Сколько весит счастье, стр. 34
Она поспешно вскочила.
– Хорошо, Илья Игоревич, я уже иду.
– Начальство вызывает, – догадалась Аня. – Наверное, хочет выговор влепить…
Он поднялся из-за стола ей навстречу, пододвинул ей стул и только после этого вновь вернулся в свое начальственное кресло.
Выговор не самое худшее. Она ожидала еще одного допроса с пристрастием. И боялась, что на этот раз не отделается так легко. На Илью труднее не смотреть.
– Жень, я должен перед тобой извиниться, – сказал он совсем не то, что она ожидала услышать. И совсем не таким тоном, каким следует делать выволочку своим сотрудникам. По-настоящему провинившимся.
– Вы? Передо мной? – осталось только рот открыть от удивления. Впрочем, она и так выглядит, как полная идиотка. – Это я кругом виновата. Простите. Сама не понимаю, как допустила такую ошибку в важном документе. Не знаю, о чем я только думала.
– Наверное, о том же, о чем и я – усмехнулся он. – И за что я пытаюсь извиниться.
– Вам не за что передо мной извиняться, – отрезала Женя. – Я же сказала, что во всем виновата сама.
– Вот как? В чем же именно? Только не надо больше про пресс-релиз.
Она постаралась не покраснеть. Неужели и здесь придется обсуждать, что она не знает, как вести себя с мужчиной в постели?
– Я испортила вам поездку в Москву, Илья Игоревич. Вам и так было нелегко. А тут еще я… – она с трудом подбирала слова.
– Да, ты утяжелила ситуацию килограммов на 50, если не ошибаюсь.
Он упорно говорил ей «ты» и послал куда подальше формальности. Но она погоню за дымом не заметила. Раньше она ловила каждый его взгляд, была благодарна за каждую улыбку. А теперь предпочла бы почтовое сообщение. «Настоящим уведомляю, что Золушка вернулась на свою кухню, гремит сковородками и на принца больше не претендует…»
– Вы ошибаетесь. У меня не такая фигура, как у вашей жены, я вешу гораздо больше, – честно призналась Женя.
– Да, ты не похожа на мою супругу, – кивнул Илья. – Лена терпеть не может извиняться. Ты же не даешь извиниться другим. Не знаю, что хуже.
– Видимо, надо просто забыть о произошедшем, как о страшном сне. Я не буду больше надоедать вам, маячить перед вами, огорчать вас. Думаю, мы вообще теперь не увидимся.
– Ты действительно решила уволиться? – уточнил он.
– Да, – твердо сказала она.
– Тебя не устраивает заплата?
– Устраивает.
– Значит, не вызывает восторга начальство?
– Вызывает. То есть… Дело не в этом, Илья Игоревич. Просто я уезжаю в другой город. Буду работать там.
– Можно узнать, где именно?
– Я бы не хотела раньше времени…
Здесь есть какой-то подвох. Люди не меняют работу, город, жизнь просто так. За выходные. Что-то произошло, но она не считает нужным рассказать. А ведь раньше она читала ему вслух записки от убийцы. Правда, его это злило. Так чего же удивляться, что теперь ему прочтут разве что заявление об уходе?
– Женя, что-то случилось? Что-то, о чем ты не говоришь? Это как-то связано с убийствами? Ты уезжаешь из-за этого?
– Нет.
– Я думаю, тебе не надо убегать. Мы сможем защитить тебя. Тебе нужна охрана.
– Что вы, это ни к чему! – она даже испугалась.
– К чему! Вернее, к кому. Сергей приставит к тебе сотрудников нашей службы безопасности.
– Я не хочу.
– Почему? Ты – нежелательный свидетель. Тебе присылают странные послания. Это достаточные основания.
– Но до сих пор же ничего не случилось…
– До сих пор мы не знали, что та кровь была человеческой. Он не стесняется в этом признаться, он дразнит нас. В следующий раз пришлет что-нибудь похуже…
Илья на самом деле беспокоился за нее. У нее изменился не только цвет волос. Ее глаза по-другому смотрят на мир. А ему захотелось вернуть тот, прежний взгляд.
– Жень, возражения не принимаются. Тебя будут охранять. Может, тогда и уезжать не понадобится.
– Это вопрос решенный.
