Средневековая Англия. Путеводитель путешественника во времени, стр. 12

Как и их мирские «коллеги»-аристократы, большинство архиепископов и епископов – главные владельцы ленов, пожалованных им непосредственно королем. Каждый английский епископ имеет доход, сравнимый с графским: от 3500 фунтов в год (Кентербери) до 400 фунтов (Рочестер). Епископ Или в 1300 году получает около 2500 фунтов в год; епископ Вустера – примерно 1200 фунтов. В некоторых случаях аналогия между епископами и графами становится еще более прямой. Некоторые обладатели епископских чинов – сыновья аристократов и тоскуют по жизни на передовой. Епископ Хетфилд из Дарэма командовал арьергардным дивизионом во время марша через Нормандию в кампании, завершившейся битвой при Креси (1346). Зуш, архиепископ Йоркский, тоже демонстрирует доблесть – он был одним из глав английской армии, одержавшей победу при Невиллс-Кроссе (тоже 1346 год). Но самым знаменитым из воинствующих епископов стал Еенри Деспенсер из Нориджа, в 1383 году вторгшийся во Фландрию. Он заявлял, что ведет «крестовый поход» против французских сторонников папы Клемента, но вместо этого напал на фламандцев – сторонников папы Урбана (которого поддерживала и Англия). От епископа-аристократа, конечно, вряд ли можно требовать «подставить вторую щеку», но, по крайней мере, исполнять заповедь «Не убий» он должен?

Само духовенство делится на две категории. Архиепископы и епископы управляют белым духовенством – священниками и другими церковниками, которые живут в мире и служат мирянам. Черное духовенство по большей части находится вне их юрисдикции и подчиняется главе монастыря и главам своих орденов. Монахи и каноники отрешаются от мира, чтобы жить в созерцании и молитве за закрытыми дверями аббатств и малых монастырей. Так же поступают и женщины – монахини и канониссы. Монахи нищенствующих орденов выходят в мир, чтобы проповедовать, но вот монахини францисканского (их называют «клариссинками») и доминиканского орденов живут в монастырях.

Один из вопросов, который неизбежно у вас возникнет во время путешествий по Англии, – если монахи действительно отрешились от мира и проводят дни в созерцании и молитве, почему вы их встречаете повсюду и в таких количествах? Ответ – монастырские дела. Аббаты и приоры обязаны посещать собрания своих орденов; многие аббаты и несколько приоров даже заседают в парламенте. Другие монахи покидают монастыри, чтобы приобрести необходимые вещи – в частности, рукописи для переписывания – или обменяться новостями. Но подавляющее большинство «монастырских дел» – это осмотр владений аббатства. Монаху в чосеровском «Рассказе шкипера» аббат разрешает ездить где угодно, чтобы «собирать для ордена доходы и выяснять причины недорода». Некоторые монастыри держат обширные пахотные угодья на юге Англии. Большие бенедиктинские монастыри вроде Гластонбери и Вестминстерского аббатства имеют доходы более 2000 фунтов, а в урожайный год – и все 3000. Доходы большинства аббатств составляют от 30 до 300 фунтов [15].

Состав духовенства в Англии весьма разнообразен. Кроме всех вышеперечисленных священнослужителей, в семистах богадельнях и часовнях страны служат сотни капелланов и священников. Сложив все вместе, вы поймете, что «те, кто молятся», практически так же богаты и многочисленны, как «те, кто сражаются». К 1348 году в Англии около 650 монастырей (в 350 живут монахи, в остальных 300 – регулярные каноники). Кроме них, есть еще около 200 мужских монастырей и 150 женских, так что всего в стране почти тысяча религиозных домов. Прибавьте к этому богадельни, в каждой из которых служат капелланы и другие церковники, около 10 тысяч приходских священников, а также неизвестное число религиозных отшельников, личных духовников, певчих, исполняющих заупокойные мессы, университетских богословов и священников, служащих в женских монастырях, и получите не менее 30 тысяч человек, для которых религия – дело всей жизни. Поскольку монахом или священником можно стать только по достижении восемнадцати лет, это означает, что более двух процентов всех взрослых мужчин Англии – священнослужители.

