Чоновцы на Осколе, стр. 13
На большом дубовом столе, покрытом вышитой украинской скатертью, на блюдах лежали поджаренная курица и копченый окорок. Нарезанный большими кусками свежий пшеничный хлеб горкой высился на деревянной резной хлебнице.
— Садитесь, сначала немного закусим, а потом попьем чайку, — сказала хозяйка.
Она подошла к буфету, достала граненый графин с вишневой наливкой, рюмки. Поставила на стол для Василия третий прибор — окаймленную золотым ободком тарелочку, серебряную вилку с фамильным вензелем и нож с бронзовой ручкой.
— Софья Никаноровна, достаньте-ка нам покрепче. Там, в углу, в буфете, я привез сегодня. Да пару стаканчиков вместо этих детских рюмочек, — потирая руки и усаживаясь за стол, попросил землемер.
Хозяйка достала большую бутыль и два граненых стакана.
Василий сел напротив гостя.
— Садитесь, Софья Никаноровна, и вы, — сказал землемер, наполняя из бутылки стаканы.
— Ой, нет, мне некогда, я пойду подогрею самовар.
Хозяйка вышла из гостиной.
— Значит, придется с вами по-холостяцки, — разламывая руками на две половинки курицу, сказал землемер. — Берите любую половину! — предложил он Василию,
— Что вы! Этой половиной можно накормить взвод солдат, — пошутил Василий.
— Поэтому вы такой тощий, что мало едите. Выпьем за наше знакомство!
Чокнувшись с землемером, Василий сделал несколько глотков и, морщась, поставил стакан на стол. В горле запершило, перехватило дыхание.
Землемер улыбнулся.
— Что, крепкая? Это горилка мужицкого производства! Закусывайте…
Он ловко опрокинул стакан в широко открытый рот, провел большим пальцем правой руки по губам и стал с аппетитом уплетать курицу.
— Мы в деревне привыкли к ней. Набегаешься по полям под дождем, на ветру настудишься, так после этого погреться чем-нибудь крепеньким — одно удовольствие!
Вернулась хозяйка.
— Ну вот и я вам компанию составлю, — сказала она, усаживаясь рядом с землемером.
— А вы что ж не пьете? — обратилась она к Василию.
— Спасибо, уже глотнул, еле отдышался. Уж больно крепка.
— Ну и прекрасно! Выпейте тогда со мной наливочки.
Хозяйка наполнила две рюмки красной густой наливкой.
Землемер жадно работал своими крепкими челюстями, сверкая белыми ровными зубами.
— А я хотела вас попросить об одном одолжении, — обратилась хозяйка к Василию.
— Пожалуйста, — насторожился Василий, вопросительно взглянув на хозяйку.
— Дело простое. Михаил Васильевич купил для меня в Меленках очень хорошую породистую корову. Это верст пятнадцать отсюда. Надо будет как-нибудь пригнать ее сюда.
Василий удивленно пожал плечами.
— Ну, что же.
— Конечно, я за этот труд постараюсь вас отблагодарить всем, чем можно. А вам это будет за прогулку, познакомитесь с нашими окрестностями. Увидите наши поля, леса… Можете захватить с собой и Евгения, чтобы он тут не болтался без дела. С Антониной Александровной я уже говорила…
— А бандиты не отберут у нас по пути вашу корову? — спросил Василий. — Ведь что у вас тут творится!
В разговор вмешался землемер.
— Лесные бандиты не страшны. Я вот день и ночь по деревням разъезжаю, и никто ни разу пальцем меня не тронул, потому что добро людям делаю, землей народ наделяю. Настоящих бандитов у нас нет. Есть люди, несправедливо обиженные властью. Кто же за свое откажется постоять? И бояться вам нечего. Землемера Шмыкова весь уезд знает. Если на дороге кто остановит вас, скажите, что корова моя, и никто нигде вас не задержит… Кстати, слышали последние новости? Харьков тово, тю-тю, красные оставили, на Купянск бегут. Не сегодня, так завтра белые в Уразово могут пожаловать…
— А я политикой не интересуюсь, — равнодушно заметил Василий. — Мне все равно: белые, красные, лишь бы кончилась поскорей война, установился какой-то порядок, наладилась мирная жизнь…
— Это вы зря! Желая для себя лучшего, нельзя стоять в стороне от всего, чем живет народ. По чьей вине началась эта народная резня? Не знаете? По вине большевиков! Авантюрой власть в свои руки захватили. Установили диктатуру пролетариата, рабочего класса. А что такое рабочий класс в нашей крестьянской стране? Пылинка, капля в море народном. Мужик — вот главный производитель всего, чем жизнь человеческая на земле держится! — потрясая над столом куском белого пышного хлеба, самоуверенно поучал землемер Василия. — А вы: «политикой не интересуюсь»! Нельзя в наши дни жить без политики. Согнут большевики в бараний рог нашего брата при таком отношении. Нас большинство в стране, и мы по праву должны стать хозяевами земли русской… Ну, мы отвлеклись. Давайте выпьем!
