В тенетах суккуба, стр. 7

Пора было реализовать следующую домашнюю заготовку.

Я открыл шифоньер, снял с дверцы внутреннее зеркало и положил его на ковёр на пол. Потом я поднял с ковра хохочущую, понарошку отбивающуюся девчонку и установил её в позу «раком» так, что зеркало пришлось между ног. Руки ей опять пришлось опереть на пол. Зайдя сзади, я медленно начал вгонять ей свой распёртый, не излившийся на «тачке» член, во влагалище. Расчёт был на то, что судя по моему прежнему опыту, женщина, увидев в отражении зеркала все подробности операций с её половым органом, неимоверно возбуждается и сатанеет. Лариса не стала исключением.

С открытым ртом она жадно ловила глазами каждое движение малинового от трения дрына, выворачивающего наизнанку её половые губы, стонала и отвечала встречными движениями своей великолепной задницы.

По отражению в зеркале мне показалось, что её хамелеоны превзошли сами себя в игре цветами зрачков и мелькали в стекле красными угольками, в угольках мне почудился портрет какой-то красивой женщины, но слишком мелкий, чтобы рассмотреть его, однако подсознательно чем-то встревоживший.

– Кончай же, кончай, крутозадая тёлка! – мысленно молил я её, чувствуя, что не в силах противиться собственному, мощно наплывающему оргазму. Стремясь предотвратить его, я выхватил свой член из сладострастного отверстия, но было уже поздно, я с остервенением излил стреляющую молочную струю на ягодицы соблазнительницы. Она завела свою руку за собственную задницу и, обхватив ладонью член, медленными дрожащими движениями продлила период моего оргазма, выкачав из мошонки и пролив на свой шёлковый зад все остатки драгоценной жидкости.

Я виновато опустился в кресло и закурил.

VII

Лариса подошла ко мне, и, как ребёнка, нежно погладила по головке.

– Дурачок! Ты не виноват, мне с тобой очень хорошо. И успокойся, сегодня мы кончим оба.

Я затравленно взглянул на неё исподлобья. Похоже, в моём арсенале больше не осталось удивляющих приёмов. Она как бы прочитала мои мысли:

– Это дело не твоё. Ты только должен быть очень послушным мальчиком.

– Это я тебе обещаю.

– Попьём пока. И сменим пластинку.

Лариса, сама налила себе коньяка, подошла с рюмкой к магнитофону и начала рыться в записях. Я пока тоже выпил.

Наконец, она нашла, что искала. Это был … «Блэк Саббат» – изматывающий жилы хард-рок из музыки, которую я сам недолюбливал.

Она подошла ко мне, села на колени тёплой задницей и, обхватив руками за шею, спросила:

– Ты выполнишь всё, что я попрошу?

– Да!

– И будешь молчать, если станешь удивляться, и не препятствовать?

– Да, – твёрдо ответил я, готовый вынести любые мучения ради такой девушки.

Она поцеловала меня и усмехнулась, угадав мои мысли:

– Не бойся, тебе не будет больно, ложись в постель.

Я покорно плюхнулся на тахту. Лариса прихватила с полу бутылку с шампанским, легла на спину к стенке рядом со мной и попросила:

– Открой её, только тихо, без выстрела.

Я повиновался, как обещал и, присев на кровати, осторожно открыл шампанское, не пролив ни одной капли. Тут Лариса взяла свою сумочку, брошенную по приходе в дальний угол тахты, и достала из неё… большой шприц на двадцать кубиков.

– О, боже! Она наркоманка, – мелькнуло у меня.

Потом девушка достала из сумки иглу, большую, под стать шприцу, но с чуть притупленным концом.

– Набери в него шампанское, – попросила она.

Я с дрожью выполнил её желание.

– Повернись ко мне.

Я повернулся. Она чуть приподнялась и, взяв между большим и указательным пальцем маленький розовый сосок груди, приказала:

– Коли осторожно, видишь тут отверстие молочной железы?

Никакого отверстия я не увидел, только маленький шрамчик.

– Но… – растерянно пробормотал я.

– Без но! Ты обещал! – впервые услышал я превращение мелодичного серебряного голоска в резкий металлический голос.

