Уэверли, или шестьдесят лет назад, стр. 65

– Бог да благословит вас! Бог да хранит вас, капитан Уэверли, – сказала старуха на прекрасном нижнешотландеком диалекте, хотя до этого он не слышал от нее ни слова, кроме как по-гэльски. Но нетерпение его спутников помешало ему пуститься в какие-либо расспросы.

Глава 38. Ночное приключение

Как только все выбрались из хижины, отряд на мгновение остановился. Возглавлявший его горец, в котором Уэверли как будто узнал высокую фигуру помощника Доналда Бин Лина, шепотом и знаками приказал всем соблюдать полнейшее молчание. Он вручил Эдуарду меч и стальной пистолет и, указывая на тропинку, положил руку на эфес своего палаша, давая этим понять, что им, возможно, придется пробиваться силой. После этого он стал во главе своего отряда, который тронулся в путь гуськом, причем Уэверли было предоставлено место сразу за командиром. Начальник двигался очень осторожно, как бы опасаясь вызвать тревогу, и остановился, как только они добрались до конца подъема. Уэверли вскоре понял причину заминки, так как в нескольких шагах услышал оклик английского часового: «Все спокойно!» Ночной ветер подхватил этот звук и унес его на дно лесистой лощины, где он несколько раз отдался эхом от ее крутых склонов. Оклик повторился еще и еще, каждый раз слабее, как будто удаляясь. Было ясно, что поблизости расположен отряд и что солдаты настороже; впрочем, бдительность их была не настолько велика, чтобы обнаружить таких искусных в набегах людей, как те, с которыми Эдуард наблюдал сейчас, как недействительны были принятые англичанами меры предосторожности.

Звуки замерли в ночной тишине, и горцы снова в полном молчании быстро двинулись вперед. Уэверли не имел ни времени, ни охоты смотреть по сторонам, и он успел только заметить, что они прошли невдалеке от большого здания, в окнах которого еще здесь и там мерцал огонек. Через несколько шагов начальник повел носом, как спаниель на стойке, и снова подал знак остановиться. Он опустился на четвереньки, закутался в плед так, чтобы почти не выделяться на фоне вереска, в котором он передвигался, и пополз на разведку. Вскоре он вернулся, распустил своих людей, за исключением одного, и подал знак Уэверли, чтобы тот последовал его примеру, после чего на четвереньках поползли уже все трое.

Таким неудобным образом они передвигались довольно долго, дольше, чем это могло быть приятно для колен и голеней нашего героя, как вдруг до Уэверли донесся запах дыма, который, очевидно, был гораздо раньше воспринят более совершенным органом обоняния его проводника. Он шел из угла низкого полуразрушенного загона для овец, стены которого были сложены, как это обычно бывает в Шотландии, из сухого камня без раствора. Гайлэндец довел Уэверли до самой стены и, желая, по-видимому, заставить его почувствовать опасность или выставить в самом выгодном свете свою ловкость, дал ему знаками понять, что он должен высунуть голову и бросить взгляд по ту сторону ограды, а затем и сам подал ему в этом пример. Уэверли так и сделал и заметил аванпост из четырех или пяти солдат, расположившихся у сторожевого огня. Все они спали, за исключением часового, ходившего взад и вперед. Всякий раз, как он равнялся с костром, на ружье, которое он перекинул через плечо, вспыхивал красный отблеск. Он часто всматривался в ту часть неба, откуда должна была выглянуть луна, до тех пор прикрытая облаками.

Но уже через несколько минут в природе произошла внезапная перемена, весьма обычная в горах. Поднялся легкий ветер, погнал перед собой облака, которые скопились на горизонте, и ночное светило пролило свое ничем не омраченное сияние на широкую и бесплодную пустошь, окаймленную, правда, кустарником и низкорослыми деревьями в той части, откуда пришел отряд, но голую и прекрасно обозримую для часового там, куда Уэверли и его спутникам предстояло пробираться. Конечно, пока они лежали, они были спрятаны за стенкой загона, но казалось, что любая попытка выйти из-под прикрытия обречена на неудачу и неминуемо выдаст их присутствие.

