Волки из страны Далеко-Далеко. Авторский сборник, стр. 58

Фаолан резко вздрогнул и окончательно проснулся, едва не упав с дерева. Он навострил уши, но ничего не слышал. Ни треска, даже ни шороха.

«Значит, это мне причудилось во сне, — прошептал он себе. — Во сне!»

Он посмотрел на ощетинившееся звездами небо, по которому только что гулял во сне, и прищурился. И тут ему привиделись маленькие кости, испещренные отметинами. Он попытался разглядеть узор из царапин и вдруг увидел целую картину. Пока глодатели выбирали себе материал для работы, там, на склоне холма, лежали другие кости, кости щенка, история которого пока не закончилась.

Фаолан почти наяву увидел, как щенок спрыгивает с лестницы в жажде мести. Эта малышка не успокоится, пока не будет найден и наказан убийца. Тут же волк понял, что должен сделать. Он должен пойти и принести кости щенка, которые захоронил вместе с лапой Гром-Сердца.

Тихо он спрыгнул с дерева и снова посмотрел наверх. Луна светила ярко, и его могли заметить. Но с запада приплывает густое облако, которое прикроет ночное светило. Фаолан подождал, пока край облака наползет на луну, и поспешно тронулся в путь.

Глава двадцать седьмая

Тень

Еще в минувшую луну трескучего льда Хип понял, что Фаолан задумал что-то подозрительное. Сейчас, когда близился конец гаддерглода, Хип все больше и больше приходил в отчаяние. Членом Стражи должен стать он, он! Если нынешний король Га’Хуула умрет, а новый правитель добудет себе уголь Хуула, то стражей освободят от их обязанностей, и их уродства исчезнут, как это случилось с Хаймишем, великим фенго с кривой лапой. И наконец-то у Хипа отрастет хвост. «То, что было кривым, выпрямится, что было слабым — окрепнет», — так гласит пророчество. Нет, это не мечта, не сон, это самая что ни на есть правда.

Впрочем, вероятность того, что после поражения на бирргисе Фаолан все-таки победит, оставалась, пусть и небольшая. Этот презренный волк неплохо глодает, надо отдать ему должное. По поводу других Хип не беспокоился. В конце концов, он же из клана МакДунканов, а всякому волку известно, что предпочтение отдается представителям этого клана. Что бы там ни говорили о равенстве, все это — пустая болтовня.

Следовательно, нужно избавиться от соперника в лице Фаолана, и несколько дней назад Хипу в голову пришла неплохая идея. И как он раньше не додумался? От него не скрылось, что Фаолан снова убежал в ночь, помахивая своим серебристым хвостом, словно знаменем. От этого даже заныл несуществующий хвост Хипа. Ну что ж, когда этот мерзкий глодатель вернется, с ним наконец-то можно будет разделаться. «К рассвету тебе наступит конец», — подумал Хип.

Желтый волк затрусил в противоположном направлении, к месту, где плотно росли переплетшиеся между собой березы. Даже их корни перепутались, что считалось дурной приметой. Говорят, семена таких деревьев взошли во время гнилой луны, то есть когда днем на небе виднелась бледная тень луны предыдущей ночи. Но Хипу было все равно. Это идеальное место для хранения его кости, настоящей кости, на которой он начал запечатлевать историю убийства малькада волком. И не просто волком, а глодателем! И у него имелась еще одна кость — Кость Доказательства.

— Просыпайся, Дэрли, просыпайся! — Мхайри усердно трясла сестру за плечо и даже резко ткнулась в нее мордой.

— Что случилось? Зачем ты меня будишь? Убери свою морду подальше.

— Фаолан… он… — начала было Мхайри.

— Что опять не так с Фаоланом? — устало прервала ее Дэрли. — Выглодал очередную кощунственную кость? Хватит уже беспокоиться. МакДаффы всегда относились к нему с подозрением. Они всех подозревают.

— Это связано не с костью.

— Тогда с чем?

— Фаолан куда-то ушел посреди ночи.

— И имеет на то право. Он регулярно показывается на гаддерглоде, а в остальном может делать что хочет.

— Посреди ночи? Признай, что это довольно странно.

— Великий Люпус! Ты сама скоро станешь как МакДаффы.

