничего не пытаюсь сказать. Я это говорю. Так что забудьте о телефонных звонках от алчущих особ женского пола, если вы их ожидали.
Остин пытался переварить услышанное. Упер руки в бока, сжал челюсти.
— Я не допущу, чтобы она это сделала. В конце концов это я виноват, что все так случилось.
— Как это?
— Если бы я не отправился поплавать, Люси не побежала бы меня искать, Кэндис не погналась бы за Люси и не… — Он запнулся. — И не упала бы в бассейн.
И они не занялись бы любовью. Остин мысленно погрозил себе кулаком. Не имеет значения, насколько дивно и невероятно было заниматься любовью с Кэндис, он не должен был идти на такой риск. Надо понимать, что репортер может сидеть в засаде. В случае с миссис Вансдейл нельзя исключать подобную возможность.
Он просто не сообразил этого вовремя своими дурацкими мозгами.
— Да, но только это не совсем правда, — проговорила миссис Мерриуэзер, отступая к двери.
Остин, прищурившись, пристально посмотрел на нее. Экономка явно казалась слегка смущенной.
— Что неправда? — спросил он.
— Люси вовсе не искала вас. Видите ли, каждое утро я выпускаю ее поплавать в бассейне.
Экономка скрылась за дверью прежде, чем последнее слово слетело с ее губ, и предоставила Остину возможность разглядывать пустое пространство.
Когда он подумал о том, сколько часов сна потерял, мучаясь и казня себя, то чуть не взорвался. Люси вовсе не искала именно его, она просто отправилась поплавать с утра пораньше. Но выпускать-то хорюшку из клетки должен был он сам, и только он!
И тут юмор, который, к сожалению, отсутствовал в последние две недели, после инцидента с репортером, вернулся к Остину.
Виноватое выражение на лице у миссис Мерриуэзер — просто бесценный подарочек.
Остин запрокинул голову, и накопившееся напряжение разрядилось взрывом такого хохота, что едва слышно задребезжали стекла в красивых эркерах детской комнаты.
Глава 13
Услышав его искренний, заразительный смех, Кэндис остановилась на пороге своей спальни. Прижав руку к округлившемуся животу, глубоко вздохнула. Остин, смеющийся в детской. Ребенок, растущий в ней.
Это сочетание вызвало запретные мысли, и Кэндис ничего не могла с ними поделать.
Не в первый раз за последние две недели она испытывала желание, чтобы это был ребенок Остина.
Почему бы ей не помечтать об этом? Он был бы чудесным отцом, таким веселым и любящим. Таким заботливым, умеющим многое дать. И хоть он не был отцом ребенка, много раз доказывал, что заботится о нем.
Пока Кэндис не узнала Остина, она просто не верила, что мужчина может интересоваться чужим ребенком.
Взять, к примеру, историю со старыми восточными коврами, которые Остин нашел на чердаке. Несколько часов подряд он выколачивал их бейсбольной битой, которую обнаружил там же. Потом с большим вкусом разложил их в доме, покрывая полы от стенки до стенки, объяснив, что малышу, когда он начнет ползать, хорошо бы опираться коленками на что-то мягкое.
А их долгие ежевечерние прогулки в лесу, перед которыми Остин тщательно прочесывал местность, чтобы убедиться, что нигде не затаился любитель делать снимки? Он сообщил Кэндис, что такого рода упражнения полезны для здоровья будущего младенца. Во время прогулок они много разговаривали.
О ребенке.
И она постоянно подтрунивала над Остином по поводу его вечерних трудов в детской, в которую он до сих пор не пускал ее…
— Закройте глаза. У меня для вас сюрприз.
Кэндис очнулась от своего мечтательного транса и с некоторым чувством неловкости обнаружила, что Остин наблюдает за ней.
— Простите, что вы сказали?
Она искала на его лице хотя бы намек на страсть, что-то похожее на то, о чем так тосковала последние две недели, пока Остин был занят работой ради ее ребенка, вызывавшей у нее нечто вроде приступов ревности, попросту смешной, разумеется.
Сердце у Кэндис упало, когда она не заметила ничего для себя утешительного. Лицо Остина оставалось совершенно безмятежным, словно и не было неистовых ласк в бассейне ранним утром.
Значит, он все еще осуждал ее и сожалел о происшедшем.
А она не могла обижаться на него за это.
Какому мужчине в здравом уме она в конце концов нужна? Приманка для репортеров, беременная и, возможно, на грани полного разорения. Правда, нельзя сказать, чтобы деньги имели значение для Остина. Напротив, он нередко с пренебрежением говорил о благах роскоши.