Понтиак, вождь оттавов. Искатели каучука. Лагерь в горах, стр. 93
Оленья Нога знал, какую бурю он подымает, но факт, столь рассердивший виннебаго, в то же время убеждал их в том, что они теперь не властны над судьбой своего вождя. Всякая неосторожность с их стороны грозила бы теперь безопасности Серного Медведя, и они поневоле сдерживались, хотя с удовольствием бы растерзали смелого шавано в клочки.
— Шавано лжет! — воскликнул Ап–то–то, дрожа от ярости. — Черный Медведь посмеялся бы над Оленьей Ногой. Он закрыл бы глаза и тогда снял бы скальп с лежащего шавано!
Посланник почувствовал большое удовольствие от того, что посеял такую тревогу в душах виннебаго. Подняв руку к своему головному украшению, он указал на три стоящих орлиных пера.
— Скальп Оленьей Ноги еще не висит на вершине вигвама Черного Медведя и никогда не будет висеть. Оленья Нога видел, как Ап–то–то украл лошадь у его белых друзей, которые кормили его, когда он был голоден, и как он отдал ее Черному Медведю; потом Ап–то–то вернулся к своим, а Черный Медведь поехал на лошади. Оленья Нога пошел за ним. Когда Черный Медведь повернулся, он увидел, что на него наведено ружье Оленьей Ноги. Если бы Черный Медведь попробовал убить Оленью Ногу, Оленья Нога убил бы его. Но он не сделал зла вождю виннебаго. Он велел ему ехать к дому белых людей. Он ехал долго–долго, завтра он увидит дым от хижин поселенцев, потому что лошадь бежит быстро.
Вы заметите, что Оленья Нога допустил преувеличение, давая индейцам понять, что их вождь был дальше, чем на самом деле. Но шавано сделал это без колебания, так как к этому вынуждали его обстоятельства.
Далее, он не мог удержаться, чтобы не насладиться унижением виннебаго, когда он им почти доказал обстоятельным рассказом факт, что он взял в плен их вождя. Ап–то–то должен был тоже поневоле поверить этому.
Но с другой стороны, виннебаго узнали, что их вождь жив и может быть им возвращен: это было очень много.
— Черный Медведь у бледнолицых охотников. Они будут о нем заботиться, пока Оленья Нога не скажет им, что делать. Черному Медведю не сделали никакого вреда. Если виннебаго пошлют туда этих моих братьев (он указал на Терри и Боульби), тогда Черный Медведь вернется к своим воинам!
Предложение было кратко и ясно: предлагалось просто обменять Черного Медведя на белых пленников. Что же сделают виннебаго?
Ап–то–то был не только силен, но и находчив. Он спокойно возразил:
— Виннебаго пойдут искать Черного Медведя и найдут его. Потом они приведут его сюда и убьют белых пленников и змею шавано!
— Пусть они сделают, как хотят, — спокойно возразил шавано, хотя в глазах его блеснула искра угрозы, — но когда они найдут своего вождя, у него будет снят скальп, и он никогда не поведет их в сражение!
Это были дерзкие слова, но Оленья Нога произнес их спокойно, как будто он говорил с друзьями.
Это заявление произвело действие на Ап–то–то, так как он знал, что шавано не шутит. Сдержав свою ярость, он сказал:
— Пусть будет, как говорит шавано. Если он освободит Черного Медведя и приведет его воинам, тогда бледнолицых отпустят, не сделав им вреда!
Шавано ожидал этого предложения, но, как мы увидим, и не думал его принять.
— Оленья Нога говорит одним языком, но он не сделает, как говорит Ап–то–то.
— Чего он хочет?
— Пусть Ап–то–то посадит моего брата, который ходит с палкой, на лошадь, а моего молодого брата на другую и отпустит их, с их ружьями. Когда они переедут через реку, которая пересекает северную дорогу, тогда Черный Медведь вернется к своим воинам.
Это, как мы видим, давало посланнику преимущество. Вряд ли Ап–то–то согласился бы на это, и он покачал головой в знак отрицания. Так как дикарь сам привык к измене и обману, он ожидал того же и от врага.
— Шавано собака, так как он идет против своего народа: если Ап–то–то исполнит его просьбу, он никогда не увидит любимого вождя!
— Он никогда не увидит его, если не исполнит просьбы! — был спокойный ответ.
