Рассказы о живой природе, стр. 14
Лесной парашютист
– Эй, охотник, вставай!..
Миша приоткрыл глаза и потянулся, но сон был так сладок, что глаза сами закрылись, и мальчик снова заснул.
– Вставай, вставай, охотник,- снова услышал он ласковый, настойчивый голос отца. Но и теперь Миша не сразу сообразил, что «охотником» отец называет его. А когда вспомнил, что накануне они договорились пойти на белок, вскочил и, сбросив одеяло, уставился на отца:
– Правда, папа? Ты меня возьмешь? Да?
Сборы были недолги. Ковш холодной воды на голову, стакан молока с горячей калиткой, сапоги – на ноги, патронташ – на пояс, ружье – на плечо…
– Я готов, папа…
– Похвально, похвально. На уроки бы так собирался…
– Ну, какой ты, папа… У меня ведь нынче нет ни одной тройки…
– Вот поэтому и беру, а иначе…
В разговор вмешалась Мария Степановна:
– Неужели ты его берешь, отец?
– А что?
– Смотри, разбалуешь, а потом я возись с ним, непослушником. Сам-то уедешь опять на неделю, а то на две…
Бабушка Агафья Петровна тоже вставила свое слово:
– Старики раньше сказывали, что дикого зверя али птицу в доме держать безбожно: добру не бывать…
– Бабушка, ведь не старые времена теперь. Что же мне делать, если сам Петр Иванович и все юннаты поручили мне поймать белку. Говорят: никто, кроме Миши, это поручение не выполнит – у него отец опытный охотник… А насчет суеверий, так ты, бабушка, напрасно: у Гришутки вон сколько разных животных и птиц перебывало, а ведь ничего плохого не случилось…
– А, ну вас…- отмахнулась Агафья Петровна. Она и сама не так чтобы уж очень была против этой затеи.- Только грязи в избу натащите.
– Я, бабушка, сам ухаживать за ней буду. И вот увидишь – будет еще чище, чем сейчас…
– Ну, ну,- неопределенно хмыкнула старушка.
Захватив изготовленную накануне проволочную клетку, охотники вышли в темноту. На востоке широко алела заря.
* Калитки – пресные ватрушки на сочне.
Воздух, тихий и чистый после ночной росы, приятно освежал лицо. По всему селу перекликались петухи.
– Дымка! – крикнул Миша, и вскоре откуда-то из-за сарая выскочила небольшая дымчато-серая лайка. Завидев у хозяев ружья, собака запрыгала и, понимающе повизгивая, кинулась по дороге к лесу.
Далеко идти не пришлось. Уже в километре от села охотники услышали заливистый лай Дымки. По лаю было похоже, что собака напала на хищного зверя. Охотники заторопились и приготовились ко всяким неожиданностям.
Они увидели Дымку под высокой сосной на редколесье.
Собака прыгала вокруг дерева и, глядя вверх, беспрерывно лаяла. Сосна была старая, с густой кроной, и потому трудно было что-либо разглядеть в ее ветвях.
Наконец Андрей Иванович заметил притаившегося в раз- лапине толстых сучьев огнисто-бурого зверька. Это была большая старая белка. Она так искусно замаскировалась, что заметить ее смог только опытный глаз охотника – шерсть белки была того же цвета, что и кора сосны.
Удивительное чутье у зверька! Как только белка почувствовала на себе взгляд охотника (а ружье она заметила еще раньше), она сорвалась с места и, прижимаясь к стволу дерева, по-пластунски поползла вверх, делая спиральные обороты, чтобы обойти основания толстых сучьев. Так она добралась до верхушки сосны и там притаилась среди густой хвои, зорко наблюдая за охотниками. Андрей Иванович обошел сосну вокруг, ища дупло, но ничего не заметил, а Дымка меж тем заливалась безудержным лаем.
«Что она такое слышит? – думал про себя охотник.- Никогда так на белку не лаяла – умная же собака… Здесь есть какая-то загадка…» Не найдя другого решения, Андрей Иванович выстрелил в воздух (время было не сезонное), и в ту же секунду с противоположной стороны дерева что-то полетело вниз, будто обезьяна шимпанзе быстро-быстро, еле задевая сучья, катилась к земле. Это был какой-то зверек дымчато-бурого цвета, величиной с большую, но тощую кошку. Лайка в одно мгновение очутилась на месте падения зверька, но тот, ловко прыгая с дерева на землю и снова на дерево, какое оказывалось поблизости, а то и просто перескакивая с дерева на дерево, пошел в глубь леса, оставляя за собой только треск сучьев да дождь осыпающейся хвои.
