Игры по-королевски, стр. 41
— Как ты догадался?
Сон нервно потер ладони.
— Тебе нужно срочно сменить машину.
— Вот что значит доверяться проходимцам типа Лока, — пробурчал Тики. — Ты же знаешь, что у меня нет другой машины. Наверное, придется вызывать корабль Совета, но он появится не завтра, сам понимаешь. Я хочу попросить, чтобы твои ребята покопались в модуле. — Сон кивнул. — Тогда запиши код его вызова. Может быть, я все-таки преувеличиваю опасность…
— Нет, — покачал головой Сон. — Безусловно, теперь ты не можешь доверять никакой внешней информации. Я подозреваю, что Лок связан с четвертым параллельным, самым агрессивным и жестоким, миром. Если они решатся на экспансию и через нас прорвутся на Землю, она будет обречена.
— А по нашим прежним, подготовленным еще отцом, данным, пояс жесткости вокруг четвертого параллельного стабилен. — Тики недоверчиво взглянул на Сона.
— Хорошо, если так. Но месяц назад в клане Длинных пропали двое нидов.
— Значит, вы плохо их искали.
— Видимо, ты не знаком с тем, как это дело обстоит у нас. Мы все связаны друг с другом на тонком уровне. Самые старые и опытные из нас чувствуют, где находится любой из членов клана, а при желании — и что он делает. Привычка постоянно контролировать себя из-за недремлющего ока старейшин вылилась у нидов в высокий уровень морали. Поэтому мы давно покончили с преступлениями. Так вот. Те двое исчезли неожиданно и навсегда. Мы граничим с четвертым параллельным.
— Если ты настаиваешь, я подумаю над этим. А пока мне нужен твой совет… — поколебавшись, сказал Тики. — Хотя, если и у вас неспокойно…
— Только не говори мне, что ты хочешь спрятать у меня того ребенка, Александр.
— Ты боишься, Сон? — неприятно сощурившись, сказал Тики.
— Ты угадал. — Вождь хмуро взглянул Тики в лицо. — Я боюсь.
Ночь внезапно кончилась. Ана открыла глаза. На лицо ей с низкого серого неба падали редкие пушистые хлопья снега. Не хотелось даже шевелиться после спокойных сновидений, принесших облегчение и отдых. Было так странно и радостно чувствовать себя свободной от прошлых терзаний и обид, от тягот одиночества, болезни. Она оставила их все внизу, у подножия высокой горы, и вернулась из дальнего путешествия, похожего на сон…
Теперь ты дома, Ана, улыбаясь, сказала она себе, тебя ждут у теплого очага, в замке над долиной, там, за тихой рекой. И, зная, что теперь всё сбудется, позвала:
— Ветер!
Он заржал где-то близко, в ельнике, запорошенном снегом.
— Иди сюда, бездельник! — поднимаясь с земли, радостно закричала она, а когда он вылетел ей навстречу, громко засвистела, подгоняя, — так, как учил отец, и как прежде никогда не удавалось.
Королева кормила голубей во дворе замка. Задумавшись, она щедрой рукой сыпала из решета себе под ноги зерно, как вдруг ее невеселые думы прервал крик Рики с дозорной площадки на башне:
— Тиса! Скорее!
Королева выронила решето из рук, и птицы испуганно вспорхнули. Подобрав полы плаща, она бросилась по ступенькам наверх.
— Пожалуйста… пожалуйста… — как безумная, все время повторяла она, обращая свои незаслуженные надежды неизвестно к кому, — к мутному небу, к тучам, к радостно смеющемуся маленькому мальчику.
— Смотри! Скорее! — закричал Рики, когда королева, задыхаясь от быстрого подъема, взлетела наверх.
Далеко внизу по укрытой первым снегом долине мчалась всадница на белом коне. Ее синий плащ, как крылья, развевался за спиной. Навстречу ей из лесу устремились два седока, один на черном, другой — на гнедом конях.
Они съехались. Кони плясали по кругу, а всадники без конца обнимались… Тиса не могла говорить, только прижимала к груди руки и утирала слезы.
— Ана-а! — звонко закричал Рики.
Словно услышав его крик, все трое разом обернулись и посмотрели в сторону замка. Рики помахал им рукой. Они тоже вскинули руки, приветствуя его, потом развернули коней и поскакали к замку. Тиса судорожно обняла мальчика за плечи и еле слышно, словно у нее кончились последние силы, измученным голосом принялась повторять, глядя на заснеженное небо:
— Благодарю тебя, Господи… Благодарю тебя, благодарю…
4.
