Сказание о суворовцах, стр. 16

Прошло десять дней, и рассказ был передан в «Пионерской зорьке». Саша не слышал его. Зато прапорщик услышал и сообщил о передаче перед строем:

— Сегодня по радио говорили о том, как с пионерским знаменем отец нашего воспитанника, Василий Александрович Суворов, ходил в атаку. Рассказ заканчивался вопросом: «Не знает ли кто, где теперь это знамя?»

Весенние дни

В праздник Победы у суворовцев всегда радостное настроение. Все в парадных мундирах, всюду красные флаги. Торжественно.

Суворовцы выстроились перед главным корпусом. На трибуне командование, преподаватели, гости — участники Великой Отечественной войны. Духовой оркестр на правом фланге.

Слышится команда: «Под знамя, смирно!»

Самая торжественная минута — вынос знамени. Знамя несёт отличник учёбы вице-сержант Борис Куц. По обе стороны ассистенты — два суворовца, тоже отличники учёбы. Духовой оркестр играет марш.

Знаменосец занял место в строю — марш мгновенно оборвался, и начальник училища генерал-майор Вольнов стал произносить речь. Грудь генерала увешана орденами и медалями. Рядом с ним начальник учебного отдела полковник Марков. Орденов у него не меньше. Оба прославленные ветераны войны, любимцы суворовцев.

К удивлению суворовцев, оказалось, что у некоторых преподавателей тоже есть награды. Но сколько же надо было совершить героических дел, чтобы иметь такое количество правительственных наград, как у генерала?

Недавно смотрели документальный многосерийный фильм о Великой Отечественной войне. Суворовцы словно сами побывали на войне. Всё, что видели на экране, правда — тяжёлая, горькая, славная и гордая правда о подвиге советских воинов. От пытливых глаз не ускользнули и детали фронтовой жизни: бойцы на руках вытаскивают из болотной грязи орудие, переползают с автоматами под вражеским огнём, режут проволочные заграждения, тянут телефонный провод — связь должна быть безотказной, а вот перекур — отчётливо видна выгоревшая на солнце с узорами соли солдатская одежда… Великая правда будней войны.

Саша стоял в строю и думал: «Почему мы порой так равнодушны к живым героям Великой Отечественной войны? Не будем ли мы сожалеть через много лет, что так мало узнали о наших командирах и начальниках, о своих отцах и дедах — участниках войны? Что я знаю о боевых делах генерала Вольнова, полковника Маркова? Что я знаю о подвигах и фронтовых делах людей, которые рядом со мной? Вон стоят преподаватели-орденоносцы. А что нам, суворовцам, известно о боевом пути каждого из них?» Эти мысли не покидали Сашу и после того, как закончилось построение и суворовцы прошли строем мимо трибуны.

Чтобы вот так, чеканя шаг, красиво ходить в строю — тренировались немало. За отличную строевую подготовку роте подполковника Палова генерал объявил благодарность.

Построение в праздники — обязательный ритуал в училище, оно всегда торжественно, как парад.

А потом увольнение в город. Обмундирование у всех должно быть в полном порядке. Прапорщик Котов даже носовые платки проверил.

Выходя из училища, Саша заметил у ворот Куца. Он стоял, ожидая кого-то. Может быть, знакомую девушку?

— Подожди, Саша! — окликнул он. — Пойдём вместе.

— А куда? — удивился Саша.

— Куда угодно, хоть до метро, мне безразлично.

— А ты тоже домой?

— Домой? А где мой дом? Родители работают за рубежом. С ними две маленькие сестрёнки. А бабушка на Дальнем Востоке… — улыбаясь, но с грустинкой ответил Куц. — Так что, друг, нет у меня сейчас дома. Мой дом — Суворовское училище.

Саша впервые услышал, что вице-сержант назвал его другом. Куц для него всегда был только командиром. А между собой ребята считали, что вице-сержант высокого мнения о себе, сторонится всех, ни с кем не дружит, больше общается с прапорщиком и воспитателем Лейко. И никто не знал, как часто командиры беседовали с Борисом, учили его быть требовательным и в то же время служить примером во всём. Вице-сержант хотя такой же суворовец, но командир. Авторитет командира тогда высокий, когда его поведение, учёба, дисциплина безупречны.