– Дымка, назад! Сюда!-крикнул охотник, и собака прекратила погоню. Андрей Иванович, показывая на сосну, приказал: – Ищи! Дуреха, разве ты поймаешь в такой чащобе куницу, да еще летом.- А Мише он заметил:-Раз куница сидела на дереве вместе с белкой, значит, здесь есть беличье гнездо. Об этом говорит и то, что белка не ушла с дерева. Она охраняла своих детей. Ну, охотник, как будем доставать добычу – полезем в дупло или попытаемся взять на испуг?
– Я полезу, папа! -И Миша уже начал снимать сапоги.
Но отец остановил его:
– Это не лучший метод. Бельчата могут уйти у тебя из-под рук. Давай лучше снизу окружим дерево и выгоним их из дупла…
С этими словами он выстрелил снова, целясь мимо белки.
Услышав свист дроби, белка сорвалась с верхушки и, распустив хвост парашютом и широко раскинув лапы, как бы повисла в воздухе. Дымка кинулась в направлении полета зверька, но, не долетая до земли, белка скрылась в густых ветвях близстоящей старой ели. Там она снова поднялась к вершине и повторила полет на следующее дерево…
Андрей Иванович отозвал собаку, и охотники снова посовещались. Дымка же была в явном недоумении: почему хозяева отпускают одного зверя за другим и не дают ей преследовать? Она топталась вокруг людей и скулила, изредка взлаивая на сосну.
– Ищи, Дымка, ищи! – приказал ей вновь Андрей Иванович, и собака опять насторожилась: значит, еще не кончена охота; но есть ли кто на дереве? Ее собачий нюх притупился от погони за двумя разными зверьками, и она не очень верила в удачный исход порученного ей дела. Однако собака принялась добросовестно тявкать и прыгать вокруг сосны, усердно виляя хвостом: авось, еще кто объявится…
Пока отец перезаряжал ружье и снова обходил дерево, Миша отыскал неподалеку низкорослую полусухую ель.
Вырубив из нее изрядной толщины кол, длиною метра в четыре, он вручил его отцу, а сам взял ружье и приготовился к выстрелу.
– Раз, два, три!..
По команде грохнул выстрел, и почти в тот же миг толстый шест, описав в руках отца огромный круг, с треском ударил по стволу сосны. Это вышло так здорово, что Миша чуть не расхохотался, глядя, как подпрыгнула от изумления Дымка и как содрогнулась всеми ветвями старая сосна.
Но почти в то же мгновение откуда-то из гущи нижних веток выпрыгнул и повис в воздухе, как настоящий парашютист, маленький рыжий зверек. Не успел Миша опомниться, как бельчонок был уже в зубах Дымки, оказавшейся куда расторопнее обоих охотников.
– Дымка, отдай!-закричал Андрей Иванович на собаку, которая, мотая головой и действуя лапами, уже прижала зверька к земле и хотела расправиться с ним по-свойски.
Он осторожно высвободил белочку из пасти собаки и посадил в клетку. Дымка обиженно отошла в сторону и, недовольно рыча, терла лапой морду. Оказывается, этот маленький и с виду беспомощный зверек успел укусить собаку до крови.
– Кому же помирать охота?! Каждый за жизнь борется как может. Ты пальцы ей не подставляй – в миг отхватит,- предупредил Андрей Иванович Мишу.- Злая она еще. Вот попривыкнет дома, тогда и любуйся.
Зверек забился в угол клетки, тело его содрогалось, в глазах сверкали зеленые искры ужаса.
– Ну что, рыжик, испугался? Папа, назовем ее Рыжиком?
– А зимой как будешь звать? К зиме она вылиняет и будет мышиного цвета…
– Папа, а зачем белки шерсть меняют?
– Так природа устроила, для самозащиты. Ведь многие животные, птицы и даже гады меняют окраску тела. Так им легче прятаться от хищников. У белки много врагов – она мала и слабосильна. Сама никого не трогает, питается только орехами и мелкими семенами хвойных деревьев. У нас для белок пищи вполне достаточно – они заготовляют на зиму шишки и грибы и складывают в дуплах, но сами в дуплах сидят только в сильные морозы. Иногда прячутся в старых птичьих гнездах. Живут они большими стаями, а если вдруг окажется, что не хватает пищи, все вместе переселяются в другие места. В старину даже существовало поверие: если белки скопом двигаются куда-нибудь, то быть беде – обязательно будет война или большие пожары. На самом же деле белки уходят из-за плохого урожая семян хвойных или ореховых деревьев, а то и от массовой порубки леса. Когда я был маленьким, в наших местах шли большие заготовки леса для Кондопожского комбината, и белки тогда целыми стадами уходили в Заонежье. Они шли за самцами-проводниками крупными стаями, прямо по деревням, и ничто их не пугало – ни люди, ни машины. Тогда мы много белок наловили, и некоторые держали их до зимы, пока зверьки не вылиняли и шкурки их не стали ценными. Наши охотники убивают их за зиму по нескольку десятков каждый. А по всему Советскому Союзу беличьих шкурок заготовляется от пятнадцати до двадцати миллионов штук в год.