Джинкс, стр. 24

– Что такое магия смертной силы? – встрял Джинкс.

– …то узнавала бы результаты магии смертной силы с первого взгляда. А то, что я сделал, было сделано ради его безопасности.

– Послушать тебя, так ты никогда ничего дурного не делал, – сказала София.

– Что такое магия смертной силы? – еще раз спросил Джинкс, чувствуя, как в душе поднимается паника.

– Магия, в которой используется человеческая жизнь, – ответила София, гневно глядя на Симона.

– Так я же не умер! – сказал Джинкс. – Значит, он ничего такого со мной не сделал.

– Мальчик защищает тебя, – заметила София. – Похоже, ты применил заклятье, которое позволяет управлять его мыслями.

– Нет такого заклятия, – ответил Симон. – А защищает он меня потому, что я прав.

– Я его не защищаю! – воскликнул Джинкс. – Он забрал мою магию. Я же тебе сказал. И я хочу ее вернуть. Я отправлюсь в Урвальд и найду ее там!

– Тебе нельзя в Урвальд, – сказала София.

– Если он хочет, можно, – сказал Симон. – Иди, мальчишка.

– Симон! Не отпускай его. Это слишком опасно.

– Жизнь вообще опасна, – сказал Симон. – А молодому человеку полезно повидать свет.

– Там же какие только чудища не водятся! – ахнула София. – Его могут убить.

– Он умеет обращаться в невидимку, превосходно с этим справляется, – ответил, снова ложась, Симон. – И хорошо знает лес, не боится его, в отличие от большинства людей. Вбил себе в голову дурацкую мысль, что деревья разговаривают с ним.

– Я не могу поверить, что ты позволишь ему уйти!

– Придется, не так ли? Он мне не раб, – сказал Симон. – Если ему не по нраву то, что он от меня получил, пусть идет.

– Может быть, он хочет вернуться к своим, – предположила София.

– Не хочу я никуда возвращаться, – заявил Джинкс. – Я хочу вернуть мою магию.

– Где находится его прогалина? – спросила София.

– Не знаю, – ответил Симон. – Ко времени, когда я нашел его, он уже заблудился.

– Ты же должен был выяснить это, – возразила София. – Я тебя знаю, ты всегда наводишь справки.

– Она называется Крыжовенной прогалиной, – уступил Симон. – Отсюда до нее день пути, на запад. Не очень большая, к тому же пару лет назад она сильно пострадала от зимнего мора и волколаков.

– Как! И ты позволил тамошним людям умереть?

– А почему же нет? Они-то оставили умирать Джинкса, – сказал Симон. – Кроме того, я за них не отвечаю.

– Да уж, ты ни за что не отвечаешь, ведь так?

– Собственно говоря, они и не умерли, во всяком случае, не все, – добавил Симон, вглядываясь в лицо Софии. – Когда у них начался голод, я отправил туда некоторое количество ржи и картошки.

– Ты все-таки очень странный, – проговорила София.

– Так ты вернешь мне мою магию? – спросил Джинкс.

– Нет у меня твоей магии, – ответил Симон. – Разве я тебе этого не объяснял? Магия – это то, что ты творишь, а не то, чем обладаешь.

– Тогда я ухожу, – объявил Джинкс.

– Одной заботой меньше будет, – сказал Симон.

– Симон! – воскликнула София. – Ты же так не думаешь!

– Что же мне – и того, что я не думаю, сказать уже нельзя?

Джинксу не нравилось, что они пререкаются, а о нем вроде как и забыли.

– Это была великая магия Урвальда, – заявил он. – Так сказала Дама Гламмер. Я пойду в Урвальд и отыщу ее.

Симон, похоже, оторопел:

– Не приближайся к Даме Гламмер. Иди куда хочешь, только держись от нее подальше.

Джинкс не удостоил его ответом. Дама Гламмер наверняка сможет объяснить ему, что произошло с его магией.

– И от Костоправа тоже, – прибавил Симон.

Вот к Костоправу Джинкс и близко подходить не собирался. С какой стати? Он пойдет к Даме Гламмер.

Глава тринадцатая

Соглашение о Пути

На следующий день под моросящим дождем Джинкс пустился в путь в широкий мир, на поиски счастья.

