Фантаст-окулист, стр. 19
А в самих сказках изъятие имущества вызвало непоправимые, непредвиденные и прямо-таки катастрофические последствия. Оставшись без богатств и сокровищ, их герои уже не ощущали никакой надобности совершать свои подвиги, которыми много столетий восхищали детей.
Знаменитый Багдадский вор, видя, что воровать больше нечего, бросил свою профессию и даже задумал эмигрировать в Америку.
Отважные молодые рыцари, которые прежде отправлялись в заморские страны в поисках удачи, а потом, разбогатев после многих приключений, возвращались домой и женились на принцессах, теперь не находили ни монетки и, не желая напрасно рисковать жизнью, отдыхали себе преспокойно в кресле, а принцессы тщетно ожидали своих женихов.
Ни один смельчак больше не нырял в поисках жемчуга и кораллов в морские глубины — в хрустальных замках русалок на дне океанов остались только пустые раковины да морские звезды.
А некоторые скупцы, лишившись своих любимых сокровищ, даже кончали жизнь самоубийством. Королям, их женам и дочерям, оказавшимся в нищете, пришлось закрыть свои замки, распустить слуг и дворцовую стражу с плюмажами на шляпах. И, чтобы не умереть от голода, они стали сажать картошку и выращивать помидоры.
Когда исчезли все сокровища, все драгоценности и мешки с золотом, в сказках вообще перестали происходить какие-либо неожиданные события, и у детей в той стране не стало и этого единственного бесплатного развлечения — сказки и правда сделались такими скучными, что все дети ворчали:
— Уф, какая занудная история! Ничего интересно не происходит!
Малыши перестали слушать сказки, а поскольку никаких других развлечений они не знали, то становились день ото дня все печальнее и печальнее.
Родители, конечно, крайне огорчились. Замученные налогами, они уже смирились было с трудной жизнью, но не могли видеть, как страдают их дети, лишенные такой простой радости как сказка. И тогда взрослые собрались перед дворцом правительства.
— Совсем невыносимо стало жить в нашей стране! — кричали они. — Оставьте хотя бы сказки нашим детям!
Возмущение людей было так велико, что министры, опасаясь бунта, забаррикадировали ворота. Не испугался только министр финансов.
Он что-то придумал и, повелев распахнуть двери, пригласил горожан во дворец. Когда все собрались в зале Совета министров, он заговорил спокойно и вразумительно:
— Наша страна — демократическая, — начал он, — а потому вы сами должны решить, как поступить. Хотите, чтобы мы возвратили сокровища в сказки и чтобы они оставались такими же интересными, как прежде? Я ничего не имею против, но в таком случае мне придется ввести налог на единственное, что еще не облагается налогом, — на воздух, которым мы дышим. Поэтому выбирайте: либо сказки, либо новый налог.
Людям пришлось смириться: они отказались от сказок.
Все запрещено
Я же предупреждал вас: в этой сказке правительство и в самом деле из рук вон плохое.
В этой стране повсюду висело множество разных табличек, которые напоминали:
«Сорить запрещается!»,
«Запрещено переходить дорогу вне „зебры"!»,
«Запрещено шуметь!»,
«Запрещен слишком громкий звук телевизора»,
«Запрещено ходить по газонам!»
Ну а так как все жители строго соблюдали все эти запреты, город сиял чистотой и славился благопристойностью.
Однако президент все еще оставался недоволен: ему хотелось, чтобы в стране царил поистине идеальный порядок. И потому он велел развесить повсюду новые таблички:
«Запрещено ссориться!»,
«Запрещено говорить неправду!»,
«Запрещено сидеть без дела!»,
«Запрещено иметь дурные помыслы!»,
«Запрещено грубить!».
Разумеется, все пунктуально соблюдали и эти правила, и президенту казалось, что страна и впрямь стала наконец просто идеальной.
Но однажды ночью ему вдруг приснился жуткий сон.
— Сказки! — закричал он, проснувшись. — В них столько жестокостей и дурных поступков! Они же могут подавать детям дурной пример!
