Необыкновенные приключения экспедиции Барсака (илл. В. Колтунова), стр. 59

Как бы в ответ на утверждение Камаре, в нижнем этаже раздались глухие удары.

— Что я вам сказал? — кротко улыбнулся инженер. — Вот они атакуют главную дверь. Но она крепка.

— А если они направят на нее пушку? — спросил Сен-Берен, которого безмятежность Камаре успокаивала лишь наполовину.

— Даже в этом случае им нелегко ее пробить: чтобы привезти пушку из дворца на набережную, требуется время, а пока люди действуют тараном. Но они могут колотить целый век. Если хотите, пойдемте понаблюдаем за осадой. Спектакль будет интересным.

Он прошел через машинный зал не останавливаясь. Машины работали, как всегда, но рабочие не занимались делом с обычным усердием. Собравшись группами, она обсуждали новости. Везде царил беспорядок, легко объясняемый событиями, но Камаре сделал вид, что ничего не замечает. Пройдя через машинный зал, все поднялись на площадку башни. Она отличалась от дворцовой лишь тем, что на ней возвышался непонятный металлический пилон, верхушка которого поднималась в воздух больше чем на сто метров. Здесь, как и на дворцовой башне, был циклоскоп, расположенный внутри опор пилона. Камаре пригласил войти туда спутников.

— Этот циклоскоп, — объяснил он, — не направлен за пять километров, как тот, который я построил для Гарри Киллера. Благодаря серии наклонных зеркал, расположенных на верхушке заводской стены, он позволяет наблюдать за всем, что происходит поблизости. Вы увидите отсюда наружную часть нашей стены вплоть до основания.

В самом деле, эспланада, набережная и дорожка для караула хорошо были видны в циклоскопе, который давал изображения значительно более мелкие, чем дворцовый аппарат, но зато более четкие. В его стеклах спутники Камаре увидели большую толпу. Одни тащили лестницы и суетились вокруг завода, а человек тридцать безуспешно пытались разбить дверь.

— Как я и предвидел, — заметил Камаре, — будет штурм. Вот теперь станет интересно.

Штурм действительно начался. К стене было приставлено несколько лестниц, по которым поднимались Веселые ребята. Достигнув вершины стены, некоторые без всяких опасений схватились за нее руками. Тотчас же произошло нечто необычайное. Руки нападавших будто приклеивались к стене. Подвешенные к верхней части, люди исполняли какую-то дьявольскую пляску, как куклы, которых дергают за веревочку.

— Все это очень просто, — объяснил Камаре. — Кромка стены покрыта металлическим сплавом моего состава, электропроводность которого в сто раз больше, чем у меди. Я пустил по облицовке постоянный ток приличного напряжения — и вот вам результат.

В это время те из нападавших, что были на нижних ступеньках, схватили за ноги верхних, беспорядочные движения которых были необъяснимы. И тотчас сами включились в непонятный танец к большому удивлению тех, кто не последовал их примеру.

— Но почему не падают эти бездельники? — вскричал Сен-Берен.

— Они не могут, бедняги, — сказал Марсель Камаре. — Они останутся на стене до тех пор, пока мне будет угодно… Но я сделаю еще лучше.

Он повернул рукоятку. Тотчас же лестницы опрокинулись, будто отброшенные невидимой рукой, и те, кто на них был, посыпались вниз, оставив на стене гроздья человеческих тел, продолжавших конвульсивные подергивания.

— Не отвечаю за разбитые головы, — спокойно заметил Камаре. — Хотите знать причину того, что произошло у вас на глазах?

Когда все ответили утвердительно, он продолжал:

— Все это очень просто. По-моему, все силы — это колебания эфира в той или иной форме. Свет считают серией колебаний между определенным минимумом и максимумом частоты, а электричество — другая серия колебаний, отличная от первой на промежуток, природа которого нам еще неизвестна. Я склоняюсь к мысли, что эти промежуточные колебания имеют отношение к теплоте. Я могу их вызвать и достигаю тем самым любопытных эффектов, доказательство чему я вам дал.

В продолжение этих объяснений гроздья человеческих тел продолжали неистовый танец.

— Игра длится слишком долго, — сказал Марсель Камаре, поворачивая другую рукоятку.

Немедленно люди-марионетки отделились от стены и упали с десятиметровой высоты на землю, где и остались лежать без признаков жизни. После вполне понятной растерянности их товарищи решились наконец поднять убитых и унести.

— Конец первого действия, — объявил Камаре обыденным тоном. — Я думаю, оно разыгралось не в пользу Гарри Киллера, у которого вышло из строя человек тридцать. Давайте теперь займемся этими олухами, которые упрямо колотят в дверь.

Марсель Камаре взял трубку телефона.

— Ты готов, Риго? — спросил он.

— Да, сударь, — ответил голос, слышный во всех углах циклоскопа.

— Отправляй! — приказал Камаре.

Тотчас же, как будто самостоятельно повинуясь приказу, странный инструмент появился у подножия башни. Это было нечто вроде вертикального цилиндра, нижняя плоскость которого, направленная к земле, заканчивалась конусом. На другом конце четыре винта — один горизонтальный и три вертикальных — вращались с умопомрачительной скоростью. Странная машина поднялась в воздух и направилась к ограде. Когда она миновала ее, полет стал горизонтальным, и машина двинулась, строго следуя вдоль стены. За первой машиной показалась вторая, третья… десятая… Гости Камаре насчитали их двадцать. С равными промежутками машины вылетали из башни, как птицы из гнезда, проделывая один и тот же маневр.

Необыкновенные приключения экспедиции Барсака (илл. В. Колтунова) - pic_11.png

— Это мои «осы», — сказал Марсель Камаре, подчеркивая слово «мои». — Я потом объясню вам, как они действуют. Пока же полюбуйтесь на их работу. — Он снова взял телефонную трубку. — Предупреждение, Риго! — Он обратился к своим новым друзьям: — Зачем убивать этих бедняг, которые к тому же мне еще ничего не сделали? Достаточно будет предупреждения, если они захотят его понять.

С момента провала попытки штурма те из нападающих, кто хотел взобраться на ограду, оставались в бездействии. Унеся пострадавших товарищей, частью убитых, частью тяжело раненных, они очистили караульную дорожку, столпились на эспланаде, откуда и созерцали заводскую стену с остолбеневшим видом.

Напротив, осаждавшие дверь не прекращали свое дело. Они упрямо продолжали колотить огромным тяжелым бревном, которое раскачивали сорок крепких рук; но прочная сталь, казалось, не поддавалась их усилиям.

«Осы», как окрестил их Марсель Камаре, одна за другой пролетали над группой бандитов, не обращавших на них никакого внимания. Вдруг одна из машин выстрелила, и картечь усыпала землю на пространстве радиусом в пятьдесят метров. При звуке выстрела нападающие подняли головы. Они еще не поняли, в чем дело, когда раздался залп из второй машины и снова вылетел заряд картечи. На этот раз район поражения почти вплотную приблизился к ним. Несколько человек упали, задетые пулями. Остальные недолго раздумывали: бросив таран, они подхватили раненых и убежали. Наблюдавшие эту сцену не верили своим глазам.

После выстрела каждая «оса» послушно возвращалась в свою ячейку у подножия башни, а минуту спустя, снабженная новым зарядом, вылетала, чтобы занять место в общем строю.

— Я думаю, не стоит больше заниматься этими людьми, — сказал Марсель Камаре. — Если вам угодно посетить завод…

VII. ЗАВОД В БЛЕКЛЕНДЕ

Гости поспешили принять предложение.

Камаре сказал:

— Прежде чем спуститься с башни, куда мы, впрочем, вернемся, закончив осмотр, сначала познакомьтесь с общим расположением завода. Он занимает, как видите, прямоугольное пространство, параллельно реке, триста шестьдесят метров в длину и двести пятьдесят метров в ширину. Его общая площадь девять гектаров. Западная часть, представляющая три пятых всего прямоугольника, отдана под сады.

— Зачем вам сады? — перебил Амедей Флоранс.

— Они обеспечивают некоторую долю нашего пропитания, остальное получаем извне. И лишь другая часть, где мы находимся, примыкающая к набережной, шириной в сто метров, составляет собственно завод. Посредине находятся мастерские и мое личное жилище сгруппированные на площади двести пятьдесят метров у подножия этой башни, расположенной в центре. С каждой стороны, где остается свободным пространство в пятьдесят пять метров, поднимаются, перпендикулярно реке, два ряда домов для рабочих, разделенные широкой улицей. В каждом ряду семь четырехэтажных зданий, мы располагаем, таким образом, ста двадцатью квартирами.