Приключения Найджела, стр. 54

— Никогда еще не было человека, — уверял лорд Дэлгарно, лучше знавший жизнь английского двора и видевший, в чем заключается недостаток его отца, — который с такой легкостью мог бы подняться до самых вершин счастья, как мой бедный отец. Он приобрел право построить лестницу, ступеньку за ступенькой, медленно, но верно, так чтобы каждая милость, которую он испрашивал для себя из года в год, в свою очередь становилась опорой для снискания королевской благосклонности в следующем году. Но твое счастье не должно разбиться о те же скалы, Найджел, — говорил он обычно в заключение. — Хоть я не обладаю такими средствами, чтобы оказывать влияние, какими обладает, или, вернее, обладал, мой отец, пока он не разменял их на бочки с испанским вином, соколов, гончих и прочую дрянь, я гораздо лучше, чем он, умею извлекать выгоду из того, чем я обладаю. И все это, мой дорогой Найджел, должно служить твоим интересам. Не удивляйся и не обижайся на меня за то, что ты видишь меня теперь реже, чем прежде: началась охота на оленей, и принц хочет, чтобы я чаще сопровождал его. Я не должен также забывать и герцога, чтобы иметь возможность замолвить за тебя словечко, как только представится случай.

— Я не нуждаюсь ни в каких ходатайствах перед герцогом, — мрачно произнес Найджел. — Я уже не раз говорил это.

— Но я ведь употребил это выражение в таком же смысле, неблагодарный и подозрительный спорщик, — возразил Дэлгарно, — в каком я сейчас стараюсь замолвить перед тобой словечко за герцога. Разумеется, я имею в виду только то, что я согласен с любимым изречением нашего королевского властелина: «Beati pacific!». note 104

Уже не раз беседы лорда Гленварлоха со старым графом и с его сыном принимали подобный оборот и приводили к таким же результатам. Иногда ему казалось, что благодаря отцу и сыну, не говоря уже о менее заметном и менее показном, но едва ли менее могущественном влиянии леди Блэкчестер, его дело, значительно упростившееся, могло бы быть несколько ускорено. Но было одинаково невозможно сомневаться в грубоватой честности отца и в пылкой, в'сегда готовой к услугам дружбе лорда Дэлгарно; нелегко было также предположить, что леди, оказавшая ему такой милостивый прием, откажет в своей поддержке, если она сможет принести пользу для его дела. К тому же Найджел был убежден в правдивости слов лорда Дэлгарно, часто указывавшего на то, что каждый мелкий чиновник, через руки которого должно пройти его дело, считая фаворита его врагом, будет стараться заслужить похвалу и чинить всевозможные препятствия, и лорд Гленварлох сможет преодолеть их, только проявив стойкость и терпение, если он не предпочтет помириться, или, как выразился лорд Дэлгарно, заключить мир с герцогом Бакингемом.

Найджел мог бы обратиться за советом к своему другу Джорджу Гериоту, и он, несомненно, воспользовался бы этой возможностью так как уже неоднократно имел случай убедиться в его благоразумии, но, зайдя к нему после их совместного визита во дворец, он застал достопочтенного горожанина за поспешными приготовлениями к путешествию в Париж по очень важному делу, связанному с его ремеслом; это был специальный заказ королевского двора и герцога Бакингема, суливший большую прибыль. Упомянув имя герцога Бакингема, честный ремесленник улыбнулся.

— Я был уверен, — сказал он, — что его немилость будет недолговечной. Лорд Гленварлох выразил радость по поводу их примирения, заметив, что ему было очень мучительно сознание того, что мейстер Гериот из-за него навлек на себя немилость всесильного фаворита и мог даже подвергнуться преследованиям с его стороны.

— Милорд, — сказал Гериот, — для сына вашего отца я сделал бы многое. Но поистине, насколько я знаю самого себя, во имя справедливости я поступил бы так же и пошел бы на такой же риск, на какой я пошел ради вас, в деле, касающемся гораздо менее важного лица. Но так как мы должны расстаться на некоторое время, я предоставляю дальнейшее ведение этого дела вашему собственному благоразумию.

И они сердечно распрощались друг с другом.

В положении лорда Гленварлоха произошли также и другие заслуживающие внимания перемены. При его теперешнем образе жизни и приобретенной им привычке к развлечениям жилище его, расположенное так далеко в Сити, представляло значительные неудобства. Быть может, он стал немного стыдиться своей каморки у пристани возле собора святого Павла, и ему захотелось поселиться в доме, более приличествующем его положению. Для этой цели он нанял небольшую квартиру возле Темпла. Впрочем, он даже немного пожалел о своем поступке, когда заметил, что его отъезд огорчил Джона Кристи и опечалил его радушную и услужливую хозяйку. Первый из них, делавший все с серьезным и мрачным видом, выразил только надежду, что все у них пришлось по вкусу лорду Гленварлоху и что он уезжает не из-за их недостойного невнимания к нему. Но в глазах миссис Нелли блеснула слеза, — когда она перечисляла всевозможные улучшения, которые она произвела в квартире специально для того, чтобы сделать ее более уютной для его светлости.

— Большой корабельный сундук, — сказала она, — перенесли наверх в мансарду лавочника, хотя бедняга едва мог пролезть через узкий проход в восемнадцать дюймов, оставшийся между сундуком и кроватью, и одному богу известно, но только не ей, как спустить его обратно по узкой лестнице. А чтобы превратить чуланчик в альков, пришлось заплатить кругленькую сумму в двадцать шиллингов, а ведь, уж конечно, для всякого другого постояльца, кроме его светлости, чуланчик гораздо удобнее. А все белье, которое она специально для него купила… Но, да будет воля господня, она безропотно покоряется судьбе.

Каждому приятно видеть проявления привязанности к себе, и Найджел, испытывавший неподдельные угрызения совести при мысли о том, что удача заставила его пренебречь неприхотливым жилищем и услугами своих скромных друзей, которые еще совсем недавно выказывали ему подлинное расположение, самыми искренними уверениями и самой щедрой платой, какую он только мог заставить их принять, старался смягчить чувство обиды, вызванное его отъездом, а прощальный поцелуй прелестных уст хозяйки скрепил его прощение.

Ричи Мониплайз отстал от своего господина, чтобы спросить, не сможет ли Джон Кристи в случае необходимости помочь скромному шотландцу вернуться к себе на родину; и получив от Джона заверение в том, что он сделает все возможное для достижения этой цели, прощаясь, сказал, что скоро напомнит ему о его обещании.

— Ибо, — сказал он, — если его светлости еще не надоела лондонская жизнь, я знаю людей, которым она вот как надоела — например, хотя бы мне; и я буду не я, если не увижу Артурово Седло, прежде чем состарюсь на несколько недель.

Глава XIV

Ричи Мониплайз сдержал слово. На второе или на третье утро после того, как молодой лорд водворился в своем новом жилище, он явился к Найджелу, когда тот собирался одеваться, расставшись с подушкой значительно позже, чем было его обыкновение прежде.

Взглянув на своего слугу, Найджел заметил, что на его торжественном лице собираются тучи, указывавшие на особую важность предстоящего разговора, или на глубокое недовольство, или на то и другое понемногу.

— В чем дело, — спросил он, — что случилось, Ричи? Твое лицо напоминает одну из этих причудливых масок на водосточных трубах, — продолжал он, указывая на готическое здание церкви Темпла, видневшееся в окне.

Ричи повернул голову вправо с такой медлительностью, словно у него была вывихнута шея, и, быстро приняв прежнее положение, ответил: