Алла и Рождество, стр. 12

И Лев Лещенко уже через год-два сказал мне:

— Старик, как тебе я завидую! Такое везение случается раз в жизни — нашел сразу и имидж, и костюм! И не нужно шить пиджаки с блестками и другой мишурой.

Вот так я целых десять лет жил в костюме и с имиджем, придуманными Аллой.

А после нашего первого выступления во «Встречах», помню, стоим мы в коридоре, в «Олимпийском», с кем-то разговариваем, и вдруг сзади кто-то подходит, за плечи разворачивает меня и целует в щеку. Смотрю — Пугачева.

— Молодец! — Сказала, повернулась и пошла по своим делам.

Я так зарделся — уж очень неожиданно это произошло.

Алла признавалась: все песни, что звучат: в «Рождественских встречах», она выучивает наизусть еще на репетициях. А сколько песен она держит в памяти вообще — удивляться только можно!

Я вспомнил, как во время подготовки к съемкам в Поворове, Алла села к роялю, но в раздумье брала только одни аккорды. Я попросил ее сыграть мелодию понравившейся мне песни Игоря Николаева «Я тебя боготворю», но она пропустила мою просьбу мимо ушей и заиграла другое.

— Вот замечательная мелодия, я слышала ее в детстве, но слова забыла, — вопросительно посмотрела на меня.

— Это Никита Богословский, из кинофильма «Разные судьбы», — сказал я.

— Красивый был фильм. А слова? Слов не помните? — Алла продолжала наигрывать мелодию.

— «Отчего ж ты мне не встретилась...» — начал напевать я.

— А дальше, дальше как?

Алла смотрела так просительно и ожидающе, что я продолжал. И только допев куплет, опомнился:

— Это же наглость — петь в присутствии Пугачевой!

— Но я прошу вас, как там дальше? — ласково улыбалась она.

Я запел, она неожиданно подхватила, и припев мы спели в унисон. И только тут я понял: ничего она не забыла, все знает и умеет с любого снять всякое стеснение, обратив все в шутку.

— Что люди подумают теперь? — смеясь, спросила она.

— Дуэт, — ответил я невпопад.

— Но после такого дуэта меня сразу выдадут замуж за того, с кем пела! И всюду напишут об этом. Непременно!

Она снова заиграла на этот раз что-то в рваном ритме.

— Стиль «хип-хопа» — самый модный! Это у меня внук вчера «хип-хоповал» тут. Сказал, первой фразой его новой песни будет: «Моя бабушка, прикинь, — прикольная девчонка!» Это Никита все, Никита...

Никита родился в тот же год, когда Кристина Орбакайте и Владимир Пресняков-младший сыграли свадьбу. Родился на радость бабушке, излившей на него все неизрасходованное материнство. И во «Встречах-90» Пресняков-старший вдруг спел оставшиеся совершенно непонятными для непосвященных строки:

А затем встал на колени и сыграл для новой родственницы забытую мелодию для кларнета.

Александр Буйнов: не брат, не сват, а овен

В «Рождественских встречах» я участвую от самых первых до последних. Причин тут две.

Первая — нельзя сказать, чтобы веселая, но кому как. После первых «Встреч» в Москве мы поехали показывать их в Ленинград. Все великолепно, здорово. Дворец спорта, все красиво. Но там-то Алла и созорничала:

— Александр Борисович? — обратилась ко мне.

Ну, народ наш тут же окрестил меня братом Аллы, с ее легкой руки это и пошло. Об этом стали спрашивать журналисты. Я отбрыкивался, говорил:

— Я — Александр Николаевич!

Но спустя год или два приезжаю уже с сольными концертами в Киев, Вильнюс, Ригу, и корреспонденты обязательно зададут вопрос:

— А вам трудно быть братом Пугачевой?

Я объяснял, что я не брат, не сват, не родственник, в «Рождественских встречах» выступаю не по блату — в ответ улыбки и неверие.

Вторая причина моего постоянного появления в программах Пугачевой — очень серьезная.

Мы с Аллой по знаку зодиака оба Овены. Как говорится, «игра была равна, играли два Овена». Многие знают, люди с одинаковыми знаками часто не могут контачить друг с другом. А Овены наоборот, будь их хоть тысяча, легко соберутся под одной крышей, друг с другом поладят и сольются в творческом союзе.

