Кенилворт, стр. 52

На это предложение Сассекс, хотя и не уясняя себе, как оно могло вдруг прийти королеве в голову, мог только ответить поклоном и выразить свое согласие. Затем он стал упрашивать ее позавтракать у него, но успеха не имел. После нескольких любезностей, более холодных и обычных, нежели можно было ожидать после такой чести, как ее личное посещение, королева покинула замок Сэйс, унося с собой волнение и суматоху и оставляя позади сомнение и тревогу.

Глава XVI

Позвать сюда обоих! Пусть они -

И обвиняемый и обвинитель -

Лицом к лицу, нахмурясь друг на друга,

Откроют нам все помыслы свои.

Они горды, неукротимы в споре,

Как пламя пылки, глухи словно море.

«Ричард II» note 78

— Завтра мне приказано прибыть ко двору, — сказал Лестер, обращаясь к Варни, — как полагают, для встречи с лордом Сассексом. Королева собирается примирить нас. Это — прямое следствие посещения ею Сэйсского замка, чему ты, конечно, не придаешь особого значения.

— Я утверждаю, что не в этом дело, — сказал Варни. — Более того — я знаю от лица хорошо осведомленного, который многое слышал сам, что Сассекс скорее проиграл, чем выиграл, от этого посещения. Войдя в лодку, королева сказала, что Сэйсский замок похож на казарму, а запах в нем — как в больнице. «Или даже как в одном из трактиров Бараньего переулка», — сказала графиня Рэтленд, которая всегда остается добрым другом вашего сиятельства. А тут еще плеснул своим святым веслом и лорд Линкольн, намекнув, что лорда Сассекса следует извинить за то, что хозяйство в его доме ведется так безалаберно и старомодно, поскольку он еще не женат.

— А что на это сказала королева? — быстро спросил Лестер.

— Она отнеслась к этому строго, — ответил Варни, — и заметила, что милорду Сассексу жена совсем не нужна и милорду епископу нечего и заводить речей на эту тему. «Браки, конечно, разрешаются, — сказала она, — но я никогда нигде не читала о том, что они совершаются по приказу».

— Ей не нравятся ни браки, ни разговоры о них среди духовенства, — заметил Лестер.

— Да и между придворными тоже, — подхватил Варни, но, заметив, что Лестер изменился в лице, он сейчас же добавил:

— Все бывшие там дамы, все как одна, потешались над тем, как лорд Сассекс ведет свое хозяйство, и сравнивали с этим тот прием, который, конечно, будет устроен для ее величества лордом Лестером.

— Ты собрал много сведений, — сказал Лестер, — но забыл или пропустил самое главное. Она добавила еще одно светило к тем блистательным спутникам, которых с величайшим удовольствием заставляет вращаться вокруг себя.

— Ваша светлость имеет в виду Роли, этого девонширского юнца, — ответил Варни, — рыцаря Плаща, как его называют при дворе.

— Он, чего доброго, может стать в один прекрасный день даже кавалером ордена Подвязки — так мне думается, — произнес Лестер. — Он быстро продвигается. Она услаждается с ним чтением стишков и тому подобной чепухой. Я охотно и по своей доброй воле готов отказаться от своей части ее скоропреходящих милостей, но не допущу, чтобы меня оттеснил грубиян Сассекс или этот новый выскочка. Я слышал, что Тресилиан сейчас при Сассексе и тот весьма к нему благоволит. Я пощадил бы его, но он сам лезет на рожон. А Сассекс, кстати, почти совсем поправился.

— Милорд, — ответил Варни, — ухабы встречаются на самой гладкой дороге, особенно когда она идет в гору. Болезнь Сассекса была для нас даром небес, и я возлагал на нее большие надежды. Он действительно выздоровел, но не стал от этого для вас более грозным, чем до своей болезни, когда он не раз терпел поражения в борьбе с вашей милостью. Не теряйте мужества, милорд, и все будет прекрасно.

— Я никогда не терял мужества, сэр, — возразил Лестер.