Совладав с дрожью рук, я осторожно – не хватало ещё членовредительства нежного органа, ввёл иглу в шрамчик.

– Ну, что замер? – улыбнулась «оторва». Я вспомнил беседу с Виктором, сейчас мне, наконец, стало ясно, о чём он не хотел рассказывать, что от кого-то слышал.

Медленно подвигая поршень шприца, вдул в её грудь лошадиную дозу «лекарства».

– Набирай шприц ещё раз!

Я повторил операцию, на этот раз со второй грудью. Лариса ощупала груди и сказала:

– Мало. Давай ещё по шприцу.

После повторения экзекуции груди заметно раздулись.

– Я тебя люблю, – сказала девушка, – ложись на меня.

Я осторожно опустился над ней на стоячих руках.

– Вставляй свой член и соси мне груди.

– Так вот что она выдумала! Она расширяет эрогенную зону от сосков во внутрь груди! – промелькнуло в моей изумленной голове, но я исполнил её желание и приложился своими губами сначала к одному, потом к другому соску.

– Вот так и меняй груди, пей меня! О, как хорошо! Долби, долби меня х…м!

Подстёгнутый каким-то новым, неизвестным для меня возбуждением Ларисы, я скоро возбудился сам и моё изумление переросло в безумие выпивания её тела. Даже в моих фантасмагорических снах, ТАКОЕ не могло придти в голову. Я высасывал шампанское из грудных желез, и это вино ударяло в голову сильнее, чем коньяк, она обхватила меня за спиной руками, мой орган яростно проникал до матки, а она в полузабытьи шептала:

– Милый … Родной… Единственный …

Тут я почувствовал, как её по-настоящему начал забирать оргазм, в её влагалище что-то закрутилось, и она пережала пенис так, что он затрещал.

– Пусть лопнет мой прибор! – в исступлении пронеслось в голове, – пусть погибнет весь мир вместе с нашим оргазмом!

– О, о, о! – закричала Лариса, и из глаз её потекли крупные слёзы.

Она кончала так, как будто умирала, я вспомнил, что где-то читал, что настоящий оргазм – это маленькая смерть.

– О, вонзи мне член в ЖОПУ! – простонала девушка.

Я выполнил её просьбу, я чувствовал, что мой взбешенный орган разрывает нежное отверстие, она опять закричала, на этот раз от боли, но я уже никак не мог остановить собственное безумие и просверливал её прямую кишку до конца, в помутнённой от разума голове кругами поплыл туман – я тоже кончал и умирал.

В забытьи, вдруг, высветилась передо мной неожиданная картина: какая-то тварь с когтистыми мохнатыми лапами, но с неимоверно прекрасным женским лицом, крепко обняла наши вздрагивающие тела и вонзилась больно когтями в спину. Широко раскрытые глаза твари приблизились вплотную к моим глазам, а губы её и язык впились в мой рот и высасывали энергию из горла, оставляя привкус крови и жгучую, но приятную боль в голове и по всему позвоночнику, начиная с копчика. Одновременно, колыхающиеся гермафродитные половые отростки мрази, горящие красным светом, захлестнули наши промежности и вонзились в них.

Создавалось впечатление, что я совокупляюсь не с Ларисой, а с неведомо откуда появившейся дьяволицей, и было жутко и сладостно, одновременно, от ощущения полного слияния наших тел с космической бездной всеобщего порока.

– Что это, кто это? – спрашивал я себя и не находил ответа.

Придя в себя после излияния, я заметил, что Лариса всё ещё корчится в конвульсиях оргазма, обильно выбрасывая на простыню и на мои ноги свой горячий секрет.

Когда, наконец, её сознание вернулось с того света, первым, что она произнесла, было:

– Не переживай! Я знала как это больно. Но мне это было НАДО.

Я молчал, в который раз за сегодняшний вечер, поражённый таинственной психикой женщины.

– Ты сама придумала всё это? – наконец, спросил я.

– Не сама – это придумал он.

– Кто он?

– Тот, который первым научил меня кончать таким способом. Мы с ним долгое время трахались, но кончить я никак не могла, хотя очень этого хотела. Кстати, ты ничего не чувствовал, когда сосал мою грудь?