Сага об эрлинге, стр. 12

— Покойный Паль священник, которого я повесил на потолочной балке в его доме, успел оклеветать меня перед скрелингами. Возможно, в скором времени они придут сюда с войском, чтобы разделаться со мной. Я прожил у скрелингов восемь зим и знаю, что эти люди ничем не хуже нас и умеют много такого, чему нам следовало бы у них поучиться. Я совсем не хочу воевать с ними, и лучше всего было бы нам заключить мир. Но мы не можем сами пойти и предложить скрелингам мировую, потому что тогда про нас скажут, что мы поступаем точно так же, как до нас поступали попы. Вряд ли стоит рассчитывать и на то, что сами скрелинги захотят примирения, хоть это и было бы для нас лучшим выходом. Похоже на то, что нам не избежать войны. Однако не стоит падать духом. Я хорошо знаю боевые приемы скрелингов, их оружие и их предводителей. И я могу сказать, что они не очень опасные противники. С такой дружиной, как у меня, можно без труда разбить войско скрелингов в две и даже три сотни воинов, а больше у них не наберется. Главные наши враги не на севере, а на юге и на востоке. Христиане Восточного поселения придут в ужас, когда узнают, что здесь произошло. Вряд ли они осмелятся напасть на нас; скорее всего, весь их гнев уйдет на угрозы и проклятия. Но от них можно ожидать всяческих подлостей. Когда же вести о случившемся дойдут до Норвегии, нам придется совсем туго. Однако я надеюсь, что мы и тут сумеем за себя постоять. Если же дело повернется так, что у нас не будет никакой возможности спокойно жить в Вестрибюгде, то мы уедем отсюда и отправимся разыскивать такое место, где христиане не смогут нас потревожить.

Много еще речей было сказано на этом тинге. Когда же тинг был окончен, бонды разъехались по своим дворам, а некоторые остались у Эрлинга в дружине. Теперь у него было сто шестьдесят воинов. Они расположились на Стейненснесе в церкви и прилегающих постройках, а также в землянках на поле тинга. Эрлинг не распускал дружину, потому что со дня на день ожидал нападения скрелингов.

X

Теперь надо рассказать об Одде, сыне Торкеля. Он пришел к Нануку конунгу и сказал, что хочет потолковать с ним об одном важном деле.

Нанук сказал:

— Что-то зачастили ко мне туниты. Плохи, должно быть ваши дела, что вы все время просите у меня то одного, то другого. Где же, однако, подарки, которые ты привез?

Одд сказал, что не привез подарков, потому что был вынужден поспешно бежать от мести разбойника Эрлинга.

— Напрасно ты сюда приехал, — сказал Нанук. — Советую тебя обратиться за помощью к кому-нибудь другому. Что до меня, то я не вижу больше смысла с тобой разговаривать.

Тогда Одд и его люди отдали конунгу свое оружие и все добро, которое они успели забрать с собой во время бегства. Они оставили себе только ту одежду, что на них была. Нанук был не очень доволен подарками, но все же согласился выслушать Одда.

— Я не буду вас долго задерживать, государь, — сказал Одд. — И приехал я сюда не ради себя, а для того, чтобы предупредить вас об опасности, которая вам угрожает. Эрлинг, тот вор и мятежник, что убежал от вас прошлой зимой, подчинил себе Вестрибюгд и собрал большое войско. Он собирается вскоре выступить против вас и грозится перебить всех скрелингов до единого.

Нанук сказал:

— Хорошо, что он решил сам сюда прийти. Значит, мне не придется совершать этот дальний путь и я смогу сразиться с ним прямо здесь, раз уж я все равно обещал это сделать.

Одд сказал:

— Я боюсь, государь, что вы не понимаете, какая угроза нависла над вами и вашим народом. Эрлинг никогда не нападает открыто. Днем он прячется так, что его невозможно найти, а по ночам совершает набеги и всегда появляется там, где его меньше всего ждут. Он убьет много народу, прежде чем вы сумеете его поймать. Вам необходимо первыми нанести удар и разбить его войско в открытом бою.

Нанук сказал:

— Я вижу, туниты никак не хотят оставить меня в покое.