И президент приказал немедленно вывесить новые таблички, теперь уже в самих сказках:
«Запрещается людоедам пожирать детей!»,
«Запрещается убивать врагов»,
«Запрещается рубить головы!»,
«Запрещается похищать принцесс!»,
«Запрещаются все сражения, драки и всякие убийства!».
И сказкам — ничего не поделаешь! — пришлось отказаться от всех самых страшных и волнующих сцен: не стало чудищ с оскаленными клыками, безжалостных кровавых поединков, жутких событий в заколдованных замках, жестоких насилий бандитов, бесстыдной лжи разных предателей…
А без подобных эпизодов сказки сделались совсем скучными и перестали нравиться детям. Зато президент теперь спал спокойно, без ночных кошмаров, потому что пребывал в полнейшем убеждении, будто его страна стала даже более чем идеальной.
Вскоре однако люди начали замечать, что по вечерам дети почему-то куда-то исчезают на часок-другой, а потом возвращаются веселые и довольные.
Президент поручил генералу карабинеров выяснить, в чем дело, и когда узнал, где бывают дети, не закричал «Черт побери!» только потому, что в городе висела по меньшей мере сотня табличек, запрещавших ругаться.
Оказывается, ребятишки тайком собирались в подвале у старенькой учительницы, которая рассказывала им такие страшные и захватывающие сказки, что мурашки пробегали по коже.
— Как интересно! Ой, как страшно! — шептали зачарованные дети.
Короче, эта учительница рассказывала им сказки без пропусков — со всеми запрещенными эпизодами.
Генерал карабинеров ворвался в подвал как раз в тот момент, когда старушка заканчивала одну из сказок, где имелось немало страшных приключений, и, желая остановить ее, рукой зажал ей рот.
— Во имя закона! — провозгласил он. — Вы арестованы за нарушение по меньшей мере дюжины запретов! — и доставил ее во дворец.
Президент, увидев учительницу, очень удивился:
— Это вы, синьора?
Он сразу же узнал ее. Это она учила его в первом классе читать.
— Я поражен, — продолжал он, — как вы могли рассказывать детям запрещенные сказки, подающие им такой дурной пример?! Я хочу, чтобы наша страна стала идеальной, и поэтому не могу допустить подобных вещей! Мне очень жаль, но несмотря на все уважение и благодарность, какие питаю к вам, вынужден предать вас суду.
Тогда учительница, которая все это выслушала молча, сказала:
— Послушай теперь меня, Джорджетто, — так она звала в школе будущего президента, — сказки, которые я рассказывала детям, те же самые, что я рассказывала и тебе, когда ты учился у меня. Неужели не помнишь, как они нравились тебе?
— Но я давно уже взрослый человек, а закон есть закон! Генерал, отведите ее в тюрьму!
Однако ночью президент никак не мог уснуть. Он ходил из угла в угол и думал об учительнице.
— Закон есть закон, — бормотал он, — я должен заставить уважать его. Только… — и тут ему вспомнились сказки, которые он так любил в детстве… — Конечно, — размышлял он, — сказки нисколько не повредили мне, однако…
В дверь постучали. Это пришел генерал. Он привел целую толпу ребятишек.
— Синьор президент, эти дети совершили тягчайшее преступление. Несмотря на то, что на стенах тюрьмы и внутри нее висят таблички «Запрещено выходить отсюда и выпускать кого-либо на волю», они сделали подкоп и пытались помочь учительнице бежать! Прикажете арестовать их?
Президент посмотрел на детей — они стояли перед ним, не проявляя ни малейшего страха, и, похоже, никто из них и не думал раскаиваться в том, что сделал.
— Так как же, синьор президент? Что прикажете делать?
— Освободить заключенную! — приказал президент, и эти слова прозвучали так, как если бы их произнес не глава государства, а Джорджетто. — И попросите ее прийти сюда и рассказать мне сказку… Чего же вы ждете? Идите! И потом уберите все таблички насчет сказок и повесьте на площадях такую табличку: «Запрещено терпеть несправедливость!». А вы, дети, рассаживайтесь. И пока мы ждем учительницу, угощайтесь апельсиновым соком!