Любимые не умирают, стр. 53
Катьку со всеми предосторожностями вывезли из операционного блока и определили в реанимационной палате.
Придет ли она в себя, выживет или нет, не брался утверждать никто из врачей. Уж слишком сложным был случай, очень много увечий и травм. Если выживет, будет ли полноценной, или останется до конца жизни калекой, прикованной к постели навсегда.
— А может, встанет на свои ноги? Вот будет чудо! — обронил ведущий хирург.
— Кто знает, как ей повезет. Мы сделали все, что от нас зависело,— ответила ассистент.
Лишь на восьмой день Катька открыла глаза и задышала самостоятельно. Она смотрела на врачей, не понимая, как они оказались рядом, почему очутилась в больнице, что произошло, где Колька и Дима?
Ей ничего не говорили и Катька, приходя в себя, звала сына. Но он не приходил.
Лишь через две недели к ней допустили следователя милиции, тот прояснил случившееся, попросил Катьку вспомнить, за что так свирепо избил ее муж.
Женщина с трудом рассказала, как она вернувшись с кладбища, выпила последнюю бутылку самогонки. Хотела еще добавить, но ей не дали. Колька бил зверски. Она кричала, что больше не будет пить, но он уже ничего не слышал и грозил урыть рядом с Сашей.
— Ваш муж в милиции, находится под следствием и за свои действия ответит перед законом. На него заведено уголовное дело, ведется следствие. Он посягнул на ваши здоровье и жизнь.
— Да будет вам накручивать! Отпустите его,— попросила баба.
— Вы чудом остались живы!
— Ай, не впервой отлупил! И все живая остаюсь, только не знаю зачем?
— Не вы одна пострадали. Ваш сын на нервной почве получил нервный шок и теперь останется ущербным...
— Что? Димку окалечил? — побледнела баба.
— К сожалению, этот шок оставил свои последствия надолго, быть может, до конца жизни. Врачи говорят, что лечить его они если и возьмутся, то результат не гарантируют.
— Что с ним? Как мне увидеть сына?
— Лучше не надо. Во всяком случае, не спешите.
Под диктовку следователя Катька через две недели написала заявление, в каком просила наказать Кольку за совершенное преступление по всей строгости закона.
Касайся это самой, Катька ни за что не написала бы заявление. Но за сына любому вырвала бы глотку, не пощадила и Кольку. Ни за себя отомстила ему, за сына. Потому, когда узнала, что Кольку отправили на три года в тюрьму, не пожалела мужика.
Глава 7. Последствия беды
Нет, не сам Димка, соседи пожалели мальчишку и, разыскав телефон Ольги Никитичны и Евдокии Петровны, посоветовали обеим поскорее приехать в город.
Они не промедлили. Узнав, что случилось, поторопились действовать. Петровна побежала в милицию к Кольке, Никитична — в больницу к Катьке. Никто из соседей не знал, жива она или нет.
Никитична навестила дочь, убедилась, что Катя жива, проведала внука. От Димки бабка вернулась в слезах и готова была разорвать Петровну за Кольку Она кляла их обоих на чем свет стоит и все жалела мальчишку. С ним врачи оказались бессильны. Петровна, увидев внука, сказала, что Димкин недуг не по силам врачам.
— Ладно, повезу к бабкам, к Акимычу, может, они справятся с напастью. Но больше твоего Колю на шаг к своим не подпущу! Родила зверя! Зачем таких в свет пускать? Его с рожденья в тюрьме держать надо, да и там на цепи, как собаку! Чтоб не сбежал! Это ж надо! Такое говно, а моих чуть не загробил! — сетовала Никитична.
— Ты любого человека спроси, потерпел бы он у себя в доме жену потаскуху и алкашку? Любой не выдержит. Другой давно голову ей снес, даже руки об нее не пачкал. Уж сидеть, так знать за что! Сколько мой сын с твоей сукой промучился! Говорила, бросай ее, он ребенка жалел. И зачем вообще на такой женился?
— Да чего зашлась? Он не только с Катей не сжился. Была и другая, тоже разбежались, никому не нужен тот змей Колька. Пропащая тварь, сущий козел! — кричала Никитична распалясь.
Ближе к полуночи кто-то из соседей постучал бабкам в стенку, потребовал угомониться, дать отдых соседям. Старухи умолкли, но вскоре заговорили снова:
— Теперь, как ни крути, надо дальше жить. Придется лечить Катьку и Димку, заново ставить их на ноги. Хорошо, если на свои ноги Катька встанет,— охала Никитична.