– Ну тогда охрана будет до отъезда.
Она заерзала на стуле.
– Пожалуйста, не надо, – попросила она.
Но он только покачал головой. Она до крови прикусила губу. Он загнал ее в угол, не оставил выхода, даже пожарного.
– Что ж, – Женя глубоко вздохнула. Все равно ей нечего терять. – Раз до этого дошло, я признаюсь. Я все это придумала, Илья Игоревич. Всю эту историю. От начала и до конца. От зарезанной девушки до посланий и окровавленной сумки. Вернее, я сама ее испачкала. И кровь это никакой не жертвы, а моей подруги Оксаны. Она работала медсестрой в той самой лечебнице, в соседней области. Она знает, как брать кровь из вены и историю Бориса Фроловского. Он сам ей рассказал. Только он никого не убивал. Во всяком случае, в моем присутствии. Мы понятия не имеем, где он сейчас и чем занимается. Но я устроилась на работу к Болотовым, «тем самым». И мы решили использовать такое совпадение. Мы с Оксаной придумали план. Вы были абсолютно правы, подозревая меня. Только я была связана не с Черноруцким, не с Борисом, а с медсестрой. Такого вы, конечно, предположить не могли. Исчезнувший труп никак не мог попасть под подозрение. Мы на это и рассчитывали. Мы с ней хотели шантажировать вас. Мы, мол, в курсе, что сидит не тот. Платите. Но, узнав вас поближе, я не смогла, отказалась. Так что вам не за что передо мной извиняться, Илья Игоревич, вы все сделали правильно…
18.
Он все сделал правильно, он ей не поверил. Как не верил раньше, когда она чувствовала себя счастливой оттого, что видит его хотя бы со спины, а он подозревал ее в желании всадить нож в спину. Сейчас же она сделала то, что он так долго от нее добивался – явку с повинной. А он не торопился приобщать ее к делу.
Илья смотрел на Женю и пытался понять, где та девушка из его номера, и откуда взялась эта, из его кабинета…
– Могу я встретиться с Оксаной и поболтать немного о жизни? И о смерти, – поинтересовался он. Вдруг все-таки правда, и кто-то подтвердит эту безумную версию?
Женя отрицательно покачала головой.
– Мы поссорились. Из-за того, что я передумала. Она сочла это предательством. Я не в курсе, где она сейчас.
– Что же мне с вами делать, Евгения Александровна? – вздохнул Илья.
Он сдался. Дым развеялся, как… дым. Без следа и вреда для окружающей среды. Может быть, это и хорошо. Другая бы на месте Жени уже потребовала бы квартиру в центре, потому что надо же девушке прийти в себя после произошедшего в спокойной, уютной обстановке. Или мобильник с бриллиантовыми кнопками, потому что надо же девушке обсудить произошедшее без помех на линии. И не в виде шантажа, а просто за то, чтобы не звонить его жене и не дышать в трубку. А она даже сумку его не носит.
Ничего не было. И быть не могло. Забудьте…
– Думаю, нужно забыть всю эту историю, – повторила Женя. – До вымогательства же не дошло. Вы, конечно, можете привлечь меня за ложное сообщение об убийстве. Но, кажется, добровольное признание освобождает от ответственности.
– А от чего вас освобождает добровольная ложь?
Прежде всего, от сожалений. Причем, освобождает их обоих: и ее, и его.
– Я говорю вам правду, Илья Игоревич.
И даже если кто-то посторонний слушает их разговор, ему не к чему будет придраться.
– Я написала заявление об увольнении с завтрашнего дня. Я бы хотела попросить вас подписать его и позволить мне уйти сразу, без всякого отстоя.
Да это не уход, а экстренная эвакуация! Но не так уж часто она его о чем-то просит. Как он может отказать?
Уже на пороге кабинета Ильи Женя не смогла удержаться и оглянулась. Попрощалась с ним. Хотя бы взглядом. Все-таки это здорово, что они встретились. Наверное, лучше иметь и потерять, чем никогда не иметь. Больнее, да. Но если бы не Илья, в ее жизни не было бы ничего, кроме пустоты. И вместо боли пустота. И вместо счастья…
Почему-то ей хотелось стихов. Что-нибудь из Цветаевой:
Нежней и бесповоротней