Потом он спросил, сколько людей в дружине у Эрлинга. Одд ответил, что больше полутора сотен. Нанук сказал:

— Как это может быть, что сами туниты не в силах справиться с каким-то разбойником?

Одд ответил, что этот разбойник очень хитер и так ловко переманивает людей на свою сторону, что найти на него управу непросто.

— Если это так, — сказал Нанук. — То на меня вам и подавно не найти управы. Слушай, тунит, что решил Нанук конунг: я пойду в Вестрибюгд и разобью Нанаута. После этого я возьму в вашем селении столько добра, сколько захочу. Сверх того я возьму два-три десятка женщин. Это лучшее, что у вас есть, тунит. Я сделаю их своими наложницами, а в те дни, когда снег нехорош для собачьих лап, они будут возить сани. Ваши женщины сильнее наших, хоть в это и трудно поверить, если поглядеть на мужчин. Моя жена Торбьёрг одна стоила двух хороших упряжек. Есть у меня еще и другое условие: ты сам пойдешь впереди моего войска и первым вступишь в бой. Я никому не позволю загребать жар моими руками, а самому отсиживаться в стороне.

После того как Нанук сказал все это, Одд долго молчал. Его люди стали говорить, что позорно соглашаться на такие условия. Тогда Одд ответил, что не видит другого выхода. Дело кончилось тем, что они согласились. Одд и его люди остались в селении инуитов. Скрелинги держали их взаперти до тех пор, пока не подготовились к походу.

В начале зимы войско скрелингов отправилось на юг, в Вестрибюгд. Они ехали по льду на санях и в скором времени прибыли к мысу Стейненснес. Их было более двух сотен. Люди Эрлинга издалека заметили приближение скрелингов. Эрлинг вывел войско на лед и построил его в боевом порядке. Впереди он поставил воинов в тяжелой броне с большими щитами. За их спинами стояли стрелки. Луки у них были деревянные и били дальше, чем скрелингские луки из оленьего рога. Там было также четыре арбалетчика. Своих лучших воинов Эрлинг поставил позади. Они не надели брони и вооружились мечами и секирами.

Перед боем Эрлинг позвал своих названых братьев, Атангана и Инапалука, и сказал им:

— Я не хочу, чтобы вы участвовали в этой битве, братья. Не думайте, что я сомневаюсь в вашей верности, но было бы жестоко заставлять вас убивать своих сородичей.

Инапалук сказал:

— Мы не оставим тебя, Нанаут. Мы знаем, что ты не хотел этой войны, и не будем держать на тебя зла, даже если тебе придется убить всех инуитов. В том, что случилось, виноваты только проклятые христиане. Им мы и будем мстить, ты же просто делаешь то, на что тебя обрекла судьба.

Атанган и Инапалук остались с дружиной. Как только скрелинги приблизились к войску Эрлинга, в них полетели стрелы. Тогда скрелинги остановили собак и побежали. Многие из них были убиты прежде, чем оказались на расстоянии полета копья от первых рядов гренландцев. Инуиты принялись метать копья, но костяные наконечники ломались о броню латников. Однако у скрелингов было немало и железного оружия, которое они получили от Паля священника. Они пустили его в ход и пробили брешь в ряду латников. Тут Эрлинг приказал стрелкам отступить и бросил в бой своих лучших воинов. Оба войска сошлись, и началась жестокая сеча. Эрлинг прорубился в самую гущу скрелингов и вдруг увидел перед собой Одда, сына Торкеля.

Эрлинг сказал:

— Немалую услугу оказали вы с Палем гренландцам. Попа я уже отблагодарил; а теперь пришел твой черед.

После этого Эрлинг ударил Одда мечом и отрубил ему полголовы. Нанук конунг сражался в первых рядах своего войска. Одет он был так: норвежская кольчуга натянута на оленью куртку, а из-под ворота кольчуги высунут меховой капюшон. Поверх капюшона конунг надел островерхий шлем из Гардарики. В руках у него был длинный меч и английский щит с изображением льва, который он держал верхней стороной книзу. Нанук убил и ранил многих людей Эрлинга. Потом он схватился с Торфинном, сыном Одда, и нанес ему тяжелую рану.

Эрлинг увидел это и крикнул конунгу:

— Оставь Торфинна, медведь, [45] ведь это сын твоего лучшего друга.