Драконовы сны, стр. 144

«Смеешься? Я не различаю цвета.»

«Ах, да… Тогда прислушайся к звучанью, и поймешь. Не бойся, будь смелей, Лисенок. Ощути всю силу Снов Дракона. Имя здесь. Оно другое. Не похоже на все прежние; не Кай, не Герта и не Хансен…»

«Где? Какое? Где?»

«Ты должен сам найти. Нельзя всю жизнь ходить по краю, если знаешь, как летать. Это нечестно. Угадывай.»

Травник двигался, летел, кружился вдоль спирали времени, вглядывался в пляшущие перед глазами огоньки и чувствовал, как вверх, к затылку поднимается колючий холодок понимания.

Здесь были устье и исток. Но не только. Здесь была дверь, грань, и сны людей лишь чуточку касались этой стороны.

Жуга угадывал здесь имена и черпал силы для заклятий. Аннабель угадывала будущее. Вильям выискивал сюжеты своих пиес.

Канатоходец Олле жил и странствовал в безумье снов. Высокие эльфы прокладывали пути для своих белых кораблей.

Боги пользовались ею, чтобы уйти навсегда.

И лишь драконы здесь отваживались играть.

Не существовало никаких Ключей Дракона. Рик сам был Ключом.

Жуга и Олле, Олле и Жуга. Две тени в стране снов.

Чью спальню осеняли ныне два крыла? Кому приснился в эту ночь кошмар? Кто видел сладкий сон?

Кто умер навсегда?

Цепочка ярких блесток уходила в темноту.

«А что там дальше, Олле? Там, за пеленой?»

«Дальше? Дальше я не ходил… Эй, вот она! Поторопись.»

Жуга замедлил бег. Теплая искорка приблизилась, легла в ладонь. Замерцала. Травник наклонился, ощутил тепло. Сон был непрочен, пламя трепетало. Там, снаружи девочка вот-вот должна была проснуться. Он вслушивался, перебирал слова, созвучья слов, обрывки, буквы, звуки, немоту, пока вдруг не возникло имя. Огонек тянул с собой, сознанье возвращалось. Удивленье. Любопытство. Страх. Травник неудержимо выпадал в реальность.

Тени накатили и сомкнулись.

Свет погас.

Обвал.

Прорыв.

— Нелли… — выдохнул Жуга. Он поднял веки и тотчас же столкнулся взглядом с широко раскрытыми глазами девочки. — Ты — Нелли?

— Да, — просто ответила она.

— Почему же ты раньше мне этого не говорила?

— Я не знала, — она потупилась и провела рукой по одеялу. — Пока ты мне не сказал.

Глаза девчушки, карие, глубокого и темного янтарного оттенка, смотрели мягко и доверчиво. У травника защемило сердце.

Какие у Герты были глаза?

Какие?..

Он не помнил.

Яльмар и Арне переглянулись. Гном многозначительно хмыкнул.

— Хорошее имя, — помолчав, сказал Тил. — Мне нравится.

— За это надо бы выпить, — Яльмар встал и потянулся за кувшином.

Выпили.

— Раз уж ты нарек ее этим именем, — сказал варяг, поворотившись к травнику, — так подари ей что-нибудь. Обычай как-никак, сам же понимаешь.

— Я знаю, но ведь… у меня сейчас ничего нет. Хоть рубашку снимай.

— Ой ли? — прищурился Олле и погрозил ему зонтиком. — А ну-ка, загляни в свой карман. Загляни, загляни… Да не в этот! В левый.

Жуга послушно сунул руку в глубину кармана, и к своему немалому удивлению нащупал там что-то гладкое и твердое. Вытащил.

Это была маленькая фигурка белой пешки с АэнАрды, про которую он совсем забыл. Травник с какой-то беспомощностью покачал ее на ладони и поставил посередь стола.

Некоторое время царила тишина. Когда же взгляды всех пятерых оторвались от костяной фигурки, канатоходца в доме уже не было.

ВОЗДУХ

Вечер наступал неспешно. Старый Лиссбург погружался в сон. Отсюда, с высоты закат был виден особенно хорошо. Ветерок убавил силу, лишь от реки тянуло влажным холодком весенней свежести. Серел в оврагах старый зимний снег. Вставал туман. Замшелые зубцы огромной башни Берты быстро остывали.

Жуга долго стоял, рассматривая молодую поросль травы внизу, у основанья башни. В россыпи камней не видно было никаких следов, и только присмотревшись можно было разглядеть пятно чего-то темного, уже почти что стертое ветрами и дождем там, где отвесная стена переходила в утолщение фундамента. Жуга взъерошил волосы рукой. Вздохнул.

