Сапфировая скрижаль, стр. 53

— Понятно… — пробормотала Мануэла ставшим вдруг усталым голосом.

Довольно любопытное это ощущение вечного начинания заново.

ГЛАВА 19

От костра осталась лишь кучка пепла, и луна заливала серебристым светом склоны сьерры. Завернувшись в толстое шерстяное покрывало, Мануэла, пройдя немного, примостилась на кучку песка. Она проснулась уже больше часа назад и так и не смогла снова заснуть. И тогда попыталась привести в порядок мысли.

Значит, они ищут некую скрижаль. Табличку, спрятанную где-то на Полуострове. Три человека, у которых нет ничего общего, кроме обширных знаний.

И где же заговор, в существование которого верит Торквемада? Скрижаль, какой бы ценной она ни была, разве может дестабилизировать государство или Церковь? Мануэла начала сильно в этом сомневаться. И почему этот марран, Абен Баруэль, потратил столько сил, чтобы состряпать сложнейшие криптограммы, где Коран перемешан с Новым Заветом, а Новый Завет с Ветхим? Может, это просто игра ученого ума? Вряд ли.

Она вздохнула. И ради чего он так старался? Только один человек знал ответы на вопросы, которые ее интересовали. И этот человек 28 апреля умер на костре в Толедо.

Она собиралась уже вернуться в лагерь, когда за ее спиной раздался голос Варгаса:

— Не спится?

Мануэла удивленно обернулась. Интересно, давно он здесь?

— Я не хотел вас пугать, — извинился францисканец. Хоть и было еще темно, она догадалась, что он опустил глаза.

— Вы тоже не спите. Думаю, это из-за загадок.

— Помимо всего прочего.

— Надо признать, задачка не из простых.

— Всякая сложность относительна, поскольку зависит от мотиваций, которые нами движут.

Мануэле пришлось приложить усилие, чтобы вертевшийся у нее на языке вопрос прозвучал естественно.

— А вы? Что движет вами? Вы были другом Баруэля?

— Если исходить из силы чувства, а не из его продолжительности, то да, я был другом Баруэля.

Ответ не очень понятный. Но, должно быть, у Варгаса имелись на то причины.

— Какой парадокс! — заключила она. — Вы, францисканский монах, в компании иудея и мусульманина.

— И это вас удивляет.

— Можно честно? Ответ — да. — И поспешно уточнила: — Я не считаю, что ваше сотрудничество само по себе заслуживает порицания. Просто это как-то нелепо.

Он немного подумал, потом указал на звезды.

— Смотрите, им нет числа. Они горят на одном и том же небе, и при этом ни одна не похожа на другую, и каждая — центр своего собственного мира. Вот и у людей так же. Мой ответ вас устраивает? — И тут же задал другой вопрос, более серьезный: — Сеньора, кто вы? Я имею в виду, кто вы на самом деле?

И тон его вовсе не был оживленным. Чувствовалось, что ему хочется окончательно избавиться от сомнений, чтобы легче дышалось, чтобы положить конец существующей между ними напряженности.

Мануэла выдавила из себя улыбку.

— Скажем, я одна из этих звезд, фра Варгас. — И добавила, словно ставя точку: — Мой ответ вас устраивает?

Францисканец собрался ответить, но она продолжила:

— Пойду попробую уснуть. Дорога завтра обещает быть долгой. Спокойной ночи.

Он промолчал.

Мануэла шагнула, и нога у нее подвернулась. Она потеряла равновесие, и ей оставалось только повиснуть на руке францисканца. Ее тело невольно прижалось к нему. Реакция монаха была поразительной: он резко оттолкнул Мануэлу и отшатнулся.

— Ну и странный у вас способ помогать людям, фра Варгас!

— Я… Мне очень неловко… — промямлил он.

— Знаете, я ведь не нарочно споткнулась, — сочла нужным сообщить ему Мануэла. И зашагала к лагерю.

Позже, в тот самый миг, когда ее веки, ставшие тяжелыми от напряжения и бессонницы, закрылись, она вдруг отчетливо ощутила, что тело Варгаса все еще прижато к ее телу…

Наступило утро, и уже ощущалось, что день будет очень жарким.

Эзра проснулся последним. Бледный, с помятым лицом и синими мешками под глазами. Он нетвердым шагом добрел до своих компаньонов, сидевших вокруг погасшего костра. Сарраг с Варгасом, поглощенные расшифровкой очередного Чертога, едва ли расслышали его приветствие. Только сидевшая в сторонке Мануэла встревожилась, увидев усталое лицо раввина.

— Вы хорошо себя чувствуете?

Старик пробормотал что-то маловразумительное и поинтересовался, плюхнувшись между монахом и шейхом:

— Ну и как далеко вы дошли?

— По-моему, мы неплохо продвинулись, — сообщил Варгас. Он протянул раввину листок. — Гляньте сами.

Перед заспанными глазами Эзры предстал Чертог, восстановленный ими накануне.

Неподалеку от

здание не есть пентаграмма, хотя и является союзом неравных. Стены его содержат девственную или оплодотворенную материю, и его величественная тень падает на Фисон, Гихон, Тигр и Евфрат. Это там, и в этом числе можно найти супруга Феано.

Пусть вас вдохновляет ее гений.

Монах указал на заметки внизу листка:

— Как видите, на сей раз перед нами один из так называемых главных Чертогов, и число, определяющее «Имя», Изменилось. Теперь это пять. И к тому же буква З древнееврейского алфавита написана зеркально. Вы согласны, ребе?

— Безусловно, — подтвердил Эзра. Он нарисовал пальцем на песке. — Эта как если бы я написал букву «В» вот так:

Вы бы сразу это заметили, если не слепые. Поэтому-то я вчера вам и сказал, что, сознательно допустив эту ошибку, Баруэль хотел привлечь наше внимание к одному противопоставлению.

произносится как «Виф» и означает «дом». Вифлеем переводится как «дом жизни». На арабский тоже, кстати говоря. Сарраг подтвердил.

— А «виф», или дом, это термин, который в общепринятом смысле означает жилище, место обитания. Но есть и другое значение: дом Всевышнего, то есть церковь, мечеть или синагога. Так какой выбрать? Второй, безусловно. Что позволяет прийти к такому выводу? Термин, который есть в этой фразе. Слово «шехинах». — Он процитировал: — Это в

(или доме) могла бы находиться шехинах, не предай ее люди.

Шехинах — это «присутствие Вечного в мире». В талмудической литературе это слово обозначает Господа, когда он является в каком-то месте. В доме.

— Эзра сделал ударение на последнем слове.

Варгас, кивнув, подхватил:

— Мы пришли к выводу, что этот «дом» — не что иное, как какая-то церковь.

— Но почему вы отбрасываете другие молельные места? — удивилась Мануэла. — Я имею в виду мечети и синагоги?

Варгас собрался ответить, но шейх его опередил:

— Нет, сеньора. Не в этом случае. Если мы примем во внимание слова не предай ее люди, то становится совершенно очевидным, что это не может быть мечетью. Если бы текст составил кто-то другой, а не Абен Баруэль, то еще можно было сомневаться. А так это невозможно. Баруэль говорит о предательстве. Измене Богу, естественно. А кто, с точки зрения еврея, мог совершить подобное, кроме служителей Инквизиции? То есть нынешние хозяева Церкви.

— По-моему, вы путаете предателей с врагами, — возразила Мануэла. — Баруэль ведь ясно пишет: не предай ее люди.

— Я могу согласиться с вами, что Церковь — враг ренегатов, но кого предала она?