Советские партизаны. Мифы и реальность, стр. 68

Генеральный комиссар округа «Беларусь» В. Кубе понимал необходимость создания органов самоуправления и подразделений самообороны. Но он мог санкционировать только местную администрацию, и то с оглядкой на Розенберга, не имел никаких полномочий по части организации местных вооруженных формирований. Гиммлер же, контролируя войска и органы СС на территории Генерального округа, не мог в то же время контролировать его гражданскую администрацию. Возникла патовая ситуация.

После того как агенты НКВД — при явном попустительстве СД — «грохнули» Кубе, исполняющим обязанности генерального комиссара стал Курт фон Готтберг. Занявшись вплотную проблемами гражданского населения, Готтберг постепенно осознал необходимость создания и органов самоуправления, и национальных вооруженных формирований.

В итоге, в декабре 1943 года была учреждена Беларуская центральная рада — прообраз правительства, а с марта 1944 года (приказом Готтберга от 23 февраля и приказом президента БЦР Островского от 6 марта 1944 года) началось формирование корпуса Беларуской краевой обороны — прообраза национальных вооруженных сил. Советские историки любили рассказывать басни о том, будто бы мобилизация в БКО провалилась, солдаты дезертировали из частей и т. д. Но это ложь. Всего за один месяц (апрель) удалось мобилизовать 40 тысяч человек! Из них можно было сформировать три дивизии.

Нетрудно представить, как развивались бы события в 1941 году, если бы фюрер объявил набор украинцев, беларусов и прибалтов в Вермахт. Наверняка Вермахт в 1942 году дошел бы до Омска. К счастью для Москвы, этого не произошло. Не вышло и в 1944-м: немцам вдруг пришло в голову, что из-за массового набора в беларуское войско некому будет работать на полях, и они из 40 тысяч мобилизованных 20 тысяч отправили по домам. Это тот самый случай, когда плакали по волосам, утратив голову — РККА стояла уже на Днепре! Оставшиеся 20 тысяч не получили ни оружия в нужном количестве, ни должной военной подготовки.

Отряд самообороны выходит на патрулирование окрестностей деревни (1944 г.). Именно такие отряды партизаны называли полицейскими «гарнизонами».

Однако факт остается фактом: мобилизация беларусов в свое войско проходила с большим общественным подъемом. Как свидетельствуют участники документального фильма «Беларусь под немецкой оккупацией», в 1944 году 80 % населения все еще оккупированных беларуских земель не желало вновь оказаться под властью большевиков, несмотря на туманность перспективы обретения своей государственности из рук немцев. Главным препятствием снова оказалась «тупая» позиция политического руководства Рейха.

Через несколько месяцев Йозеф Геббельс будет стенать по поводу того, что на Востоке «была допущена серьезная ошибка», что «противнику были оставлены значительные мобилизационные ресурсы». Зато Сталин, заняв Украину и Беларусь, тут же стал «хомутать» тамошних мужиков под ружье без разбору.

Оборонные деревни

После того, как начальник беларуской полиции бригаденфюрер СС Вальтер Шимана разогнал в 1943 году Корпус беларуской самообороны, Альфред Розенберг не сдался и выдвинул идею так называемых «оборонных деревень». Суть ее заключалась в том, что еще до решения аграрного вопроса на «восточных территориях» (его предполагалось решить только после окончания войны) крестьяне могли получить земельные наделы в частную собственность, но преимущество следовало отдавать тем, кто оказывал «содействие в борьбе против партизан».

Проект ставил целью привлечь беларуских крестьян на сторону новой власти, а организованные «оборонные деревни» (в которых крестьяне и получали эти наделы) должны были стать «опорными пунктами» для распространения влияния оккупационной администрации на окрестное население.

Сама по себе идея «укрепленных деревень» отнюдь не утопия, ее успешно применяло в 1960-е годы британское командование в период боев на Борнео против диверсантов, забрасываемых из Индонезии. Тактику оборонительных деревень использует также армия обороны Израиля. Но реализация этой идеи требует выполнения ряда условий, а именно:

— оборонные селения должны располагаться неподалеку друг от друга и от ближайшей воинской части;

— должна быть радио- или телефонная связь с этой воинской частью;

— гарнизон из местных жителей должен пройти военную подготовку (хотя бы в объеме трех недель);

— подступы к селению должны прикрывать дерево-земляные укрепления (ДЗОТ);

— гарнизон должен быть хорошо вооружен;

— основной задачей гарнизона является оборона деревни,

— за пределами периметра обороны гарнизон ведет разведывательно-дозорную службу посредством патрулей.