Два черных модуля, похожие на самолетики, только с наполовину обрезанными крыльями, забавлялись, играя в прятки в огромной желтой туче, надвигающейся со стороны гор. Они ныряли в нее, скользили в желтой мгле, ища друг друга, неожиданно сходились и снова расходились.
— Что-то вы сегодня больно неуклюжи, мой дорогой пилот! — засмеялась Радость в переговорное устройство. — У вас, случайно, не грузовой транспорт?
— Это ты сегодня странно резва, радость моя! — ответил ей Лепесток. — Откроешь секрет?
Радость снова засмеялась.
— Только тебе. Отец подарил мне новую машину, более совершенную. Смотри!
Она принялась кружиться в небе, стремительно огибая тучу по спирали.
— Где ты? Я тебя не вижу! — встревожился Лепесток.
— Я здесь! — Она появилась справа от него.
— Ну, хватит. Мы когда-нибудь поговорим?
— О чем? — Модули полетели бок о бок.
— О нас с тобой.
— Я вся внимание.
— Ты играешь со мной…
— Ну, почему же? — Она добавила в голос теплых ноток.
Воодушевленный этим, Лепесток требовательно спросил:
— Ты откажешь Охотнику?
— Так решил отец. Он не может нарушить слово.
— Но ты любишь меня! — сердито сказал Лепесток.
— Я тебе этого не говорила.
— Так скажи.
Она, как быстрый стриж, мелькнула прямо перед носом его модуля.
— Осторожнее, дорогая! — вскрикнул он. Она засмеялась. — Охотник целый год будет пытаться завоевать твое сердце — убьет десяток быков, сочинит поэму. Его клан завалит тебя подарками. Тебе ведь понравится все это?
Дурачок, подумала Радость, любимый…
— Ты вправе отказать ему, обычаи на нашей стороне…
— На нашей?
— Я влюблен…
Она тихонько засмеялась, так, чтобы он не услышал.
— Я лечу в горы, — сказала она. — На нашу скалу.
На нашу, отметил он, и сердце у него забилось сильнее. Он никогда еще не встречал такой женщины — смешливой, как ребенок, гордой, пылкой… Он решился и во весь голос крикнул, чтобы услышали даже горы:
— Я обожаю тебя, Радость!
Она спикировала на землю с самой неудобной стороны скалы. Он опустился за гребнем, и через несколько минут уже взбежал на него.
Внизу трое людей, склонившихся над неподвижно лежащей на земле рядом с модулем Радостью, заламывали ей руки. Ее ярко-зеленый комбинезон был в крови. Из горла Лепестка вырвался страшный крик. Как лавина, задевая на бегу валуны, огромными прыжками он понесся с горы на людей. Они обернулись. Один из них, с синюшного цвета лицом, с красными глазами, вскинул руку и полоснул лучом поперек туловища Лепестка, разрезав его пополам. Кровь брызнула в разные стороны.
— Поднимайте ее! — скомандовал высокий темноволосый мужчина. — Быстрее, пока она не пришла в себя и не остановила сердце! — Вместе они подняли Радость и поволокли к самому подножию скалы. — Черт, какая тяжелая… Три метра росту…
— Заберем эту падаль? — спросил тот, кто стрелял, кивнув на останки Лепестка. — Зачем? — скривился главный. — Пусть Сон знает: мы идем.
Унита, жена Сона, металась по дому, ожидая звонка. Когда на экране появились самые старые из ее клана ниды, она замерла в кресле и призвала на помощь все свои душевные силы. Старики смотрели на нее, а она на них. Им не нужны были слова. Унита тихо кивнула, склонив голову на грудь, и отключила связь.
— Пусть она умрет, Сон, — как будто он был рядом, попросила Унита. — Я не хочу, чтобы они мучили мою девочку…
Она поднялась из кресла и прислушалась. В дальней комнате кто-то был. Унита выдвинула ящик стола, достала оружие и прошла через весь дом, ступая неслышно, как кошка. Комната была пустой. Она подошла к встроенному в стену шкафу и рывком распахнула его. Задней стенки не было — вместо нее сверкала струящаяся завеса, и целая толпа пришельцев уже поджидала ее. Коротко стриженные волосы, красные глаза…