Я — не Я, стр. 45

А Неделин уехал в поезде, в спальном вагоне, наедине с пышноволосой брюнеткой. Ну что ж, сказал он себе.

Устала, — сказала брюнетка. — Жутко не высыпаюсь. Не могу спать в вагонах, и всё. Нервы лечить надо.

Лучшее лекарство от бессонницы — это любовь, — сказал Неделин, разглядывая красавицу.

Это в каком смысле?

В самом прямом, — хихикнул Неделин.

Железный человек — сам над собой издеваешься. Я бы так не смогла. Если честно, я бы на твоём месте застрелилась.

А в чём дело?

Ладно, брось. Я представляю, как тебе обидно.

А что?

Ничего. Хочу спать. Главное паскудство в чём: пока сижу — умираю, хочу спать. А лягу — хоть бы чёрт! Но спать-то надо…

Брюнетка разделась и оказалась образцово-сгройной, с изгибами, которые очень взволновали Неделина, правда, волнуясь, он смутно чувствовал какую-то недостаточность.

Иди ко мне, — сказал Неделин.

Перестань.

Иди, говорю.

Зачем? Сам будешь мучаться и меня мучить. Не школьники же — просто целоваться.

Неделин нетерпеливо повалил её, стал целовать повсеместно — исполняя, наконец, желания, которые в нем обострились из-за множества неудач, которые он претерпел в шкуре жулика Виктора Запальцева.

И лишь когда разделся, он понял, о чём говорила черноволосая женщина. С ужасом оглядев увечье, он спросил:

Это как же?

Не понимаю, зачем так себя растравливать?

Кошмар…

Ничего. Медицина развивается. Может, ещё придумают что-нибудь. Сердце вон протезное уже ставят. Ничего, Владик, ничего. Успокойся, давай начнём спать.

Она легла, укрылась с головой одеялом, повернулась к стене.

Неделину, естественно, не спалось.

Вот так влип, думал он. Попробуй теперь заставь Субтеева поменяться обратно… Меняться же с кем-то другим — слишком подло… Не нужно волноваться, рано или поздно он сумеет выпутаться. И что страшного, ведь был же он недавно в обличье дряхлого недееспособного старика? Но старик и есть старик, что для старого человека просто огорчительно (а может, и освобождает наконец от проклятья пола), то для молодого — несчастье. А почему он знает, что несчастье? Может, Субтеев вполне счастлив своим самозабвенным глупым творчеством? Славой, успехом. А эта женщина кто ему? Жена? Вместе выступают, а заодно — любовница? То есть изображает любовницу, чтобы все думали, что у Субтеева с этим всё в порядке? В таком случае, она наверняка имеет выгоду из этого положения, ведь может в любой момент выдать секрет. Бедный Субтеев!

Вдруг Неделину стало по-настоящему жутко. Ему пришло в голову, что его способность превращаться в других, появившаяся так внезапно, может внезапно и прекратиться. И что же тогда? — навечно оставаться ущербным человеком?

Хотя навечно — дурацкое слово. Вечности нет ни для кого из живущих, да и послезавтрашний день — тоже довольно далеко. А вот завтра — вдруг произойдёт что-то интересное? Доживем до завтра. Всё будет хорошо.

Неделин, утешая себя, представил: вот он на сцене перед многочисленным залом, он покоряет зал, он приводит его в неистовство. Вспомнив одну из песенок Субтеева, он стал напевать её, радуясь голосу, который достался ему в наследство.

Ну и дерьмо, — сказала брюнетка. — Я ведь со всем уже спала!

Я репетирую, — сказал Неделин.

Идиот.

Выступления — три дня по три концерта в день — должны были состояться в Саратове — в Саратове! — во Дворце спорта «Кристалл». Вникая в разговоры сопровождающей группы, Неделин выяснил, что концерты идут под фонограмму — и пение, и музыка, так что особых хлопот не предвидится.

Родимый Саратов встретил Неделина хмурой слякотной погодой, с вокзала сразу же поехали размещаться в гостиницу «Олимпия».

Тут Неделин сказал, что отлучится на часок — и помчался на такси к своему дому. Чуть было не подумалось: бывшему своему дому.

Он стоял во дворе, глядел на окна с знакомыми голубыми шторами, на облупленный зелёный балкон, который он вот уже лет пять собирается перекрасить… Зайти, позвонить? Проверка газа, мол. Какой Лена стала, какими дети стали? Неделин направился к подъезду — и резко остановился.

Из подъезда выходило образцовое семейство. Отец был уверен в себе, молодёжно одет, невзирая на возраст, жена ему соответствовала в этом отношении, два симпатичных мальчугана шли не сами по себе, стесняясь родителей, как это обычно бывает при совместных прогулках, а рядом с родителями, смеясь и оживлённо беседуя. Отцом был — Неделин, женой и матерью — Лена, а мальчуганы — его сыновья. Так, значит…

Они уже проходили мимо.

Здравствуй, Лена, — сказал Неделин.

Семья остановилась. Лена удивленно посмотрела на Неделина.

Здравствуйте… Но…

В чём дело? — строго спросил отец семейства.

Ничего…Ошибся…— сказал Неделин.

Семья продолжила путь. Через некоторое время обернулись. «Нет, просто похож», — донеслось до Неделина.

Кто похож? Ну да, я похож-на певца Субтеева. Так, значит, Леночка? Так, значит, Витя Запальцев? А впрочем, скорее всего он ей ничего не объяснил. А что он сам понял? Чехарда какая-то! Но он теперь спокоен, он спокоен. Да, представьте себе, спокоен. Можно не спешить возвращаться, вот что главное. Семья — в надёжных руках.

За час до концерта в номер к Неделину и его брюнетке (её, кстати, тоже Леной звали) буквально вломился молодой человек с репортёрским магнитофоном через плечо.

Субтеев интервью не даёт! — стала выгонять его Лена.

Буквально пять минут, — робко напирал молодой человек.

Пусть, — сказал Неделин. — Пять минут — можно.

Лена пожала плечами:

Сам же говорил…— и ушла в ванну.

Алексей Слаповский, корреспондент областного радио, — представился молодой человек. — Честно говоря, это моё первое задание, я всего два дня работаю. Говоря языком эстрады — премьера!

Он и смущался и старался быть развязным. Присоединил микрофон, наставил на Неделина и задал вопрос, старательно выговаривая, глядя на какой-то индикатор со стрелочкой. Странно, как его взяли на радио: шипящих у него было втрое больше, чем положено.

Шькажьите, пожалушта, — шькажял… тьфу, чёрт!.. — сказал он, но вдруг перебил себя и повторил вопрос сносно: — Скажите, пожалуйста, вы ведь не первый раз в Саратове? Как он вам понравился в этот приезд?