Черная роза, стр. 71

Один за другим замолкли рассерженные человеческие голоса. Одна за другой темные фигуры тяжело удалялись по песку. Берег моря опустел, снова предоставленный существам, знающим его лучше других.

Две пустельги спустились из гнезда на меловых утесах, пронеслись над волнами, едва касаясь воды, и поплыли на юг. Козодой начал выводить первые, пробные ноты своей странной песенки.

Ветер был пронизывающим, а небо мрачным, но для обитателей побережья это не имело значения. Погода не была для них враждебной, как и темнота.

Только человек был их врагом.

Занятая выкапыванием ямки ящерица остановилась на мгновение, настороженно подняв голову. Выбросив наружу длинный язык, она подергивалась, принюхиваясь к резкому ветру.

В море, где-то за бурунами, со слабым, приглушенным всплеском на поверхность всплыл темный предмет. Безгласный и неподвижный, он качался на сильных волнах, едва различимый в полночном мире моря и облаков.

Через несколько мгновений ящерица вернулась к своей работе. Это ее не касалось.

Темный предмет медленно поплыл на юг, к середине Ла-Манша, где его вскоре поглотила необузданная ярость шторма.

Что-то не так!

Он убеждался в этом с каждым новым вздохом. Он чувствовал это в упруго натянутых парусах над головой и резком скрипе дерева под ногами.

Уперев в палубу ноги, нахмурив брови, бородатый капитан «Либерте» вглядывался в северном направлении, где гряда бегущих хмурых облаков окутывала меловые утесы Англии.

— Mamm de Zoue [4] , — пробормотал он вполголоса, наслаждаясь твердым, агрессивным звучанием бретонских слов. Этой ночью их резкость вполне соответствовала его настроению.

Проворно, с грацией человека, с детства знакомого с бортовой и килевой качкой на море, суровый капитан пересек палубу и начал подниматься по снастям грот-мачты. Понимая, что его раздражает не косой дождь и даже не сильный ветер.

Там, в темноте, было нечто, чего он не видел, а только ощущал.

Зазубренные зигзаги молнии прорезали небо на севере, и на мгновение он увидел призрачные серебристые изгибы английских утесов. Но ничего больше — ни намека на ялики или галеры контрабандистов. Никаких признаков таможенных катеров.

Гигантская волна обрушилась на «Либерте» сбоку, мачта опасно накренилась. Вцепившись в натянутый канат, Андре ле Бри обхватил мачту мощными ногами, дожидаясь встречного крена, потом начал карабкаться выше.

Дождь хлестал его по лицу, но он упрямо продвигался, укорачивая расстояние между собой и реей брам-стеньги.

Удар молнии пришелся на воду рядом с ним. Услышав шипение пара и звук бурлящей воды, он возблагодарил Бога за то, что молния не ударила на десять футов ближе.

Наконец Андре ухватился холодными пальцами за снасти самой высокой реи и напрягся, чтобы подтянуться на скользкую от дождя перекладину.

— Держись против ветра, Падриг! — прокричал он, перекрывая вой ветра, думая, что его бывалый первый помощник, возможно, уже сделал это. Секунду спустя он услышал протестующее хлопанье парусов и скрип дерева, когда нос брига стал разворачиваться против ветра.

К этому времени они уже миновали середину Ла-Манша, находясь в виду призрачных очертаний английских берегов. Капитан прищурил глаза, всматриваясь в темноту. Он пожалел, что не догадался захватить с собой подзорную трубу.

Однако суровый Падриг, находясь посередине корабля, оказался сообразительнее. Когда следующий зигзаг молнии прорезал ночь, первый помощник был наготове, разглядывая кипящие впереди волны с трубой в руке.

— Duze! [5] — прокричал он. — Там, по левому борту.

В то же мгновение Андре различил темный, качающийся на волнах предмет в окружении плавающих обломков дерева и еще чего-то. «Остатки бочонков из-под бренди? — недоумевал он. — Если так, то почему они здесь, так далеко от берега?»

— Силы небесные, — прошептал корсар внезапно пересохшими губами.

В следующую секунду он, цепляясь за канаты, уже бесстрашно летел к палубе, раскачивавшейся в восьмидесяти футах под ним.

Еще до того как его ноги коснулись досок, с высоты снастей прогремел его голос:

— Держись подветренной стороны, Падриг. Приготовься спустить шлюпку!

Сначала она услышала рев ветра, потом на нее навалилась беспокойная, мятущаяся темнота. Постепенно Тэсс начала отдавать себе отчет, что ее несет в открытое море. Но окончательно она очнулась от стука собственных зубов и от того, что ее швыряло вверх-вниз, с волны на волну.

«Я ничего не вижу», — подумала она, чувствуя, как к ней подступает ужас, как ее терзает мрак. Молотя руками, Тэсс пыталась удержаться на плаву в бурлящей воде. В отчаянии она ухватилась за проплывавший мимо обломок. Внезапно она припомнила треск раскалывающегося дерева, ослепительный взрыв, выбросивший ее из воды.

Но где она теперь? Вокруг не было ни огонька, только бесконечная, угрюмая стена мрака. На нее обрушилась волна; захлебываясь, Тэсс отчаянно выгребла к поверхности. Сквозь вой ветра ей послышался крик. Или же ей это только показалось?

Холодными пальцами вцепилась она в расщепленный край доски, спасшей ей жизнь. Пока Тэсс из последних сил держалась на плаву, но понимала, что едва ли продержится долго в бушующем море. Она чувствовала, что силы ее убывают. У нее невыносимо болело плечо, и пальцы уже начали неметь.

Что-то задело ее за ступню — что-то продолговатое и очень сильное.

Тэсс еле сдержала крик.

Бешено молотя ногами, она вцепилась в доску, пытаясь плыть навстречу подгоняемым ветром волнам.

И опять какое-то существо снизу, из темноты, подтолкнуло ее ногу.