— А мне Кольке помогать надо, чтоб до свободы дожил. Он редкий хиляк. Чуть просквозило — уже сопли до колен. И желудок ни к черту. Катька твоя, что ни говори, хорошо готовила. Колька всегда ее готовку хвалил,— скулила Петровна.
— Черт их знает, чего им не жилось? Харчи телегами возили. Деньги давали, сами работали. Димку у себя растила. Чего еще нужно было этим придуркам малахольным? С чего распилась моя телка? В роду таких не было! — сетовала Никитична.
— А мой гад в кого удался? Учиться не хотел. Все гулял да пил. Вот и получил засранец срок в тюрьме,— фыркала Петровна.
— Сколько я свою просила воротиться в деревню! Приедет, нажалуется, а бросать Кольку и не думала. Из-за них все время болело сердце.
— Не стоит нам соваться в их жизнь. Пусть сами как хотят кувыркаются. Ни то мы и виноватыми останемся. Пускай сами разбираются и решают, как им дальше жить, - предложила Петровна.
На том они и порешили. Никитична сказала, что заберет внука с дочкой и приложит все силы, чтоб вернуть обоим здоровье и силы. Петровна взяла на себя заботы о сыне.
Бабки впервые за все годы обменялись номерами телефонов. Договорились, что Петровна оставляет квартиру Катьке с Димкой, с условием, что они не выпишут из нее Кольку.
Ох, и не скоро выписали Катьку из больницы. Бабу учили заново ходить, заставили жить. Конечно, передвигалась она еще с трудом, но саму себя могла обслужить и обиходить без чьей-то помощи. И Никитична не стала ждать лучших результатов, забрала в деревню дочь и внука, привезла в свой дом.
Никитична показала внука старухам-знахаркам. Те посмотрели Димку, пошептали заговоры, но не помогло. Вот тогда и посоветовали свозить мальца на святой родник вместе со священником, чтоб тот облил Димку святой водой под молитву, хвороба и отойдет.
Трижды возили Димку к святому роднику. А улучшений не было.
Ольга Никитична привезла Акимыча. Тот, глянув на Димку, сказал Ольге, чтоб ложили спать мальчишку головой под образа при зажженной лампаде. Перед сном нужно трижды прочесть «Отче наш», и в этот день не брать в рот мяса. Пить отвар зверобоя, липы и мяты. И через неделю все пройдет без следа.
Глянув на Катьку, лесник нахмурился.
— Вовсе разум потеряла баба, с им и стыд обронила. С чужим мужиком была в блуде при живом муже. Заново спилась без меры, от того в грязь свалила. В беде не столь мужик виноват, сколько сама за грех пострадала. Сгубила себя. Эх-х, ты, шалашовка, греха не пужаешься. А ить баба, мать! Бросай пить, глумная! И выкинь с души чужого мужика! Лишний он, тот упокойник! Свово живого жди!
— Дед! Колька чуть не убил, а ты велишь ждать! Зачем он мне? — взмолилась баба в отчаяньи.
— Затем, что дитя общее. И Колька его отец. Не мужика, себя вини, твой грех промеж вами сидит! Отмолишь ли его? На что своему мужику смерти
желала? Вовсе сдурела чумная баба! — пошел к двери. Но Никитична придержала:
— Акимыч! Спаси дочку! Вылечи! Бабки брались, да не получилось. Врачи с нею мучились. Вшили ей «торпеду». А она еще в больнице вина выпила. Ее в палате бабы угостили. Не сдержалась, всю бутылку выжрала. Ее на гипноз отправили. А Катька вечером пива нахлебалась. Средь коридора повалилась, как алкашка. Врачи хотели из больницы выписать, еле уговорила их долечить бесстыжую. Ну что мне с ней окаянной делать? — причитала Никитична.
— Держи в доме, никуда ни на шаг. Давай с мальцем сладим. Уж потом за эту холеру возьмусь, если Бог силы даст.
Деревенские знахарки изо всех сил помогали Ольге справиться с внезапной бедой. Они водили Димку в церковь, смывали его лицо утренней росой, давали нюхать ладан, водили в лес лечить: услышать первый крик совы. Читали бесконечные заговоры, надевали ему на голову венки из крапивы. И вдруг проснулся парнишка на Святую Троицу, а лицо выровнялось, стало как прежде. Что именно помогло, никто не знал и не понял. Вот только речь мальчишки была заторможенной. Но, как сказал Акимыч, и это пройдет со временем.