Ламмермурская невеста, стр. 69

В короткой приписке сэр Эштон, прибегая к несколько более ясным выражениям, сообщал, что, так как не желает, даже косвенно, служить причиной жестокого уничижения шотландского суда, каковым явилась бы отмена решений о замке и поместьях Рэвенсвудов в чужеземной инстанции, он, сэр Уильям, готов сам, без судебного вмешательства, пойти на значительные уступки.

Наконец, неизвестно каким образом., к Рэвенсвуду попало письмо от Люси Эштон.

«Я получила письмо: но ценой какого риска! Не пишите мне сейчас, ждите более благоприятных обстоятельств. Меня не перестают преследовать, но я буду верна своему слову, если только не лишусь рассудка. Знать, что вы счастливы и что судьба к вам благосклонна, — большая радость для меня, единственная в моем теперешнем положении. А мне это сейчас так необходимо». Записка была подписана:

Л. Э.

Пробежав эти строки, Рэвенсвуд пришел в сильное волнение. Несмотря на просьбу Люси, он несколько раз пытался переслать ей письма и даже просил о свидании; но из этого ничего не получилось; к тому же он узнал, что леди Эштон приняла самые решительные меры, дабы пресечь всякую возможность. переписки. Важное дело, порученное ему маркизом, не терпело отлагательства, день его отъезда из Шотландии неотвратимо приближался. Рэвенсвуд был в отчаянии. Он показал письмо, полученное от сэра Эштона, маркизу, и тот, прочитав сие витиеватое послание, заметил с улыбкой, что звезда бывшего лорда-хранителя закатилась и теперь ему придется, учиться распознавать, с какой стороны греет солнце.

С большим трудом Рэвенсвуду удалось уговорить маркиза не передавать дела в парламент, если сэр Эштон даст согласие на его брак с Люси.

— Я вряд ли разрешил бы вам так легкомысленно бросаться отцовским наследством, — сказал на это маркиз, — если бы не был убежден, что леди Эштон, или леди Дуглас, или как ее там еще, что называется, закусила удила, а ее муженек не осмелится ей противоречить.

— И все же, — отозвался Рэвенсвуд, — надеюсь, милорд, вы будете считать мою помолвку с Люси Эштон священной.

— Да, конечно, — ответил маркиз. — Я остаюсь вашим другом, даже когда вы делаете глупости, мой дорогой. Ну, а теперь, когда мое мнение вам известно, я попытаюсь по возможности действовать согласно вашему желанию.

Рэвенсвуду оставалось только поблагодарить своего великодушного родственника и покровителя. Уполномочив маркиза вести свои дела, он уехал на континент, где по всем расчетам должен был пробыть несколько месяцев.

Глава XXVIII

Со времени отъезда Рэвенсвуда на континент прошел целый год. Возвращения его ожидали гораздо раньше, однако то дело, по которому он был послан, а по некоторым слухам, личные интересы, все еще удерживало его за границей. Что же касается семьи сэра Эштона, то о переменах, происшедших за минувшее время в этом доме, мы сейчас узнаем из беседы, которую мистер Бакло однажды вел со своим закадычным другом и собутыльником, небезызвестным капитаном Крайгенгельтом.

Друзья расположились в столовой замка Гернингтон, по обе стороны огромного, похожего на гробницу, камина. Дрова весело потрескивали; на круглом дубовом столе рядом с бутылкой первосортного бордо стояли два стакана и множество закусок.

Несмотря на явное довольство и достаток, лицо хозяина выражало сомнение, тоску и неудовлетворенность. Крайгенгельт, смертельно боявшийся припадков хандры, как он выражался, у своего принципала, изо всех сил старался изобрести какое-нибудь средство, дабы развеять его дурное настроение.

После длительного молчания, нарушаемого только равномерной дробью, которую Бакло отбивал носком сапога о решетку камина, Крайгенгельт наконец осмелился заговорить.

— Будь я проклят, — сказал он, — если вы похожи на человека, который собирается жениться. У вас такой вид, черт возьми, будто вас не, сегодня-завтра должны повесить.