Землемер налил себе еще стакан «горилки мужицкого производства» и наполнил рюмки вишневой наливкой.
Хозяйка принесла маленький пузатый самовар, налила крепкого чая в стаканы, поставила на стол вазу с вареньем из райских яблок. От выпитой вишневой наливки она раскраснелась.
— Что вы все о политике? Давайте споем! — и она запела свою любимую песенку «Белой акации гроздья душистые», но ее никто не поддержал.
У Василия не столько от вина, сколько от сдерживаемой ярости и тайного желания сцепиться с мужиковствующим политиканом, сторонником кулацкого национального «социализма», кружилась голова, сердце учащенно билось.
А землемер, опрокинув в рот горилку из стакана, вновь провел по своим губам большим пальцем и, сжевав на глазах Василия всю курицу, принялся за окорок.
— А бандитов вы не бойтесь. Бандитов как таковых нет, — уставясь на Василия сверкающими глазами, твердил землемер. — Есть народная мужицкая армия, не желающая иметь на своей шее никаких паразитов! Вы еще молоды, жизни не знаете. А если бандитов боитесь, возьмите для собственного успокоения вот это… У меня еще есть! — Землемер достал из кармана брюк большой плоский пистолет.
— Это кольт — лучший пистолет в мире, — сказал он, протягивая через стол Василию. — Мушку только один дурак напильником надрезал. Привыкли, как дикари, на все тавро свое ставить.
Василий, долго не раздумывая, взял и опустил револьвер в свой карман.
— Я согласен пригнать вашу корову, — сказал он. — Только вы, будьте добры, напишите какую-нибудь записку, что корова ваша, чтобы у меня ее дорогой не отобрали. А то, если отберут, после на меня обижаться будете!
— Это я вам напишу… А теперь посмотрим, куда вам нужно будет идти.
Землемер вышел из-за стола, взял лежавший на мягком бархатном кресле планшет, достал из него вчетверо свернутую карту Валуйского уезда.
— Вот, — сказал он, показывая на карте черненькую точку, обведенную красным карандашом, — это и есть Меленки.
Дорога прямая, здесь вот знаменитый Думский лес… Вы не пугайтесь, дорога идет опушкой, и если кто встретит вас на пути, с моим письмом не задержит… А сейчас идите спать, я вижу, вы уже опьянели. Я выпью еще чайку и примусь за работу, мне нужно написать несколько писем, а с утра в Валуйки ехать…
— Да, я действительно пьян, — выходя из-за стола, сказал Василий, — пойду спать. А когда нужно идти за коровой?
— Я хотела бы поскорей, — подходя к землемеру и обнимая его за шею, сказала хозяйка.
— Ну что ж, можно хоть завтра, письмо я приготовлю.
ГЛАВА X
После скандальной истории с калиткой Женька провел ночь в ревкоме. Домой он прибежал утром и передал Василию, что вернувшийся из Валуек Стрижов просил его зайти в ревком.
— Сегодня кончаются у нас школьные занятия, с завтрашнего дня — каникулы! — радостно объявил Женька.
Проглотив завтрак и запихнув в карман бутерброд с ветчиной, Женька с книгами под мышкой убежал в школу.
Подождав, когда хозяйка появится во дворе, Василий, прихватив удочки, спустился с крыльца.
— С добрым утром, Софья Никаноровна!
— С добрым утром! На рыбалку собрались?
— Да, решил прогуляться по берегу Оскола, может, где калитку увижу. А нет, посижу часок-другой с удочками.
— Буду вам очень благодарна. Вы пройдите вниз по течению, может быть, ее прибило к берегу.