Пленники Барсова ущелья (илл. А. Лурье) 1956г., стр. 53

— Ладно, хватит. Пойдем теперь за лисой, — взяв свое копье, сказал Ашот.

Они спустились на террасу, осыпанную перьями куропаток, и начали искать следы лисы.

— Нашел! Ну и большая же была лиса! — воскликнул Гагик, указывая на след, отпечатавшийся на мокрой земле.

Ашот взглянул и вздрогнул.

— Это был барс, — прошептал он. — А ну, раздуйте сильнее головни! Кидайте камни! Кричите!

Его тревога не была напрасной. Действительно, совсем недавно, на заре, зверь завтракал здесь куропатками.

Ребята скатили с горы несколько больших камней, пошумели, и, когда немного приободрились, Гагик сказал:

— А не ошибся ли ты, Ашот? Погляди лучше.

— Что тут смотреть? Разве не ясно? Видишь, какая лапища…

— А может быть, это был волк или твой манул и мы зря боимся?

— Нет, это не волк, — взглянув на след, заключил «специалист по волкам» Асо. — След волка меньше и длиннее.

— У волка и когти двух пальцев на передних лапах длиннее, — добавил Ашот с таким видом, точно хотел сказать Асо: «Хоть твоя жизнь и проходит с волками, но и мы кое-что понимаем!»

— Да, у волка два «пальца вытянуты вперед и когти открыты, а тут их не видно, — сказал Асо и сам испугался своих слов. Он, кажется, только сейчас сообразил, какой ужасный зверь живет вблизи их пещеры.

— А где же у барса когти? — простодушно спросил Гагик. — Что-то их вовсе не видать.

— Сложил, как перочинные ножи, чтобы не повредить лезвия. А может быть, и рысь, кто знает. Если рысь — пустяки, она не причинит нам вреда. Идем, — сказал Ашот, сам не зная, куда же, собственно, идти.

И долго еще мальчики не решались покинуть террасу — не только потому, что боялись встречи со зверем, а потому, что им тяжела была сейчас встреча с Шушик. Они знали, что жизнь голодной, больной девочки постепенно угасала, словно фитилек в плошке, где выгорают последние капли масла.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

О том, как смерть медленно, но верно приближалась к жилищу ребят

Шушик они нашли в полубессознательном состоянии.

— Все время жаловалась, что мерзнет, — печально сообщил Саркис.

Ноги у девочки были холодные. Огонь в костре угасал, а топливо кончилось. Идти за ним не было ни сил, ни отваги. Кто знает, ведь, может, именно сейчас в Дубняке их подстерегает барс. И почему именно в Дубняке? Он может прятаться и в кустах, как раз напротив пещеры.

В течение трех недель барс, как видно, следил за этими двуногими существами и уже успел убедиться, что у них нет оружия. Так, по крайней мере, судил Ашот. Ясно, что, съев куропаток, зверь должен будет прийти, чтобы сожрать собаку или человека, — ведь в этом ущелье для него нет другой поживы!

Вот какие тяжелые мысли томили Ашота, когда он услышал глубокий вздох Шушик.

— Воды, — вопросила девочка.

Но и воды не было. Каменная «чаша», в которой ребята держали снег, давно опустела, и наполнить ее было нечем — поблизости не оставалось снега. Конечно, его можно было бы найти, но прежде всего нужно топливо: без жаркого огня воды не получишь.

Ребята молча вышли из пещеры. В костре не оставалось даже горящего полена, которое они могли бы взять с собой.

— Саркис, ты последи, чтобы огонь не погас, мы скоро вернемся, — сказал Ашот.

Но в голосе его на этот раз никто не слышал прежней уверенности.

С копьями в руках мальчики сошли в Дубняк. Каменный топор они оставили дома — не было сил тащить. А веток, которые можно было сломать руками, в Дубняке не оставалось. Поневоле пришлось нарезать ножом тоненькие прутики и сложить их в снопики. Но ребята не столько работали, сколько отдыхали, то и дело ложась на кучи теплых палых листьев. Ах, если бы можно было, забыв обо всем на свете, уснуть, остаться здесь!

В одной из только что освободившихся от снега ложбинок Ашот нашел кусты с уцелевшими на них сухими ягодами малины, а Гагику попались в листве два желудя. Один он съел, другой сберег для Шушик. Асо обыскал куст смородины, свесившийся со скалы, но на нем оставались всего лишь четыре сморщенные ягодки.

