По светлому следу (сборник), стр. 80
— А, дорогой Илья! — весело воскликнул он, поднимаясь навстречу Саблину. — Входи, входи! Дай-ка я на тебя посмотрю, старина. Э, да ты поседел, дружище! А ведь мы с тобой, как говорится, годки.
— Ну, а ты не изменился почти, разве потолстел только, — тоже улыбаясь и пожимая руку генерал-директору, проговорил Саблин. Ему еще утром, когда они разговаривали по телефону, не понравился тон Вознесенского, теперь же он окончательно решил, что друг его молодости чувствует себя большим человеком.
— Что же ты вестей о себе не подавал? — продолжал Вознесенский, угощая Саблина дорогими папирос сами. — Ты ведь по-прежнему в госбезопасности? О ваших подвигах, к сожалению, не очень-то пишут в газетах.
— Это верно, — усмехнулся Саблин. — У нас работа скромная. Зато о тебе именно из газет мне все известно.
— А мне о тебе — ничего, — развел руками Вознесенский. — И расспрашивать не решаюсь, у вас ведь все тайна.
— Ну, не такая уж тайна моя-то личная биография, — рассмеялся Саблин, невольно подумав: «Боится, видно, что на судьбу жаловаться буду, протекции просить…» — Хвалиться, впрочем, нечем, — добавил он вслух.
Генерал-директор бросил нетерпеливый взгляд на часы, давая тем понять, что он не располагает временем и спешит куда-то.
— Я тебя ненадолго задержу, — заметив его нетерпение, проговорил Саблин. — У меня, собственно, всего один вопрос. По телефону, однако, нельзя было его задавать — вот и пришлось приехать лично. Ты ведь, конечно, хорошо осведомлен о строительстве железной дороги Перевальская-Кызылтау?
— Кому же тогда быть осведомленным, как не мне? — удивился Вознесенский, и мохнатые его брови поднялись вверх, наморщив высокий лоб.
— Ты не обижайся, пожалуйста, — улыбнулся Саблин. — Я не усомнился, а всего лишь принял во внимание расстояние. За несколько тысяч километров можно ведь и не быть достаточно осведомленным.
— Хороший начальник и за десятки тысяч километров должен знать, что у него там делается, — все еще ворчливо проговорил генерал-директор. — Долго ты, однако, подбираешься к своему вопросу.
— А вопрос вот какой: там у вас большой объем земляных и скальных работ, применяете ли вы для этого атомную энергию?
Снова удивленно поползли вверх пушистые брови генерал-директора:
— Откуда ты взял это?
— Ниоткуда, просто спрашиваю, — спокойно ответил Саблин. — Мне это очень важно знать…
Саблин не договорил, для чего ему нужно было знать, но Вознесенский понял, что он, видимо, и не имел права это сказать.
— Нет, мы там не используем атомную энергию, — ответил он Саблину. — У нас там нет в ней нужды. Мы удаляем породу взрывным способом с помощью аммонита. Взрывные работы ведет у нас специальная организация «Желдорвзрывпром». У нее солидный опыт в этом деле. Еще совсем недавно американские специалисты утверждали, будто по взрывному делу впереди идет Аргентина, расходующая в год до полутора тысяч тонн взрывчатых веществ. А мы еще в тысяча девятьсот тридцать шестом году одним только массовым взрывом на Урале подняли на воздух тысячу восемьсот тонн взрывчатки. Как тебе это нравится?
Вознесенский довольно рассмеялся. С лица его исчезло выражение самодовольства. Чувствовалось, что говорил он о хорошо знакомом и близком ему деле. Саблин вспомнил даже, что в гражданскую войну служил Вознесенский сапером и всегда был неравнодушен к взрывчатке.
— Не хвалясь тебе скажу, Илья, — продолжал генерал-директор, — не без моего участия создавался этот «Желдорвзрывпром». Слыхал ты что-нибудь о направленных взрывах и взрывах на выброс? Интереснейшее дело, дорогой! Закладывается для этого в землю по тысяче двести-тысяче триста тонн взрывчатых веществ, поворачивается ключ взрывной машинки, проносится электрическим заряд по электровзрывной сети, срабатывают электродетонаторы, взлетают на воздух тысячи кубометров породы — и километровая железнодорожная выемка глубиною до двадцати метров готова! Точно таким же направленным взрывом создаем мы и насыпи. И учти, Илья, что все это в одно мгновение, не считая, конечно, подготовительных работ. А сколько на это ушло бы времени при разработке выемок экскаватором, даже самым мощным?