— Как это случилось? — спросил он тихо и не оборачиваясь.

— Никто не знает.

Голос Золтана из-за плеча был так же тих. Хагг не сказал ни слова с той минуты, как они взобрались на вершину, и лишь стоял, прислонясь к щербатому зубцу бойницы.

— Он был один?

— Наверное. Пришел сюда под вечер, никому не говорил, куда идет. А утром стражники нашли его с той стороны стены, на камнях.

— Еще живого?

— Шутишь? Полтораста локтей высоты — никто не уцелеет. Да еще о стену треснулся… Человек же, не птица, его воздух не удержит.

Жуга еще немного постоял так, глядя вниз, и обернулся.

— Думаешь, он сам?

Золтан пожал плечами и опять стало тихо. Травник хотел спросить еще о чем-то, но раздумал. Голова была пуста. Он сделал шаг вперед и оказался на краю. Помедлил и уселся, свесив ноги. Выглянул опять, вытягивая шею и пытаясь понять, что здесь произошло когда старик Рудольф февральским вечером разбился у подножия Толстой Берты; разбился сразу и насмерть.

И никто не знал, почему.

События, которые предшествовали гибели старьевщика, тоже ничего прояснить не смогли. Не прошло и двух месяцев после того, как Телли с акробатами ушел из города, а Лиссбургская гильдия воров уже лишилась головы (чуть позже Хагг узнал, что будто бы Рудольф один покончил там со всеми пятерыми заправилами). Спервоначалу Золтан был не склонен верить этому, но факты были налицо. На переделе власти «Красного Петуха» спалили дотла, двоим-троим влепили болт из арбалета под лопатку, кого-то переехали телегой, кто-то утонул в реке. В итоге дело захватили молодые под предводительством некоего Матиаса. «Матиас? — заинтересованно переспросил Жуга, когда Золтан сообщил ему эту новость. — Матиас, Матиас… Не тот ли это Матиас, которому я задницу в камине подпалил?» «Он самый», — усмехнулся Хагг. — Ждет, не дождется, чтоб тебя отблагодарить.»

Под «благодарностью», как ни странно, подразумевалась именно благодарность — препятствий травнику чинить не собирались. Дом Рудольфа отошел Жуге. Два дня Жуга и Золтан с величайшей осторожностью разгребали залежи загадочных предметов из запасов старика, оставшихся еще со времени Эйнара. Тил здорово помог им в этом деле, но зачастую даже он был не в силах догадаться, для чего служила та или иная вещь. Память к маленькому эльфу постепенно возвращалась, но ускорить это возвращение не мог ни травник, ни сам Телли.

Золтан тронул Жугу за плечо. Сжал пальцы.

— Ты не сиди так, если кто-то стоит за спиной.

— Я не из пугливых.

— Я знаю. А все-таки не надо, — он помедлил. — Ты не сказал мне, где ты хочешь поселиться.

— Да я и сам пока не знаю.

— Если хочешь, оставайся в Цурбаагене, в доме Герты. Думаю, она не будет… То есть, я хотел сказать, что она не была бы против.

— Я подумаю.

— Подумаешь о чем? Чтобы остаться в доме Рудольфа? Тебе нельзя раскапывать все это одному. Слишком опасно. Помнишь ту перчатку? Или щит?

— Помню, конечно. Но теперь я буду осторожнее.

— Ну, ну, — криво усмехнулся Золтан, — давай, давай. Похороны за твой счет.

История со старым рыцарским щитом до сих пор заставляла травника вздрагивать. Щит этот отыскался в кладовой, куда Жуга перед уходом свалил ненужное барахло, перегораживал проход, все время падал и вообще. Жуга хотел было прибить его на стену, да Золтан отсоветовал — щит, да еще с гербом в аптечной лавке мог стать причиной для скандала. Не обнаружив на щите никаких следов магии или наговора, Тил и Жуга решили выбросить его, но как только его вынесли за порог, дом начал рушиться. Сперва отпала ставня, отпала и повисла на одной петле. Травник вздрогнул от неожиданности, выругался, но значенья этому не придал, но тут вдруг с крыши загремела черепица — разом штуки три, потом еще. А после рухнула труба, дом заскрипел и стал заваливаться набок. Жуга опомнился первым. Прежде чем Тил успел сообразить, что происходит, травник уже схватил щит в охапку и опрометью бросился обратно. И только когда щит водворили на место, разрушения прекратились.