Советские партизаны. Мифы и реальность, стр. 22
Москва (партизанские штабы) неоднократно критиковала партизанские донесения за неточность и…была неправа. Ведь партизаны не являлись профессиональными разведчиками, они не умели систематизировать информацию, отбирать главное. Но первые толковые вопросники (составленные управлением разведки ЦШПД) появились лишь весной 1943 года. С того же времени в партизанские соединения стали направлять офицеров из штабов партизанского движения для организации разведывательной деятельности.
Явно преувеличена Миддельдорфом скрытность партизан и их осторожность. Вовсе не меняли отряды без реальной угрозы места своих стоянок. Напротив, предпочитали постоянные лагеря с хорошо оборудованными землянками, кухнями и прочими бытовыми удобствами. Даже после проведения противником карательных операций партизаны зачастую возвращались на прежние места базирования.
Плохо держали партизаны и язык за зубами — осведомителей у оккупантов было не меньше, чем у партизан. Примерную численность партизан в том или ином регионе немцы знали всегда, а СД обычно работало результативно.
Партизанская выучка
Смешно сравнение Б.В. Соколовым советских партизан с кавалерией мамлюков (мамлюки превосходили европейских кавалеристов индивидуальной выучкой, но уступали им в тактике). Дескать, индивидуально каждый партизан превосходил отдельного солдата противника, а уступали «мстители» только численному превосходству врага, якобы непрерывно «снимавшему с фронта» армейские дивизии для борьбы с партизанами. Подготовка немецкого пехотинца была настолько основательной, что от новобранца на фронте требовалось лишь пройти «крещение боем» — в отличие от красноармейца. Об уровне «подготовки» среднего советского партизана красноречиво говорят факты прямых столкновений с противником.
Например, в ноябре 1943 года, когда бригада Бронислава Каминского перебралась из Брянской области в Витебскую, ее подразделения, а также беженцы с Брянщины (всего до 30 тысяч человек), подверглись атакам партизан Витебщины. И что? А ничего. С хорошо организованной и боеспособной бригадой «мстители» ничего сделать не смогли.
В районе Новогрудка 29 апреля 1944 года произошел еще более интересный случай. Там 150 человек Новогрудского эскадрона Беларуской Краевой Обороны под командованием Бориса Рогули вступили в бой против 1500 партизан, напавших на городские казармы с целью срыва призыва молодежи в БКО. Итогом боя стало поражение…советских партизан: они потеряли 65 человек убитыми и столько же ранеными, против 3 раненых и 4 пропавших без вести у «новогрудцев» (см. Романько О.В., с. 224).
О профессиональных качествах партизанского командования низового уровня можно судить по приказу командира оперативной группы партизанского движения при штабе 4-й ударной армии, старшего батальонного комиссара Соколова от 3 августа 1942 года:
«Согласно указанию Центрального штаба партизанского движения, штабом партизанского движения /4-й ударной армии/ созданы курсы командиров рот для подготовки командиров партизанских подразделений, начальников штабов и командиров диверсионных групп. Для направления на курсы следует отобрать пять человек из числа /рядовых/ бойцов, наиболее надежных, политически грамотных, морально устойчивых и беззаветно преданных социалистической Родине, а также уже отличившихся в бою. Двое должны быть отобраны для должности командиров подразделений, двое для должности начальников штабов и один на должность командира диверсионной группы. Отобранные для подготовки на должность командиров штабов должны иметь семь классов образования (курсив мой — М.П.)».
Не правда ли, хорош начальник штаба соединения с семью классами!
Партизаны идут на задание тесной группой, что указывает на отсутствие тактической подготовки. Одна пулеметная очередь и всем конец…
В итоге не приходится удивляться тому, что во время крупных карательных операций длительное сопротивление со стороны партизан отсутствовало, их спасало либо быстрое отступление в труднодоступную (заболоченную) местность, либо торопливость немецкого командования, не доводившего акции до логического завершения.
А теперь рассмотрим более подробно две крупномасштабные операции советских партизан, получившие в историографии общее название «Рельсовая война».
Глава 6. «Рельсовая война»
Операцию «Рельсовая война» проводили в период с 3 августа по 15 сентября 1943 года по инициативе П.К. Пономаренко партизаны Беларуси, Украины, Ленинградской, Калининской, Смоленской, Орловской областей РСФСР.
Операцию «Концерт» проводили партизаны Беларуси, Карелии, Ленинградской, Калининской областей, а также формирования, числившиеся «прибалтийскими», в период с 19 сентября по 1 ноября 1943 года.
Обе эти операции не дали ожидаемого результата — прервать движение вражеских эшелонов к линии фронта не удалось.
Провал «большого концерта»
Начальник Центрального ШПД П.К. Пономаренко 7 августа 1943 года доложил Сталину, что «план подрыва 213 тысяч рельсов будет выполнен до середины августа». По немецким же данным, партизаны за весь август подорвали 25 тысяч рельсов (в 8,5 раз меньше). Но главное совсем не это.
Цель «рельсовой войны» заключалась в том, чтобы во время сражения на Курской дуге и последующего контрнаступления РККА германские войска на фронте были лишены доставки из тыла подкреплений, боеприпасов, техники, продовольствия. Увы! Бесстрастная статистика свидетельствует: если в июне немецкая группа армий «Центр» получила 1822 эшелона, а в июле 2282, то в августе 2159 — на 337 больше, чем в июне, когда «рельсовой войны» еще не было!
Между тем, согласно донесениям из партизанских подразделений, уже почти не осталось рельсов, по которым могли двигаться немецкие поезда. Вот что такое советская «система отчетности»: ее суть — всеобъемлющее вранье, не знающее границ!
«С октября 1943 года и вплоть до весны 1944 года наблюдался спад партизанских диверсий на железных дорогах. Это было вызвано тем, что большой запас взрывчатки был израсходован в ходе „рельсовой войны“, развернувшейся в период Курской битвы и последующего наступления к Днепру. К тому же немцы приобрели большой опыт в охране железных дорог и стали активнее использовать для снабжения войск автомобильный транспорт, на который партизаны воздействовали в меньшей степени.
Типичный прием советской пропаганды: партизаны минируют железную дорогу в ходе операции „Концерт“. Но эта операция состоялась в августе — сентябре, а здесь снег.
Всего, поданным ЦШПД, скорее всего преувеличенным, партизаны за время войны уничтожили и захватили около 53 тыс. машин, что составляло менее 10 процентов всего автомобильного парка Вермахта на Восточном фронте. Такие потери не могли существенно повлиять на снабжение немецких войск» (Соколов, с. 105).
«Самое интересное, что в Москве устанавливался план, сколько партизаны должны совершить диверсий на железной дороге или нападений на вражеские гарнизоны. Например, в 1943 году, в ходе операции „Концерт“, партизанам только в Беларуси предстояло подорвать 140 тысяч рельсов. Многие бригады отрапортовали о значительном перевыполнении плановых показателей.
Пономаренко докладывал Сталину: бригада Дубровского справилась с заданием на 345 %, бригада Маркова — на 315 %, бригада имени Заслонова — на 260 %, бригада Романова — на 173 %, бригада Белоусова — на 144 %, бригада народных мстителей имени Воронянского — на 135 %, бригада Филипских — на 122 %…
Цифры радовали начальственный глаз, только вот немецкие эшелоны все шли и шли к фронту. В ходе войны ни одна оперативная перевозка Вермахта на востоке не была сорвана, ни одна крупная наступательная операция германских войск не началась с опозданием из-за действий партизан» (Кузнецов И. Партизанское движение: правда и мифы. «Белорусская деловая газета», 2005 г.).