— Весьма благодарен за комплимент, — отозвался Бакло. — Но, пожалуй, виселица — это скорее по вашей части, потому что вам, как видно, ее не миновать. А почему, скажите, капитан Крайгенгельт, как вы себя величаете, почему я должен казаться веселым, когда на душе у меня кошки скребут?

— Вот это-то меня и злит: мало того, что вы женитесь на лучшей невесте во всей округе, вы к тому же берете за себя девушку, на которой вы хотели жениться. И вот теперь, когда ваше желание исполняется, вы сидите понурив голову, словно медведица, которую разлучили с медвежатами.

— Не знаю… — угрюмо заметил лэрд. — Может быть, мне лучше отказаться от этой женитьбы. Только, кажется, я уж слишком далеко зашел, чтобы идти на попятный..

— Идти на попятный! — воскликнул Крайгенгельт, изображая крайнее изумление. — Да теперь это все равно, что столковаться со свидетелем, а потом отречься от него и оставить на бобах. Идти на попятный! Когда у девчонки такое приданое…

— У мисс Эштон, с вашего разрешения, — оборвал его Бакло.

— Ладно, ладно! Виноват, Но ведь за ней и впрямь дают такой куш, как ни за какой другой невестой во всем Лотиане.

— Не спорю, — сказал Бакло. — Только я не нуждаюсь в ее приданом. Я и сам достаточно богат.

— А теща, которая вас любит как родного…

— Даже больше. Во всяком случае, больше, чем родную дочь, — усмехнулся Бакло. — Иначе не видать… бы мне Люси.

— А полковник Шолто Дуглас Эштон, который спит и видит вашу свадьбу?, — Потому что надеется с моей помощью пройти в парламент от нашего графства…

— А отец, который ждет подписания брачного контракта с таким же нетерпением, как я конца удачной партии в пикет?

— Э! — пренебрежительно протянул Бакло. — Сэр Уильям Эштон ведет свою обычную игру: раз ему не удалось променять дочь на поместье Рэвенсвудов, которое английская палата лордов вот-вот вырвет из когтей, он хлопочет о другом выгодном браке.

— Ну, а ваша невеста? Разве она не самая красивая девушка в Шотландии? Вы же сходили по ней с ума, когда она и слышать о вас не хотела. Теперь же, когда она согласна выйти за вас, нарушив слово, данное Рэвенсвуду, вы вдруг заартачились.

Право, вы просто рехнулись: сами не знаете, что вам нужно.

— Я вам скажу, что мне нужно, — ответил Бакло и, встав со стула, прошелся по комнате. — Я хочу знать, черт возьми, отчего мисс Эштон вдруг изменила свое мнение, — А вам-то что до этого? — удивился Крайгенгельт. — Ведь она изменила его в вашу пользу, — Вот то-то и оно! — вздохнул принципал. — Я никогда не имел дела с такого рода девицами и думаю, что они чертовски строптивы и своенравны. Но мисс Эштон переменилась ко мне как-то уж слишком внезапно и слишком круто, чтобы можно было принять ее поведение за простой каприз. Ручаюсь, это работа леди Эштон. Она наверняка знает множество средств, как сломить человека, и у нее их не меньше, чем у нас удил, мартингалов и капцунов, когда мы объезжаем молодых лошадок.

— Но, черт возьми! Без них же не справиться с лошадью!

— Что верно, то верно, — согласился Бакло: он перестал мерить шагами комнату и облокотился на спинку стула. — Все равно Рэвенсвуд еще стоит у меня на дороге. Вы думаете, он откажется от Люси Эштон?

— Конечно, откажется, — заявил Крайгенгельт. — Зачем ему упрямиться, раз он собирается жениться на другой и Люси тоже избрала себе другого мужа?

— И вы всерьез верите, что он женится на какой-то иностранке?

— Вы же сами слышали, что сказал капитан Уэстенго. Он рассказывал о пышных приготовлениях к счастливой свадьбе.

— Этот капитан Уэстенго слишком похож на вас, дорогой Крайги, чтобы считать его, как говорит сэр Эштон, «отменным свидетелем». Он мастерски умеет пить, играть в карты и божиться и, думаю, к тому же умеет еще лгать да мошенничать. В определенном кругу все это, конечно, полезные качества, но они как-то больше к лицу разбойнику с большой дороги, чем джентльмену, на слово которого можно положиться.