В моей юности я влюбился в эту девушку, и, как мне казалось, она отвечала мне взаимностью. Это — нормальный служебный роман, мы же работали вместе. Давным-давно встретились на гастролях. Пугачева была в миниюбке, она всегда ходила в мини-юбках, рыжая бестия такая.

У нас в «Веселых ребятах» она — секретарь комсомольской организации. Комсорг. Мы собирались на гастроли в несуществующую сегодня страну — Чехословакию. Оформляли нас с трудом. Начальство заявило:

— Поедут только комсомольцы!

Алла — мне:

— Вступай!

Я вступил, но нас все равно не выпустили.

Я, как и многие другие, умирал от ее голоса. На меня как музыканта действовали еще ее приемы пения. Тогда не было принято петь так, как пела она. Ее знаменитое глиссандо вверх и вниз голосом — никто не позволял себе. Ее пение — прорыв в новое качество. И всегда, когда я слушал ее, у меня мурашки по спине бежали. Это не комплимент. Аллу и нельзя закормить комплиментами, она ко всему привыкла.

Единственное, что могу сказать, приходя сегодня на ее сольные концерты, я каждый раз задаю себе вопрос: «Вот я сижу в зале, вот Алла, вот сцена, там только черный кабинет, ничего лишнего, а будет ли со мной то же, что было прежде?» Сам страхуюсь: «Наверное, не будет, прошло же столько лет!» Но Алла начинает петь — и вот вам ее феномен: всегда было и будет то же самое, что было со мной когда-то. Она не просто певица, она — драматическая актриса. И этим все сказано.

Но чем больше проходит времени, тем больше я почему-то вспоминаю именно первые «Рождественские встречи». Может, потому, что это начало, первые шаги, молодость, но по ним у меня ностальгия, и все, что было тогда, кажется хорошим.

Есть такой анекдот. Спрашивают мужика пенсионного возраста:

— Когда было лучше, сейчас или тогда?

— Конечно, тогда, — отвечает он.

— Почему же? Тогда были сталинские репрессии и, насколько мы знаем, ваша семья пострадала.

— Как почему? — говорит мужик. — Тогда водка была дешевле и девки моложе!

Про мои воспоминания о первых «Встречах» такое сказать нельзя.

Ничего подобного. Они были неповторимые, единственные в мире. Царил дух единения, никто никому не завидовал. Никто не думал, выступать ли первым номером, последним или в середине, с одной или двумя песнями.

Можно было в любую минуту зайти в гримерку друг к другу. Мне, как и Вовке Преснякову, нравилось естественно заходить в комнату, где переодевался корейский балет. И никто из девушек не визжал, как в «Белом солнце пустыни», не задирал подол, закрывая лицо, а все вели себя непринужденно.

И вот характерный эпизод. Помню, вскоре после первых «Встреч» я выступал во Владивостоке перед моряками-подводниками. Они в виде подарков закидали всю сцену бескозырками и пилотками. Одну я взял на память. И когда для очередных «Встреч» Юдашкин сшил мне шикарный розовый костюм, я надел эту пилотку, нашел белый значок и прикрепил его к ней. Наши стали говорить, что я похож на эсэсовца. Но эсэсовцы не носили таких костюмов.

Розовый костюм — веяние того ушедшего времени. Один из моих поздних кумиров — Элтон Джон. Это у него были немыслимые костюмы, очки, головные уборы. Признаюсь, этим он меня заразил. И в новом прикольном костюме я чувствовал себя великолепно. Такую атмосферу создавала у нас Алла.

И, пожалуй, главное.

Для «Рождественских встреч» я написал хитовые песни — «Красавица жена», «Билет на Копенгаген», «В тихом омуте». Опять же это Алла еще перед первыми «Встречами» сказала мне:

— Садись за фортепьяно, ты — пианист, когда-то сочинял хорошие вещи. Пиши себе репертуар.

С ее легкой руки я сочинил тогда заглавную песню к «Встречам» на стихи Ильи Резника. Она вылилась из меня легко, получилась светлая, хорошая. Если себя не похвалишь, то кто? Естественно, были в ней битловские нотки — я битломан с большим стажем, — но обошлось без плагиата. Только такой битловский отсвет.