Пацаны купили остров, стр. 26

— Не морочь голову своей мнимой причастностью к главным тайнам истории, — перебил Антонио. — Скажи лучше, можешь ли ты затребовать сюда горючее?

— Зачем оно вам? Вертолет все равно собьют. И если вы поплывете морем, корабль тоже потопят. Положение ваше безвыходно, — сказал господин Гудмэн, разводя руками. — Очень сожалею, но безвыходно.

— Нет, — возразил Антонио, — совсем нет. Ты лжешь, Босс. Положение безвыходно, пока люди боятся, пока подчиняются. Но если они поднимаются на борьбу, они побеждают, потому что на их стороне правда.

— В самом деле, — взволнованно сказал дядюшка Хосе. — Люди обычно тратят свой ум на то, чтобы удобнее устроиться в жизни, приобрести славу и богатство. Все это обусловливает жалкое состояние разобщенности, слабость и зависимость… Миллионы людей принесли бы несравненно больше пользы для себя, для народа и для человечества, если бы задумались о том, как справедливее и достойнее устроить общую жизнь, как приумножить общую славу и богатство.

— Этого не будет никогда, — усмехнулся господин Гудмэн. — Никогда не случается то, что идет вразрез с интересами влиятельных мудрецов. Люди были и останутся парализованными своим эгоизмом. Они принимают свой эгоизм за высшую свободу. Будьте уверены, их вновь и вновь убедят в этом.

И тут встала Мария.

— Надо лишить этого человека всех полномочий, — сказала она, указывая на господина Гудмэна. — Если мы не можем доказать правду тем, кто стоит над ним и за ним, пусть он сам убедится в силе праведного гнева… Надо отнять у него этот остров или купить за ту мизерную цену, за которую он покупает покорность своих слуг.

— Ишь, чего захотела, — прищурился господин Гудмэн, голос его, однако, дрогнул. — Не вы мне давали этот остров, не вам решать, что с ним делать.

— Пожалуй, действительно, стоило бы проучить прохвоста, — кивнул Антонио. — Итак, сколько стоит ваш остров, сэр?

— Не знаю… Не продается. Это только русские могли продавать целые континенты за жалкие кучки монет, — Босс усмехнулся. — Время детских забав миновало.

— Да он просто шутит, — подмигнув Алеше, сказал Антонио. — Он просто не верит, что мы можем поступить с ним так же, как он поступал с другими. Лишив завтрака, мы его лишим обеда и ужина, посадим в темную камеру и потом спросим снова.

— В камеру — не надо, — забеспокоился Босс. — Там очень грязно. Я люблю гигиену.

— Все любят гигиену, — сказал Антонио. — Покажи-ка, приятель, ход в пыточную из твоих апартаментов. Посидишь там, пока не придешь в себя.

Сказав так, Антонио взял автомат, щелкнул затвором и повел Босса в его спальню, откуда, он знал, был тайный спуск в камеру для пыток. Через несколько минут Антонио возвратился:

— Не нравится сукиному сыну. Верещит. Но это очень полезно для его морали.

— Если бы каждый мучитель знал, что рано или поздно орудия его пыток будут испытаны на нем самом, он был бы более терпим к другим, — сказал дядюшка Хосе.

— Пусть знает, — сказала Мария. — В древней Сицилии один искусный мастер сделал по заказу тирана медного быка с вместилищем для жертвы. Когда несчастного сажали в брюхо и он кричал, всем казалось, будто бык живой: он вращал глазами и мычал. Самое примечательное в этой истории то, что свирепый тиран испробовал пыточное сооружение, бросив туда самого мастера. Таков конец всех, кто готовит беду другим…

ВРЕМЯ РЕШИТЕЛЬНЫХ ДЕЙСТВИИ

Во время завтрака и во время разговора Антонио то и дело поглядывал за окно, прикрытое жалюзи.

— Меня все более беспокоит это сборище внизу. Пожалуй, они пронюхали, что произошло, и совещаются… И рация вертолета подозрительно молчит, — он вытряхнул из туристской сумки легкую переносную рацию и установил ее прямо на столе. — Правда, мы условились связываться только в самом крайнем случае, поскольку здесь ведется постоянное радионаблюдение.