— Не теряли, конечно, — согласился Варни, — но оно вам часто изменяло. Тот, кто хочет залезть на дерево, милорд, должен хвататься за ветви, а не за лепестки…

— Ну ладно, ладно, — нетерпеливо прервал его Лестер. — Я понимаю тебя. Я не утрачу мужества, и оно меня не подведет. Подготовь свиту к выезду, позаботься, чтобы она превзошла своим блеском не только неотесанных приспешников Рэтклифа, но и приближенных всех других вельмож и придворных. Пусть она будет вооружена, но так, чтоб это не бросалось в глаза, чтобы оружие было скорее для вида, чем для дела. А сам держись поближе ко мне — ты можешь мне понадобиться.

Сассекс и его свита готовились к предстоящей встрече не менее тщательно, чем Лестер.

— Твоя жалоба, обвиняющая Варни в обольщении девушки, — сказал граф Тресилиану, — сейчас уже у королевы в руках. Я передал ее через надежного человека. Думаю, что твое дело увенчается успехом: ведь оно зиждется на справедливости и чести, а Елизавета — образец того и другого. Но не знаю, как все это получится. У Цыгана (так Сассекс обычно именовал своего смуглого соперника) хватит времени на болтовню с ней в эти праздничные времена мира. Будь война на носу — я стал бы ее любимцем. Но солдаты, как их щиты и клинки из Бильбао, в мирное время выходят из моды, а вместо них господствуют атласные рукава и рапиры для фехтования. Что ж, мы должны быть веселы, раз такова мода. Блант, позаботился ли ты, чтобы наша свита приукрасилась? Впрочем, в этих игрушках ты смыслишь не больше меня. Ты охотнее командовал бы отрядом копьеносцев.

— Милорд, — объявил Блант, — Роли был здесь и взял на себя эти хлопоты. Ваша свита будет блистать, как майское утро. Другое дело, чего все это будет стоить! Денег, истраченных на содержание десяти современных лакеев, хватило бы на целый лазарет для ветеранов.

— Сейчас нам не до денежных расчетов, Николас, — возразил граф. — Я весьма обязан Роли за его заботы. Думаю, однако, что он помнит, что я старый солдат, и не перехватит лишку во всех этих сумасшедших тратах.

— Ничего не знаю, — проворчал Блант. — Но тут полно добрых родственников и друзей вашей светлости. Они толпами наехали сюда, чтобы сопровождать вас ко двору, где, думается мне, мы не ударим лицом в грязь перед Лестером, как бы он там пи пыжился.

— Дай им строжайшее указание, — закончил Сассекс, — чтоб они не ввязывались в ссоры — разве только, если на них нападут. Это все головы горячие, а я вовсе не желаю, чтобы Лестер торжествовал надо мной из-за их неблагоразумия.

Граф Сассекс очень торопился, и Тресилиану наконец с трудом удалось улучить минутку и выразить свое удивление, что дело сэра Хью Робсарта уже дошло до вручения жалобы королеве.

— По мнению друзей юной леди, — сказал он, — следовало сперва обратиться за справедливостью к Лестеру, так как проступок совершен его подчиненным. И я вам говорил о том же.

— Тогда нечего было и обращаться ко мне. — надменно ответил Сассекс. — Не меня надо было приглашать в советчики, если дело шло об униженной мольбе перед Лестером. Я удивляюсь тебе, Тресилиан. Ты, человек чести и мой друг, хочешь действовать таким низменным способом! Если ты и сказал это мне, то я, конечно, тебя не понял — очень уж это на тебя не похоже.

— Милорд, — сказал Тресилиан, — сам я предпочитаю путь, избранный вами. Но друзья этой несчастнейшей леди…

— Ах, друзья, друзья! — перебил его Сассекс. — Пусть не вмешиваются: мы сами знаем, как лучше действовать. Теперь самое время нагромождать обвинения против Лестера и его приспешников. А твое королева сочтет тяжким обвинением. Но, во всяком случае, жалоба лежит перед нею.

Тресилиан не мог отделаться от мысли, что, стремясь одолеть своего соперника, Сассекс сознательно избрал путь очернения Лестера, не отдавая себе ясно отчета в том, лучший ли это способ для достижения успеха. Но сделанного не воротишь, и Сассекс уклонился от дальнейших рассуждений на эту тему, отпустил своих приближенных и отдал такой приказ:

— Всем быть готовыми к одиннадцати часам! Я должен быть во дворце в присутствии ее величества ровно в полдень!

вернуться

Note78

Перевод М. Донского.