Гайлэндец взглянул на синий свод, но, в отличие от застигнутого темнотой поселянина, воспетого Гомером или скорее Попом note 318, он не благословил это благодатное светило, а пробормотал себе под нос какое-то гэльское проклятие по поводу неуместного блеска мак-фарленовского фонаря note 319. Он с тревогой осмотрелся и затем, видимо, принял решение. Оставив своего помощника с Уэверли, которому он подал знак не двигаться с места, и дав шепотом несколько кратких указаний своему товарищу, он пополз под прикрытием неровностей почвы в том же направлении, куда шли они. Эдуард повернул к нему голову и мог наблюдать, как он с проворством индейца пробирался на четвереньках, используя, чтобы остаться незамеченным, каждый куст и каждый выступ и выходя на более открытые места лишь тогда, когда часовой поворачивался к нему спиной. Наконец он добрался до зарослей кустарника и низкого леса, частично покрывавших пустошь в этом направлении и, вероятно, простиравшихся до края лощины, где так долго обитал Уэверли. Горец исчез, но только на несколько минут, ибо внезапно вынырнул из другой части заросли и, смело ступая по открытой пустоши, как будто нарочно желая попасться на глаза, вскинул ружье на руку и выстрелил в часового. Пуля попала несчастному в руку и самым досадным образом прервала его метеорологические наблюдения и песенку о Нэнси Досон, которую он насвистывал. Он попытался ответить на выстрел, но неудачно; между тем его товарищи, разбуженные шумом, вскочили и устремились к тому месту, откуда стреляли первый раз. Гайлэндец, дав им налюбоваться на себя во весь рост, юркнул в кусты, так как его ruse de guerre note 320 вполне удалась.

В то время как солдаты бросились за всполошившим их горцем в одну сторону, Уэверли по знаку своего спутника пустился стремглав в другую, туда, куда его собирались вести и которая осталась теперь без наблюдения и без охраны. Уже через четверть мили вершина пригорка, через который они перевалили, полностью скрыла их от дальнейшего наблюдения. Однако до них все еще доносились возгласы солдат, перекликавшихся на пустоши, и едва слышный бой барабана, бьющего тревогу. Но эти воинственные звуки остались далеко позади и постепенно замирали в ночном ветре, по мере того как они быстро продвигались вперед.

Примерно после получаса ходьбы по той же открытой и бесплодной местности они поравнялись с пнем древнего дуба, который, судя по оставшейся части, должен был быть огромным. Рядом, в овраге, они обнаружили небольшую группу горцев с двумя-тремя лошадьми. Не прошло и нескольких минут, которыми спутник Уэверли воспользовался, чтобы объяснить своим товарищам причину их опоздания (слова «Дункан Дьюрох» постоянно повторялись в его рассказе), как появился и сам Дункан, запыхавшийся и, по всем признакам, бежавший изо всех сил, чтобы спастись от преследования, но веселый и бесконечно довольный, что своей хитростью он обманул погоню. Уэверли подумал, что это, верно, была не слишком трудная задача для ловкого и быстрого горца, который прекрасно знал местность и следовал по намеченному пути с несравненно большей настойчивостью и уверенностью, чем его нерешительные преследователи. Вызванная им тревога еще продолжалась: время от времени раздавались одиночные выстрелы, которые лишь усиливали веселость Дункана и его товарищей.

Горец забрал теперь оружие, врученное перед этим нашему герою, и дал ему понять, что все опасности похода уже благополучно остались позади. Затем Уэверли посадили на коня, что после утомительной ночи и недавней болезни показалось Уэверли очень приятной переменой. Укладку его взвалили на другую лошадь. Дункан вскочил на третью, и они двинулись в путь крупной рысью в сопровождении своего эскорта. Никаких других происшествий за время этого ночного перехода не случилось, и на рассвете они достигли берегов быстрой реки. Местность вокруг была одновременно и плодородная и романтически живописная. Крутые лесистые склоны прерывались полями, обещавшими в этом году обильный урожай и частично уже сжатыми.

вернуться

Note318

…воспетого Гомером или скорее Попом… – Поп Александр (1688-1744) – английский поэт, переводивший Гомера. Его перевод модернизирован в духе классицизма XVIII в. и содержит множество вольностей.

вернуться

Note319

Мак-фарленовский фонарь – так называли в Горной Шотландии луну, по имени клана Мак-Фарлена, прославившегося ночными грабежами.

вернуться

Note320

военная хитрость (франц.).