Словно в ответ на его слова, запищала рация. Антонио нажал кнопку аппарата и сказал:

— Объект А. Вас слушает объект А.

— У аппарата дон Педро. Привет всем друзьям. Охрана окружила объект В. Явно готовится к внезапному захвату. Шайкой руководит наш старый «друг» Бенито. Сообщите возможные действия. Готовы на все, прием…

— Бенито жив? — беспокойно вскричал дядюшка Хосе.

— Да, негодяй мог воскреснуть и из небытия, — с досадой произнес Антонио. — Это мой просчет. Я никогда не стреляю еще раз в противника, если он упал.

— Что же делать? — спросил Алеша. — Мы должны сохранить всех своих людей и найти способ поскорее вернуться домой.

Опять запищала рация. Антонио щелкнул включателем.

— Говорит дон Педро. Кажется, собираются подорвать объект В. Срочно сообщите ваше мнение. Готовы сражаться и дать отпор. Можем попытаться взлететь…

— Если взлетят, то уже не сядут, — сказал Антонио. — Управлять вертолетом они не умеют… Да и перестрелка ни к чему: потеряем людей и вертолет.

— Пусть Босс прикажет своим солдатам не чинить препятствий нашим людям. Надо, чтобы они перешли сюда, — предложил Алеша.

— Они не согласятся, — сказал Антонио. — Раненого волка разрывают на части: это правило стаи… Однако не лишне попытаться.

Через некоторое время он вытолкнул перепуганного Босса на балкон.

— Сеньоры, — закричал тот через усилитель. — Подойдите поближе и слушайте!.. Я веду сложные и ответственные переговоры с противостоящими нам силами. Я хочу избежать кровопролития и, кроме того, сохранить вертолет как необходимое нам средство связи… Я даю согласие на переход из вертолета сюда в дом всех находящихся там лиц. Разумеется, вместе с оружием.

Раздались возгласы недовольства. Вперед протолкался Бенито. Мерзавец был, действительно, совершенно цел и невредим.

— Уважаемый Босс, — крикнул он. — Твой приказ ухудшает наше положение. Ты в плену у коммунистических агентов и, понятное дело, говоришь не от своего имени. Мы пропустим этих людей только в обмен на тебя. Если коммунисты против, мы, согласно секретной инструкции, о которой ты, верно, хорошо помнишь, отказываемся от повиновения и будем игнорировать все твои последующие приказы!

Но, видимо, Босс и на этот счет получил ясную установку от Антонио, для которого замыслы Бенито не были полной неожиданностью.

— Заткнись, Бенито, не становись поперек моей дороги! Ты еще слишком зелен, чтобы разевать рот на чужое наследство… Сейчас вы пропустите всех, не обыскивая и не задерживая их. Когда же я закончу переговоры, я сообщу вам о своем решении.

Босс возвратился в свой кабинет.

— Эта свинья, — сказал он о Бенито, — хочет вскарабкаться вверх по моей спине. Что ж, вы можете ему пособить, только знайте: наверх вылезет такая мразь, по сравнению с которой я — сущий ангел.

— Все вы мазаны одним миром, — сказал дядюшка Хосе. — Все вы существуете за чужой счет, и ради того, чтобы сохранить рабов — не важно, что вы их называете свободными гражданами, — каждый из вас не остановится перед тем, чтобы сжечь половину мира. Но половину — это уже не удастся. Все — или ничего.

— Ты страшно глуп, профессор, — вскричал разъяренный Босс. — Ты даже вообразить себе не можешь, что это за кухня, которая варит, по существу, все события мира!.. Повара, может, сами помогли коммунизму, видя, что народам не терпится попробовать его. Помогли, чтобы навек отбить всякую охоту к экспериментам. Отныне коммунизму не выбраться из трудностей и противоречий… В начале 1917 года Аллен Даллес, впоследствии госсекретарь США, находился в Швейцарии. Он представлял тогда американскую разведку. У него были фамилии и адреса всех крупнейших русских революционеров за границей. Достаточно было ему шевельнуть пальцем, и все они были бы устранены…

— Мы, может быть, еще проведем с вами диспут по проблемам истории, — сказал Алеша, — хотя ваша точка зрения не содержит ничего нового. Но сейчас не время отвлекаться от главного. Вы отвечаете за каждого нашего человека.