С этой скудной добычей, прихватив немного снегу, они и вернулись в пещеру и долго возились, пока им удалось наконец приготовить чай, в котором плавали четыре смородинки да горстка собранной Ашотом малины.

Горячая вода немного оживила больную.

— А где же куропатки? Как тропинка? Не работали? Отчего вы такие хмурые? — спрашивала Шушик, и казалось, что она пришла в себя после тяжелого сна.

Никто не отвечал ей.

— Не пойти ли взглянуть, что стало с силками? — предложил Гагик.

— Стоит ли?… Должно быть, опять сожрал, — безнадежно махнул рукой Ашот. — Да и темно…

— Кто сожрал? Что за секреты там у вас? — взволновалась Шушик. — Мерзну я что-то, Ашот.

Но нельзя же было сказать ей о звере! И ребята снова уклонились от ответа. Да Шушик и не ждала. Она опять впала в забытье и лишь беззвучно шевелила губами.

Ребята сидели вокруг нещадно дымившего костра и терли кулаками слезившиеся глаза. Все молчали и с тревогой думали о больной девочке. «Умрет, если мы не добудем еды, умрет».

Наконец Ашот поднялся с места:

— Ну, пойдем посмотрим на капканы. Может, и привалило нам счастье.

И, взяв по пылающей головешке, мальчики вышли из пещеры. Собрав последние силы, поплелся за своим хозяином Бойнах.

— Останься дома, Бойнах-джан, куда ты? — ласково сказал Асо.

Но пес не послушался.

В нескольких шагах от пещеры Бойнах вдруг поднял уши, задрожал мелкой дрожью и глухо зарычал. Асо стал успокаивать его, уговаривать уйти, но тут вдруг в кустах что-то зашуршало. Гибкое тело скользнуло в листве, сверкнули фосфором глаза. Сделав высокий прыжок, какой-то страшный зверь кинулся на пастушка. Однако в то мгновение, когда он был еще в воздухе, Бойнах рванулся, вцепился в него зубами, и они оба клубком скатились со склона вниз.

— Бейте, бейте! Эй, эй, эй! — в страхе закричал Ашот и кинулся вперед.

Ребята зашумели, бросили вниз пылающие поленья, скатили несколько больших камней.

Оставив собаку, зверь убежал и скрылся в темноте.

Все это произошло с такой быстротой, что Асо не успел опомниться.

— Ой, Бойнах, ой, братик мой милый! — плакал он, со всех сторон осматривая искусанного зверем пса. Вся шея у него была в крови.

Товарищи помогли Асо поднять Бойнаха и перенести в пещеру. Его уложили на мягкие листья.

Шушик дремала в полузабытьи и ничего не слышала. Саркис же в панике вскочил со своей постели.

— Что, что случилось? — спрашивал он дрожа. — Кто это был? Барс?

— Так и не разобрали, — хмуро ответил Ашот. — Кажется, рысь.

Товарищи поглядели на него недоверчиво. Ведь все в Айгедзоре знали, что рысь хотя из того же кошачьего рода, что и барс, и даже немного похожа на него, но ни силой, ни смелостью, ни наглостью не может сравниться с барсом.

С ноющим сердцем склонился Асо над своим другом. Оторвав от подола рубашки лоскут, он сжег его и горячим пеплом присыпал рану на шее у собаки. Кровь унялась, но Бойнах дышал тяжело, прерывисто.

Подошел к собаке и Гагик, ласково погладил ее по голове и с грустью подумал, что не может ничем угостить это самоотверженное животное.

Да, подлинно самоотверженное! От прежних своих ран Бойнах, быть может, понемногу и оправился бы, но от этой… нет, надежды не было. Собака отдала свою жизнь за хозяина.

— Бойнах! — мягко позвал пастушок.

Пес открыл глаза. Как выразителен был его взгляд, какое грустное спокойствие было в нем! Казалось, Бойнах был доволен, что умирает.

Снова иссякло все топливо.

— Мерзну, — слышался порой жалобный голос Шушик.

Но у кого бы теперь хватило смелости выйти из пещеры? Мальчикам казалось, что страшный зверь прячется где-то совсем близко.

У пастушка-курда голова была как в огне, а сердце сжимали стальные клещи. Но что он мог сделать, чем мог помочь своей хушкэ, милой своей сестрице? Как мог спасти жизнь любимого пса?