— Кого же ты поджидаешь? — спросил Саша. — Может, не надо торопиться? Пойдём медленнее.

— Да никого. Все, кому есть кого ждать, стоят у ворот, и я постоял с ними, представил, что жду товарища. А ребята меня сторонятся. — Куц улыбнулся, но было заметно, что ему совсем не весело. — Я и сам не рад, что меня назначили вице-сержантом.

Борис поделился с Сашей своей тревогой:

— Я — командир отделения. А у десятиклассников старший вице-сержант — помощник командира взвода. Я обязан докладывать командиру взвода обо всём — и хорошем и плохом. — Куц шутливо подтолкнул Сашу. — Во всём должна быть справедливость, честность. Вот ты — чем нравишься мне? Ты честный парень. Сначала был немного горяч, не сдерживал себя, а теперь, вероятно, понял: дисциплина — это и есть умение управлять собой. Тебя и прапорщик, и командир взвода любят. А то, что подполковник Палов строг к тебе, то это понимать надо. Он со всеми строг и тебе не делает поблажки.

— Просто я многого не понимал, — согласился Саша. — Тебе в какую сторону? — спросил он у метро.

— Ты не хочешь пригласить меня к себе? Что-то одному тоскливо, хотя и праздник, и весна…

— Ну, конечно же, приглашаю. Поедем. Но… — Саша запнулся.

— Может быть, нельзя или у тебя планы? Не стесняйся, не обижусь. Только честно.

— Почему же нельзя? Конечно, всегда можно, но мы с Симой хотели в кино сходить, а может быть, в парк, — смущённо ответил Саша. — С Симой Паловой.

— Братцы, возьмите меня с собой… Не помешаю?

Борис на голову выше Саши, разрядник-баскетболист, неплохо играет в волейбол, сильный, он всегда казался Саше мужественным, а сейчас в нём появилось что-то беззащитное, детское.

— Пойдём, Сима будет рада. Но сначала домой. Поздравим папу. Он фронтовик.

— Надо непременно купить цветы твоим родителям, — сказал Борис. — Согласен? Но я плохо знаю Москву.

— Цветов у Белорусского вокзала много.

— Тогда нечего терять время, поедем. Кажется, на «Киевской» пересадка и по кольцевой до Белорусского, верно?

Борис уже не сомневался. Раньше, когда впервые оказался в Москве, он усвоил только один маршрут: от Филей до Красной площади. Выйдет на станции «Библиотека имени Ленина» и пешочком мимо Вечного огня, а там и Красная площадь. И о чём только не думал, когда стоял у Вечного огня!.. Быть может, тут лежит его дед? Быть может, дядя Коля, пропавший без вести?

А Красная площадь… Видел Кремлёвскую стену, где покоится прах советских полководцев, первого космонавта Юрия Гагарина, государственных и партийных деятелей. История! У него кружилась голова, когда мысленно представлял события, связанные с Красной площадью.

— А мы, москвичи, ходим по Москве и ничего не замечаем, — сказал Саша. — Свыклись. Всё известно, ничто не удивляет, а спроси меня: когда и кто поставил памятник Пушкину, не отвечу. Я даже не знаю, почему улица, на которой стоит наш дом, называется Хорошёвское шоссе… А почему ты раньше не сказал, что некуда тебе пойти в выходной? У нас мама такие пироги с яблоками делает, что ни в одной кондитерской не купишь! Телевизор, пианино, шахматы, настольный хоккей.

— Это всё не так важно, — махнул рукой Борис. — Самое незаменимое — это домашняя обстановка, голоса родных…

В разговоре незаметно доехали до станции «Белорусская». Недалеко от входа в метро цветочный базар. Борис потянул Сашу к продавщице, у которой были розы.

— Самые красивые. — И тут же купил три. — Возьми, подаришь своей Симе.

— Как это «своей»? — смутился Саша. — Мы просто знакомы.

— Не криви душой. Разве ты не хочешь, чтобы она стала твоей невестой? Через два года ты станешь взрослым, самостоятельным. И чего тут темнить… Любить можно в любом возрасте, это благородное и естественное чувство. Вот обижать девушку нельзя. Так что ты брось — «не моя». А чья же? Дружба с девушками суворовцам не запрещается. Лишь бы она хотела с тобой дружить.