Те, кто работают

Вы, наверное, подумаете, что третьему сословию определение дать легче всего. «Те, кто работают» – крестьяне. Какая тут еще может быть иерархия? Но вы ошибетесь. Среди крестьянства градаций богатства и статуса чуть ли не больше, чем у аристократов и церковников, вместе взятых. Статус свободного землевладельца (франклина) или йомена, у которого есть целая виргата (30 акров) и собственная упряжка из восьми волов, намного выше, чем у виллана (крепостного), который обязан служить помещику, а на собственные нужды у него есть всего один – два акра. Если дочь землевладельца выйдет замуж за младшего сына джентльмена, то его статус еще поднимется. Если его семья снабжает служителей поместья, например мажордома, – это тоже влияет на статус в лучшую сторону. Идея, что все крестьяне тянут лямку вместе и их общественное положение и состояние одинаковы, – современный миф.

Даже то, существовала ли некая группа людей, которую называли «крестьянами», – уже большой вопрос. Для помещика такая группа существует: ему не важно, богаче ли один из его крестьян другого, – важно, что все они арендуют у него землю. Однако само слово «крестьянин» (peasant) в тот период не используется. Если вы спросите крестьянина, крестьянин ли он, он, скорее всего, почешет в затылке и поинтересуется в ответ: «О чем вы вообще?» Клерки называют его и его собратьев либо rustici («сельские жители»), либо nativi («родившиеся в неволе»), либо villani («крепостные».); но сами крестьяне не называют друг друга rustici, к тому же не все крестьяне – крепостные. Индивидуальность им придают не сходства, а различия. Прежде всего они задают вопросы: «Откуда ты? Сколько у тебя земли? Ты владеешь каким-нибудь ремеслом? Ты умеешь играть на музыкальных инструментах? Ты родился в законном браке или нет?» И, пожалуй, самый важный из всех вопросов о статусе: «Ты свободный?»

Свобода – это главный «водораздел» среди крестьянства (давайте все же ради удобства будем пользоваться именно этим словом). Несвободные крестьяне называются вилланами, или крепостными. Крепостные возделывают землю помещика по графику, определенному обычаями, – чаще всего три дня в неделю. Кроме того, они должны выполнять конкретные задания, например вспахивать и боронить определенную часть земли лорда или собирать дрова и орехи в лесу на территории поместья. Взамен крепостные получают право на использование некоторой части земли, за которую платят ренту. В начале века примерно семьдесят процентов крепостных имеют в личном пользовании от четверти до целой виргаты, и лишь у очень немногих земли больше. В дни, когда они не отрабатывают барщину или уже завершили нужную работу (обычно ближе к вечеру), крепостные могут возделывать свою землю или трудиться в саду. Но по закону всё, что они вырастят, принадлежит помещику, и он в любой момент может забрать себе всё, что захочет.

Чаще всего помещики не забирают у крестьян ничего, кроме «гериота». Это традиционная дань – лучшая голова скота или самый ценный предмет движимого имущества, который после смерти крепостного его наследники обязаны отдать лорду. Но, как скажет вам один старый аббат, который лучше разбирается в законодательстве, чем в дипломатии, с юридической точки зрения его крепостные «не владеют ничем, кроме собственных животов». Этот же аббат вполне может насыпать еще больше соли на раны вилланов, напомнив, что им запрещается покидать территорию усадьбы больше, чем на день. Если владелец продаст землю, то продаст вместе с ней и крепостного с семьей. Более того, у крепостных нет права представать перед королевским судом – судить их могут только в поместных судах. В некоторых поместьях лорд даже имеет право казнить провинившихся.

Но это еще не самое худшее. Помещик имеет право вмешиваться в брачные дела крепостных. Если крепостной разрешит своей дочери (подразумевается, что она тоже несвободна) выйти замуж за жителя другого поместья, то он обязан заплатить лорду штраф, компенсирующий потерю новых поколений крепостных. Если вдова через несколько месяцев после смерти первого мужа не вышла замуж снова и землю помещика из-за этого некому возделывать, то ей прикажут выбрать себе трудоспособного мужа до следующего заседания суда – то есть в течение нескольких недель. Если она так и не выйдет замуж, то бейлиф или мажордом выберут ей мужа сами. Если они откажутся вступать в брак, их оштрафуют; если и после этого откажутся, то обоих посадят в тюрьму и продержат там, пока они не согласятся. Брак по сговору родителей по сравнению с этим покажется благословением небес. Думаю, я не преувеличу, сказав, что некоторые аспекты жизни крепостных покажутся вам отвратительными.