Сочинения, стр. 57
Человек за бортом
Анатолию Гарагуле
Был шторм — канаты рвали кожу с рук,
И якорная цепь визжала чертом,
Пел ветер песню грубую, — и вдруг
Раздался голос: «Человек за бортом!»
И сразу — "Полный назад! Стоп машина!
На воду шлюпки, помочь —
Вытащить сукина сына
Или, там, сукину дочь!"
Я пожалел, что обречен шагать
По суше, — значит, мне не ждать подмоги —
Никто меня не бросится спасать
И не объявит шлюпочной тревоги.
А скажут: "Полный вперед! Ветер в спину!
Будем в порту по часам.
Так ему, сукину сыну, —
Пусть выбирается сам!"
И мой корабль от меня уйдет —
На нем, должно быть, люди выше сортом.
Впередсмотрящий смотрит лишь вперед —
Не видит он, что человек за бортом.
Я вижу — мимо суда проплывают,
Ждет их приветливый порт, —
Мало ли кто выпадает
С главной дороги за борт!
Пусть в море меня вынесет, а там —
Шторм девять баллов новыми деньгами, —
За мною спустит шлюпку капитан —
И обрету я почву под ногами.
Они зацепят меня за одежду, —
Значит, падать одетому — плюс, —
В шлюпочный борт, как в надежду,
Мертвою хваткой вцеплюсь.
Я на борту, курс прежний, прежний путь —
Мне тянут руки, души, папиросы, —
И я уверен: если что-нибудь —
Мне бросят круг спасательный матросы.
Правда, с качкой у них перебои там,
В штормы от вахт не вздохнуть, —
Но человеку за бортом
Здесь не дадут утонуть!
x x x
Бросьте скуку, как корку арбузную,
Небо ясное, легкие сны.
Парень лошадь имел и судьбу свою —
Интересную — до войны.
Да, на войне как на войне,
А до войны как до войны, —
Везде, по всей вселенной.
Он лихо ездил на коне
В конце весны, в конце весны —
Последней, довоенной.
Но туманы уже по росе плелись,
Град прошел по полям и мечтам, —
Для того чтобы тучи рассеялись,
Парень нужен именно там.
Там — на войне как на войне,
А до войны как до войны, —
Везде, по всей вселенной.
Он лихо ездил на коне
В конце весны, в конце весны —
Последней, довоенной.
Романс
Она была чиста как снег зимой.
В грязь — соболя, — иди по ним — по праву…
Но вот мне руки жжет ея письмо —
Я узнаю мучительную правду…
Не ведал я: смиренье — только маска,
И маскарад закончится сейчас, —
Да, в этот раз я потерпел фиаско —
Надеюсь, это был последний раз.
Подумал я: дни сочтены мои,
Дурная кровь в мои проникла вены, —
Я сжал письмо как голову змеи —
Сквозь пальцы просочился яд измены.
Не ведать мне страданий и агоний,
Мне встречный ветер слезы оботрет,
Моих коней обида не нагонит,
Моих следов метель не заметет.
Итак, я оставляю позади,
Под этим серым неприглядным небом,
Дурман фиалок, наготу гвоздик
И слезы вперемешку с талым снегом.
Москва слезам не верит и слезинкам —
И не намерен больше я рыдать, —
Спешу навстречу новым поединкам —
И, как всегда, намерен побеждать!
Танго
Как счастье зыбко!..
Опять ошибка:
Его улыбка,
Потом — бокал на стол, —
В нем откровенно
Погасла пена;
А он надменно
Простился и ушел.
Хрустальным звоном
Бокалы стонут.
Судьба с поклоном
Проходит стороной.
Грустно
вино мерцало,
Пусто
на сердце стало,
Скрипки смеялись надо мной…
Впервые это со мной:
В игре азартной судьбой,
Казалось, счастье выпало и мне —
На миг
пригрезился он,
Проник
волшебником в сон, —
И вспыхнул яркий свет в моем окне.
Но счастье зыбко —
Опять ошибка!
Его улыбка,
Потом — бокал на стол, —
В бокале, тленна,
Погасла пена;
А он надменно
Простился — и ушел.
Хрустальным звоном
Бокалы стонут.
Бесцеремонно он
Прервал мой сон.
Вино мерцало…
А я рыдала.
Скрипки рыдали в унисон.
x x x
Грезится мне наяву или в бреде,
Как корабли уплывают!
Только своих я не вижу на рейде —
Или они забывают?
Или уходят они в эти страны
Лишь для того, чтобы смыться,
И возвращаются в Наши Романы,
Чтоб на секунду забыться.
Чтобы сойти в той закованной спальне —
Слушать ветра в перелесье,
Чтобы похерить весь рейс этот дальний —
Вновь оказаться в Одессе.
Слушайте, вы! Ну кого же мы судим
И для чего так поемся?
Знаете вы? Эти грустные люди
Сдохнут — и мы испечемся!