Глава 37. ОКОНЧАНИЕ ПЕРЕГОВОРОВ
Заявление Ап–то–то, что Оленья Нога — змея, которая жалит свой собственный народ, дало шавано предлог уязвить самого виннебаго, что он и сделал со свойственным ему своеобразием.
Сказав ему, что он не принимает никаких других условий обмена, кроме вышеизложенных, он прибавил:
— Когда на земле был снег, и когда дул холодный ветер, Ап–то–то дернул за веревку у двери охотников и попросил у них крова и пищи. Бледнолицые обошлись с ним, как с братом. Теперь Ап–то–то приходит отплатить им за их доброту, как гремучая змея платит руке, которая ее кормит. Ап–то–то не собака, потому что собака лучше его. Пусть он возьмет нож от своего пояса, а Оленья Нога возьмет свой нож и не положит оружия, пока один не снимет с другого скальп.
И смелый шавано вытащил свой нож, угрожая удивленному Ап–то–то.
Это был вызов на смертный бой, в присутствии более, чем двадцати свидетелей. Ап–то–то был изумлен, насколько только возможно. Он положил руку на нож, но не вытащил его, потому что, попросту говоря, боялся юноши, который, в случае нападения, легко мог бы убить его через несколько секунд.
— Ап–то–то не боится шавано, — возразил индеец, и нататуированное лицо его покрылось краской, — он встретит его в лесу, где оба будут при равных условиях, и тогда тот или другой падет!
Оленья Нога был слишком разумен, чтобы чересчур настаивать на своем. Он не сомневался в том, что может одолеть злодея, но последствия могли бы быть горестны для его друзей. Если бы он убил Ап–то–то и если бы ему даже удалось скрыться, переговорам был бы конец!
— Пусть будет, как хочет Ап–то–то, — сказал Оленья Нога, пряча свой нож в ножны. — Оленья Нога готов встретить его в любое время, но какой же ответ он отнесет Черному Медведю?
— Шавано не вернется к вождю виннебаго. Он пленник! — сказал Ап–то–то.
— Пусть будет, как говорит Ап–то–то! Оленья Нога не заботится о том, пленник ли он, или нет. Но солнце стоит уже низко. Если он не вернется к своим братьям раньше того времени, когда солнце стоит всего ниже (полночь), тогда они убьют Черного Медведя и поспешат домой!
Разве что–нибудь могло поколебать смелость молодого шавано? Он смотрел на виннебаго так, как будто имел готовый ответ на все вопросы, которые они могли ему задать. Ап–то–то хотел задержать Оленью Ногу и потом организовать тщательные поиски в лесу, которые, как он надеялся, должны были увенчаться полным успехом. Но оказалось, что если бы он сделал что–либо подобное, это могло бы иметь роковые последствия для Черного Медведя.
Предпринять поиски можно было только с солнечным восходом. Но Оленья Нога сказал, что обмен должен быть сделан именно до восхода, иначе будет поздно.
Это объявление заставило Ап–то–то решиться. Он понял, что обеспечить безопасность Черного Медведя можно только один способом, а именно — отдачей пленников. Он был согласен на это, но не доверял Оленьей Ноге.
Далее, он естественно чувствовал некоторое сомнение в истине слов шавано, когда тот уверял, что пришел от пленного вождя. Не было ничего легче, как убить Черного Медведя и потом придти говорить от его лица. Если бы белых людей освободили, и затем оказалось бы, что вождь убит, было бы слишком поздно забирать опять освобожденных пленников и мстить виновникам обмана.
Решившись, как бы там ни было, сделать обмен, Ап–то–то сказал, по–видимому, без всякого гнева:
— Как же мы узнаем, что Оленья Нога не лжет? Как мы знаем, жив ли Черный Медведь?
Шавано опустил руку в карман охотничьей рубашки, где он всегда носил свою библию, достал оттуда ожерелье Черного Медведя и передал его Ап–то–то.
— Когда Оленья Нога спросил у вождя, как он докажет виннебаго, что он говорит одним языком, он не мог ему ничего сказать. Тогда Оленья Нога снял у него с шеи ожерелье, чтобы показать Ап–то–то!
Воины окружили Ап–то–то, всячески выражая свое волнение и старясь разглядеть украшение, которое он надел себе на пальцы. Все его узнали — это был предмет гордости их вождя. Когда сахем был еще юношей, он убил много этих опасных животных в лесах, и ожерелье это было самым его ценным трофеем, который он носил с собой всюду.