Ламмермурская невеста, стр. 41

— Только вас — ни на кого другого он не соглашается. Но, может быть, вы соизволите взглянуть на него через смотровое окошко, прежде чем распорядитесь отворить ему ворота? Нельзя же впускать в замок каждого встречного и поперечного.

— Так, так! А не похож ли он на судебного пристава, явившегося арестовать меня за долги?

— Пристав? .. Чтобы арестовать вас за долги? В вашем собственном замке! Ваша милость, кажется, смеется сегодня над старым Калебом? .. Я не хочу никого оговаривать перед вашей милостью, — прибавил он на ухо своему господину, выходя вслед за ним, — но на вашем месте я бы дважды подумал, прежде чем впустить в замок этого молодчика.

Однако неожиданный гость был не судебный пристав, а капитан Крайгенгельт собственной персоной; нос его был красен от изрядного количества выпитого бренди, поверх черного парика возвышалась крашенная позументом шляпа, надетая набекрень, на боку висела шпага, из-за пояса торчали пистолеты, поношенный кружевной воротник украшал охотничий костюм — бравый капитан имел вид разбойника с большой дороги и, казалось, сейчас крикнет: «Кошелек или жизнь!»

Рэвенсвуд тотчас узнал его и приказал отворить ворота.

— Мне кажется, капитан Крайгенгельт, — сказал он, — у нас с вами нет особо важных дел, и мы вполне можем потолковать здесь: в замке сейчас гости, а обстоятельства, при которых мы недавно расстались, без сомнения, освобождают меня от обязанности представлять вас моим друзьям.

Несмотря на всю свою беспримерную наглость, Крайгенгельт несколько смутился от столь нелестного приема.

— Я пришел сюда не для того, чтобы навязывать свое общество мастеру Рэвенсвуду, — заявил он. — Я исполняю почетное поручение моего друга; не будь этой причины, мастеру Рэвенсвуду не пришлось бы терпеть непрошеного гостя.

— В таком случае, капитан Крайгенгельт, оставим извинения и перейдем к делу. Кто тот счастливец, что рассылает вас с поручениями?

— Мой друг, мистер Хейстон Бакло, — объявил Крайгенгельт с подчеркнутой важностью и самоуверенностью, свойственной слугам, господа которых слывут храбрецами. — Вы, по его мнению, не оказали ему того уважения, на которое он вправе рассчитывать, а потому он требует от вас удовлетворения. Вот точная мера длины его шпаги, — Крайгенгельт вынул из кармана клочок бумаги. — Он предлагает вам на значить любое место в миле от этого замка и, захватив с собою шпагу такой же длины, явиться туда в сопровождении кого-нибудь из ваших друзей. Я прибуду с мистером Бакло в качестве его доверенного лица или секунданта.

— Удовлетворение! Шпага той же длины! — воскликнул Рэвенсвуд, который, как известно читателю, не имел ни малейшего представления о нанесенной Бакло обиде. — Клянусь честью, капитан Крайгенгельт, вы либо придумали всю эту ни с чем не сообразную ложь, либо хлебнули лишнего сегодня утром. С какой это стати Бакло будет посылать мне вызов?

— А вот с какой, сэр. Мне поручено напомнить вам о вашем поступке. По долгу дружбы я не могу назвать его иначе, как нарушением законов гостеприимства: вы без объяснения причин отказали мистеру Бакло от дома.

— Не может быть! Бакло не так глуп, чтобы считать оскорблением мою просьбу, вызванную крайней необходимостью. Неужели, зная мое мнение о вас, капитан, он посылает ко мне с подобным поручением такого ненадежного и недостойного человека? Да ни один честный человек не согласится разделить с вами обязанности секунданта!

— Ах, это я-то ненадежный, я — недостойный! — вскричал Крайгенгельт, хватаясь за шпагу. — Если бы мой друг не имел права первым требовать от вас удовлетворения, я объяснил бы вам…

— Из ваших объяснений, капитан Крайгенгельт, я ровно ничего не понял. Попрошу удовлетвориться этим и избавить меня от вашего присутствия.

— Черт возьми, — заорал наглый задира, — так это все, что вы можете ответить на честный вызов?