— Ну, спасибо за справку, Емельян Петрович! — протянул Саблин руку генерал-директору. — Извини, что отнял у тебя столько времени.
— Э, да что там! — дружески хлопнул Вознесенский Саблина по плечу, и к нему снова вернулся его покровительственный тон. — Я очень рад, что мы встретились наконец. Ну, как у тебя дела-то по службе? В каких чинах ходишь? Помнится, в последний раз, когда встретились, майором был?
— Майором был, майором и остался, — усмехнулся Саблин. — Правда, теперь пишется еще одно слово перед этим званием.
— Ах, так ты генерал-майор?! — уже каким-то другим тоном воскликнул Вознесенский. — Ну, брат, от всей души поздравляю!
ДЛЯ ЧЕГО МОТОЦИКЛ ЖИЕНБАЕВУ
Вернувшись в свое управление, генерал Саблин тотчас же зашел к полковнику Осипову и сообщил ему о результате разговора с Вознесенским. Полковник не сразу высказал свое мнение по этому поводу. Он никогда не торопился с выводами, хорошо зная, как нелегко приходят верные решения.
— Что же это получается, Афанасий Максимович? — нетерпеливо спросил Саблин, не дождавшись ответа Осипова и начиная уже досадовать на него. — За чем же тогда охотится Жиенбаев? Не могли ведь ввести его в заблуждение взрывные работы и не принял же он их за взрывы атомных бомб?
— Да-а, — задумчиво покачал головой полковник Осипов. — Тут все полно противоречий. В твое отсутствие мне принесли еще несколько вырезок из иностранных газет. В них сообщается, что Советский Союз ведет в Средней Азии крупные строительные работы с помощью атомной энергии. И совершенно точно указываются именно те районы, где идет строительство нашей новой железной дороги.
— Какой давности эти сведения? — настороженно спросил Саблин.
— Двухнедельной.
Генерал задумался. Прошелся несколько раз по кабинету, постоял у окна, глядя вниз на шумную площадь.
— Ну что ж, — произнес он наконец, не замечая, что папироса его давно уже потухла. — Могло быть и так: принял Жиенбаев массовые взрывы аммонита за атомные и сообщил своим хозяевам. Кто-то из них мог обмолвиться об этом в присутствии журналистов, жадных до сенсации, а уж они постарались соответствующим образом раздуть ошибку Призрака.
— Не хочешь ли ты этим сказать, что Жиенбаев все еще находится в заблуждении относительно характера взрывов на нашем железнодорожном строительстве? — спросил Осипов, не совсем еще понимая, к чему клонит Саблин.
— Нет, не хочу. Он мог заблуждаться только вначале, но с тех пор у него было достаточно времени с помощью счетчика Гейгера убедиться в своей ошибке.
— М-да… — с сомнением покачал головой Осипов, — а может быть, он все-таки еще заблуждается?
— Почему же? — удивился генерал.
— Да потому, что Ершов доставил ему мотоцикл для того, вероятно, чтобы он лично съездил на строительство и собственными глазами посмотрел, что там делается.
— Он мог съездить на строительство и на поезде.
— Но зачем же тогда мотоцикл?
— Скорее всего для перевозки рации. Ершов ведь надежно замаскировал ее в коляске мотоцикла.
— Меня такой ответ не удовлетворяет, Илья Ильич. Жиенбаев нашел бы более надежный способ запрятать куда-нибудь свою рацию. Это не проблема.
— А ты считаешь, значит, что мотоцикл ему нужен только для поездки на стройку? — спросил Саблин, подумав с досадой, что упрямство Осипова выведет его когда-нибудь из терпения.
— Нужно ведь как-то объяснить, зачем ему понадобился мотоцикл, — уклончиво ответил полковник, не собираясь сдаваться.
— А для меня ясно одно, — слегка хмурясь, заметил Саблин, — на стройку он на мотоцикле не поедет, — это рискованно, а Жиенбаев всячески избегает риска. Я думаю, что мотоцикл ему нужен, пожалуй, для того, чтобы свободнее перемещаться и не дать возможности запеленговать свою рацию во время радиопередач.