— Нет! Я просто волнуюсь. Из-за всех этих слухов у него и без того незавидное положение. Он уже однажды пропадал ночью. Это было во время охоты у Желтых Источников, когда я была загоняющей.

— Ты видела, как он уходил?

— Нет, но видела, как возвращался. Весь мокрый. Он плавал.

— Плавал? Но зимние месяцы тогда едва закончились. Он что, кэг-мэг?

Дэрли окончательно проснулась и села, решительно встряхнув головой, чтобы прочистить мозги. Потом зевнула, но не от скуки, и уставилась на свои лапы. Мхайри хорошо знала, что, когда сестра кладет одну лапу поверх другой и почесывает ее, это признак большого умственного напряжения.

— Я понимаю, к чему ты клонишь, — сказала Дэрли. — Пожалуй, и я теперь беспокоюсь. В нем есть нечто, что… что…

— Заставляет нас его защищать? — спросила Мхайри.

— Да, возможно, и так. Несмотря на всю его силу, он выглядит… не таким уж слабым, но уязвимым точно.

— Я понимаю. А когда он пропадает по ночам, то может впутаться в неприятности. И заходит слишком далеко, — добавила Мхайри.

— Откуда ты знаешь?

— Однажды я пыталась проследить за ним. Но он ушел слишком далеко, и я боялась, что не успею до зари вернуться к матери и помочь ей со щенками.

— Но он-то успел вернуться к утру!

— Да, потому что очень быстро бегает. Но все равно выглядел очень уставшим. Кроме того, сегодня я заметила тень другого волка в деревьях.

— Ты знаешь этого волка?

— Не могу сказать. Это была просто тень. Она-то меня и взволновала. Если его видели, если кто-то что-то знает про него, со всеми этими слухами… Мне просто страшно. Кто-то хочет, чтобы он снова оступился, и, возможно, даже окончательно.

— Или подталкивает его к падению, — добавила Дэрли.

Глава двадцать восьмая

Взаимные обвинения

Фаолан рассматривал обнаруженные им крохотное ребро и кусочек челюсти. Он наклонился, несколько раз моргнул, затем наклонил голову, пытаясь разглядеть пейзаж на их поверхности, но тот был скрыт под переплетением царапин, оставленных зубами хищника. Фаолан знал, что любой кости есть что поведать, даже если это кость новорожденного щенка. Но здесь, похоже, звучал только один рассказ — рассказ о насильственной смерти.

Кость была слегка повреждена, и из нее вытек мозг, отчего пустое ребро походило на совиное. Волк посмотрел на смятые края и перевел взгляд на сохранившуюся часть. Среди царапин он разглядел нечто, что заставило его похолодеть. Это было первое слово неоконченной истории — след от зазубрины на зубе. Не просто зазубрины, а той самой! Той самой, что он увидел в пасти Хипа во время охоты. И снова в мозг Фаолана словно впились острые занозы.

«Почему я не замечал этого раньше? Ведь это был Хип!» — мелькало у него в голове.

Каждый раз, вынимая кости, Фаолан внимательно их рассматривал, но следы от зазубрины от него почему-то ускользали. Оказалось, что их аж несколько десятков, и они словно смеялись над ним, глупым глодателем.

Взяв в пасть как можно больше маленьких косточек, Фаолан поспешил в лагерь, передвигаясь со скоростью преследователя на охоте. Гнев и ярость питали его силы, не давая устать ногам. Мимо пролетали холмы. Ручей, который некогда приходилось переплывать, он перепрыгнул одним махом. Рощица берез показалась смазанным белым пятном. Облака, гонимые штормовым западным ветром, казались застывшими на месте по сравнению с серебристой молнией на земле. Фаоланом двигали любовь и ненависть. Любовь к несчастной малышке и ненависть к тому, кто так жестоко прервал ее едва начавшуюся жизнь, то есть к Хипу. История щенка должна быть закончена.

Когда до лагеря оставалась примерно лига, Фаолан с удивлением услышал вой скрилина: «Приближается глодатель Фаолан!» Затем раздался слаженный хор волков, воющих высокими голосами. Он различал отдельные слова: «Сумеречный мир… Оборотень… Волк-демон… Колдун… Убийца!»