Немцы же, создав 44 «оборонные деревни» (14 в Барановичском районе, по 10 в Новогрудском, Слонимском и Слуцком районах), неподалеку от лесов, где скрывались крупные силы партизан, вменили в обязанность гарнизонам этих деревень ни много, ни мало отражение партизанских атак, а также захват разведывательных и диверсионных групп. Никакого обучения жители не проходили, технических средств связи с воинскими частями не имели, а вооружение гарнизона в каждой деревне состояло из 20 винтовок Мосина с небольшим запасом патронов к ним. Вот на «войне» с такими «гарнизонами» партизаны и отличались, посылая в Москву сообщения о победах над «немцами».

«В связи с этим президент БЦР Радослав Островский 25 мая 1944 года обратился к генеральному комиссару фон Готтбергу с таким письмом: „…Будучи в Слуцке, я узнал, что местные „оборонные деревни“ не могут выполнять возложенные на них обязанности, так как их вооружение (несколько винтовок) не может дать отпор хорошо вооруженным советским партизанским отрядам, возглавляемым командирами-специалистами, сброшенными на парашютах. В результате, гибнут не только добровольцы, которые пытаются сопротивляться, но и их семьи. Поэтому убедительно прошу Вас, г-н Генерал, остановить акцию „оборонных деревень“…“. Фон Готтберг откликнулся на просьбу Островского и приказал ликвидировать эти деревни не только в Слуцком округе, но и в других районах» (Романько О.В., с. 158).

Между тем при условии правильной организации оборонные деревни могли успешно бороться с партизанами. Этот тезис убедительно доказывает история крестьянской самообороны, созданной в окрестностях Полоцка еще в 1942 году:

«Партизаны во многих местах пытались мешать весеннему севу. Советские листовки, которые разбрасывали с самолетов, запрещали крестьянам под страхом смерти обрабатывать землю „для немцев“. В Беларуси много лесов — поля обычно окружены деревьями. По тем, кто работал в поле, иногда постреливали из винтовок. Были убитые и раненые. Складывались совершенно неблагоприятные условия для работы. Местами почти невозможно было выходить в поле. Крестьяне, которые возлагали все свои надежды на урожай, впадали в отчаяние и в большинстве случаев безнадежно просили помощи у немцев.

Наконец прибыли немецкие отряды для охраны полей. Чаще всего это были маленькие группы, состоявшие из немолодых людей, негодных к строевой службе. Позже появились какие-то русские казацкие отряды. Трудно было понять, почему чужим казакам можно было давать оружие в руки, а крестьянам, страстно желавшим самим защищать свое добро — нельзя. Тем не менее, присланные отряды все же помогли как-то засеять почти все поля: силы партизан были в то время ничтожны.

…Три района, где была создана крестьянская самооборона, были единственными, которые не обращались к немцам за помощью во время сельскохозяйственных работ. Они сеяли и выращивали в условиях относительного спокойствия (…). Все деревни „Республики Зуева“ /Михаил Евсеевич Зуев был старостой деревни Гендики — Ред./, как их тогда стали называть независимо от района, фельдскомендант тщательно отметил на своей карте местности. Комендант был лично знаком с Зуевым… (с. 227).

(…) Партизаны подбрасывали Зуеву письма, в которых сначала уговаривали его, а потом начали угрожать. Все шло к тому, что партизаны готовят серьезное нападение на гнездо крестьянского сопротивления, чтобы одним разом покончить с ним. (…) Крестьянская самооборона оказалась в безвыходном положении между молотом и наковальней. Больше ждать не приходилось. Мы решили (…) добыть от немцев официальное разрешение хотя бы на одну винтовку на деревню. Только это могло спасти положение. Если бы кто-нибудь знал, каких усилий нам это стоило! (…) Зуевская деревня Гендики, как и некоторые другие „наши“ деревни, находилась на берегу большого озера. Фельдскомендатура объедалась у нас свежей рыбой. Самогон в фельдскомендатуру привозили бочками. (…) Наконец, разрешение на восемь винтовок было получено. (…)