— Передайте лэрду Бакло, — ответил ему Рэвенсвуд, — если он действительно вас послал, что, как только он сообщит мне причины своей обиды через лицо, достойное служить посредником между нами, я дам ему должное объяснение или же удовлетворение.

— В таком случае, сэр, прикажите по крайней мере выдать мне вещи, оставленные мистером Бакло в вашем замке.

— Все, что Бакло оставил у меня в доме, я ото шлю ему со своим слугой. Вам я ничего не дам без его письменного распоряжения.

— Превосходно, сэр! — прошипел Крайгенгельт с нескрываемой злобой, которую уже не в силах был сдерживать, хотя по обыкновению трусил последствий. — Вы нанесли мне сейчас жестокую обиду, неслыханное оскорбление. Но тем хуже для вас… Хорош замок! — продолжал он, бросая вокруг себя негодующий взгляд. — Да это разбойничий притон, куда заманивают путешественников, чтобы грабить их!

— Мерзавец, — крикнул Рэвенсвуд, схватив за узду лошадь Крайгенгельта и замахиваясь на него палкой, — если ты посмеешь сказать еще слово — Убирайся отсюда сию же минуту, или я размозжу тебе голову!

Увидав над собой палку, Крайгенгелы с такой поспешностью повернул лошадь кругом, что чуть было тут же не рухнул вместе с нею на землю, — из-под ударивших по камню копыт во все стороны посыпались искры. Однако ему удалось удержаться, и, проскочив через ворота, он понесся во весь опор вниз, по направлению к деревне.

Окончив таким образом разговор и повернувшись, чтобы возвратиться в замок, Рэвенсвуд увидел лорда-хранителя, который пожелал спуститься вниз и в течение некоторого времени наблюдал, правда, на приличествующем случаю расстоянии, происходившую во дворе сцену.

— Я уже встречал этого джентльмена, — сказав сэр Уильям, — и совсем недавно. Его зовут Крайг… Крайг.., и что-то еще…

— Крайгенгельт, — подсказал Рэвенсвуд. — По крайней мере в настоящую минуту он называет себя так.

— Крайгин-гниль — гнилая шея, вот что он такое! — воскликнул Калеб, пытаясь составить каламбур со словом «крайг», означающим по-шотландски «шея». — У него прямо на лбу написано, что он кончит виселицей. Бьюсь об заклад, что по нему давно уже плачет веревка.

— Вы разбираетесь в лицах, любезный мистер Калеб, — улыбнулся лорд-хранитель. — Уверяю вас, этот господин уже был очень недалек о г такого конца; насколько мне помнится, во время моей последней поездки в Эдинбург, недели две тому назад, я присутствовал при допросе мистера Крайгенгельта, или как его там, в Тайном совете.

— По какому делу? — спросил Рэвенсвуд не без любопытства.

Этот вопрос был как нельзя кстати: лорд-хранитель давно уже порывался поведать Рэвенсвуду одну историю и только ждал подходящего случая. Поэтому он немедленно взял Эдгара под руку и, направляясь с ним в зал, сказал:

— Как это ни странно, но ответ на этот вопрос предназначается только для ваших ушей.

Возвратившись в зал, сэр Уильям отвел Рэвенсвуда к оконной нише, куда, по вполне понятным причинам, мисс Эштон не решилась последовать за ними.

Глава XVII

Лорд-хранитель начал свой рассказ с видом человека, совершенно не заинтересованного в предмете, однако очень внимательно следил за тем, какое впечатление его слова производили на Рэвенсвуда.

— Вам, разумеется, известно, мой молодой друг, — сказал он, — что недоверие — естественный недуг нашего смутного времени и под его воздействием даже самые доброжелательные, самые рассудительные люди иной раз поддаются обману ловких мошенников.

Если бы несколько дней назад я внял навету одного из этих негодяев, если бы я и впрямь был тем хитрым политиком, каким вам меня изобразили, то вы, дорогой Рэвенсвуд, не находились бы теперь в вашем замке, не имели бы возможности домогаться пересмотра судебных решений и защищать ваши якобы попранные права: вы были бы заточены в Эдинбургской темнице, или какой-нибудь другой тюрьме, или, спасаясь от этой участи, бежали бы в чужие края и были бы объявлены вне закона.