На поясном ремне его висел нож, за плечами – вещевой мешок с одеялом и кое-какой едой. София обняла Джинкса на прощание, Симон наградил пасмурным взглядом. Ну и пусть его. Смерть Симону не грозила, и Джинкс думал об этом с облегчением, хотя, в общем и целом, испытывал к чародею изрядную неприязнь. И, похоже, взаимную.

Во внутреннем потайном кармане его рубашки лежал талисман Симона – золотая птичка, чародей настоял, чтобы Джинкс положил ее туда, – и с ней пять серебряных полушек. А в наружном – четыре четвертака, которые Джинкс изготовил из шестой полушки. Разрубить ее на четыре равные части было делом непростым, однако с топором Джинкс управляться умел – не зря он столько лет рубил дрова.

– Я же говорил, что заплачу ему, – сказал Симон, нарочито отсчитав деньги в присутствии Софии. – По одной полушке за год, всего шесть. Этого хватит?

Поскольку София ничего не сказала, Джинкс решил, что, наверное, хватит.

Какое-то время он шел по тропе. Потом она соединилась с другой тропой. Джинкс остановился. Где-то на западе находилось то, чего так боялись деревья. Нарваться на него Джинксу вовсе не хотелось. Однако там же, на западе, стоял и дом Дамы Гламмер. И Джинкс, повернув направо, пошел на запад.

Он проводил в лесу так много времени, так часто сходил с тропы, что научился не бояться сумрачной неизвестности. Правда, тогда у него был дом Симона, куда можно было сбежать. А теперь не было. Мысль о том, что он путешествует в одиночку, наполняла Джинкса радостным трепетом – но и страхом тоже.

И он напомнил себе, что умеет творить сильное укрывающее заклятье. Ну, по крайней мере, сотворил однажды.

Над ним тяжко нависали ветви деревьев, и воображению Джинкса рисовались твари, которые могли на них затаиться, – волколаки… а волколаки умеют лазать по деревьям? То, что было в них от человека, наверное, может. А ведь есть еще эльфы, вампиры…

Джинкс заставил себя думать про Соглашение о Пути. Пока он остается на тропе, никто на него напасть не может. И Джинкс попытался снова проникнуться непостоянной радостью свободы.

Шарах! Кто-то сильно ударил его по спине, и Джинкс рухнул на тропу, влепившись в нее лицом так, что ощутил на губах вкус земли. Он подергался, пытаясь сбросить надавившую на затылок ладонь, но, почувствовав, как холодная сталь укусила его в шею, затих.

– Отпусти меня! – потребовал он.

– Деньги или жизнь!

– Хорошо, бери деньги, – сказал Джинкс – не без труда, потому что грабитель упирался ему в спину коленом, а в рот набилась земля вперемешку с песком. – Дай мне встать, и ты получишь деньги.

– А где они? – с подозрением спросил грабитель.

– В кармашке на поясе.

Грабитель подергал ремень Джинкса, развернул его кармашком назад. Джинкс почувствовал, как он расстегивает кармашек и шарит в нем.

– Это все, что у тебя есть?

– Все! И я за это год проработал. Дай мне встать!

Грабитель убрал тяжелое колено со спины Джинкса, тот встал, обернулся и увидел мальчика всего лишь на голову выше него. Ему и грабитель-то достался малолетний!

– Ты что, не знаешь Соглашения о Пути? – спросил Джинкс.

– Нет, – ответил мальчик, укладывая деньги в свой поясной карманчик и застегивая его. Застегнув, он опустил нож в ножны.

Джинкс двинул его в живот.

Грабитель сложился от боли пополам. Джинкс схватил было его за волосы, однако грабитель выпрямился, поддел Джинкса плечом и отбросил. Земля встала дыбом и ударила Джинкса с такой силой, что, как ему показалось, пробила его насквозь. Джинкс лежал на спине, гадая, сможет ли он когда-нибудь снова научиться дышать. Драться грабитель определенно умел лучше, чем он. И Джинкс решил с земли пока не вставать.

Грабитель, держась за живот, выдавил грязное ругательство.

– И тебе того же, – сказал Джинкс, глотнув, наконец, воздуха. – Я, по крайней мере, Соглашения о Пути не нарушал.