Веер Миров, стр. 15

Когда мы сбежали вниз по лестнице, в зале трактира тоже все закончилось. Алекс сидел на стойке и разливал что-то из бутылки в стаканы. Артем протирал льдисто сверкающий меч, наконец-то выбравший хозяина. Один из разбойников лежал у лестницы с неестественно вывернутой шеей. Второй валялся в луже крови у выхода на улицу. Видно, нас хранили какие-то местные боги. Положить столько разбойников, и без потерь, даже профессионалам не было бы зазорно.

– Почему вы не поспешили на помощь? – грозно вопросил Сергей.

– Морис попросил нас не беспокоиться, – улыбнулся Артем. – И потом, зачем создавать сутолоку, топчась под ногами у настоящих мастеров клинка?

– Прошу, господа, – пригласил нас к стойке Алекс. – У местного хозяина, как и в нашем мире, лучшее вино под прилавком. Кстати, где этот продавец даров Бахуса?

– Сливает последнюю жидкость в своей жизни, – показал я пальцем в потолок.

Все потянулись к стойке, возбужденно обмениваясь подробностями прошедшей схватки. Отсутствовал только Морис. Кто-то вспомнил о его подвигах, и Дара вознамерилась пригласить вампира в компанию. Я ее притормозил:

– Не мешайте, он сейчас тоже занимается дегустацией. Притом вполне заслуженно.

Глядя на реакцию, последовавшую на мои слова, я был вынужден признать, что мысль о том, чем сейчас занимался вампир, ни у кого не вызвала ярко выраженного неприятия. Морис прижился в нашей компании. Вот что значит совместный бой!

Алекс

Рассвет застал нас в пути. Передвигались мы теперь с большим комфортом, чем накануне. Вся прежде пешая команда была теперь на лошадях, и хозяева животных, оставшиеся в трактире, уже никому и никогда не смогут предъявить каких-либо претензий. По словам кузнеца, к середине дня мы должны были прибыть в город. С рассветом стало все больше попадаться встречных обозов. На нас не обращали особого внимания, за исключением главы одного большого торгового каравана.

– Господа путешественники, – учтиво обратился к нам этот меднолицый купец. – Существует ли еще трактир «Три брата»? И если да, все так же ли мерзко там готовят?

– Трактир никуда не делся, уважаемый, – не менее учтиво ответил ему Артем. – Вот только, боюсь, там должны в скором времени смениться хозяева.

– Если не секрет, что случилось с прежними? – поинтересовался караванщик.

– Они стали чрезмерно сильно интересоваться багажом проезжающих. – Артем возвел очи горе. – И Создатель покарал их за любопытство.

– Воистину справедливое решение, – горячо поддержал его начальник каравана. – В последний раз эти дети шакала обсчитали меня на кругленькую сумму, пользуясь тем, что команда под моим началом была небольшая, а трактир полон их знакомыми. – Он немного помолчал и, терзаемый любопытством, спросил: – А в чем выразилась кара Создателя?

– Они уже никого и никогда не обсчитают в этом мире.

Видимо, этот лаконичный ответ Артема полностью удовлетворил караванщика, и он, не менее учтиво попрощавшись, отправился догонять своих.

Двигаться торговцам таким темпом еще не менее пяти-шести часов. К этому времени насмерть перепуганный служка, которого отыскал в одном из стойл конюшни домовой Василий, успеет навести порядок в разгромленном трактире и предать земле невезучих разбойников. Тем более что Морис обещал позже проверить, как тот выполнил поручение. А когда тебе дает поручение вампир, еще находящийся в боевой трансформации, то поневоле сделаешь все, чтобы заслужить его одобрение. По крайней мере я бы постарался, а что уж говорить о робком помощнике конюха.

Глядя на своих спутников, я вспомнил, как Артем поделился ощущениями после первой схватки в лесу. Его тогда поразило, с какой легкостью он пережил убийство человека, совершенное им пусть и в пылу боя. Я-то уже давно не принимал на веру измышлений наших классиков о мучительных терзаниях по поводу загубленных душ. Жизнь заставила убедиться в совершенно обратном. Человек более жестокое животное, чем казалось Толстому или Тургеневу из уютно обставленных кабинетов родовых имений. Согласен, что хладнокровно задумать и осуществить убийство способен не всякий. Но, если возникает хотя бы малейшая угроза для жизни, с любого мгновенно слетает вся шелуха цивилизованности и жертва превращается в хищника, готового всеми средствами защищать себя или свой дом. Да если бы то, о чем рассуждают иные духовные столпы нации или человечества, претворялось в жизнь, половина призывников в Вооруженные Силы России неизбежно сходила с ума или кончала жизнь само­убийством. За время своей службы я ни разу не встретил – и не слышал, чтобы встречали другие, – человека, мучимого угрызениями совести за убийство стрелявшего в него. А многочисленные случаи ничем не спровоцированного насилия, я уж не говорю о мародерстве как с нашей, так и с противной стороны, быстро убедили меня, что большинство не будет испытывать угрызения совести, убив себе подобных из развлечения или вымещая таким образом злость…

Дорога уже долгое время петляла между холмов. По словам кузнеца, мы были почти на месте. И когда в очередной раз вильнув, дорога вывела нас на равнину, Дара засмеялась и восхищенно захлопала в ладоши. По широкой, трудолюбиво возделанной долине несла свои воды величественная река, на берегу которой сверкал многочисленными шпилями дворцов и сторожевых башен довольно крупный город. Со стороны реки к нему примыкал порт, весь в белых лоскутах спускаемых и поднимаемых парусов. Дару можно было понять. Даже нас, много повидавших на свете, захватила эта картина. Что ж говорить о девушке, не видевшей до сего дня ничего, кроме лесов и родной деревни. Сергей в детстве ездил с отцом в город, поэтому внешне он ничем не проявлял своего восхищения открывшейся панорамой.

Теперь можно было вздохнуть с облегчением. Как там все сложится дальше, я мог только гадать, но до города наш обоз докатился безо всяких приключений. Последовали короткие переговоры Левинского со стражей у ворот, и копыта лошадей зацокали по каменной мостовой.

Артем. Приглашение

Проснулся я оттого, что домовой Василий щекотал мне перышком ухо. За окном нашей комнаты нарастал уже ставший привычным шум большого постоялого двора.

– Вставай, – отодвинулся от меня Василий, увидев, что я открыл глаза. – Иван Сергеевич с сыном уже ушли на стройку.

– А где остальные? – спросил я, оглядев комнату. Кроме Мориса, прикорнувшего за сундуком, больше никого не было.

– Фил пошел в порт, Алекс с Дарой – на базар, – обстоятельно доложил Василий. – А тебя просил зайти Гийом.

Вот уже вторую неделю мы находились в Шакти – так назывался этот город. Приютил нашу разношерстную компанию давний знакомец кузнеца Гийом Ладный. В молодости он водил караваны, но к старости остепенился и завел постоялый двор. Когда-то он не раз проходил через деревню кузнеца с обозами (Урк, видимо, в то время еще не оседлал северный тракт), и они сдружились. Вот Гийом-то и предоставил нам кров, пока кузнец не обзаведется своим. Он также ходатайствовал о своем друге в гильдии кузнецов и помог со вступительным взносом, который был довольно крупным. Постоялый двор бывшего купца назывался «Приют странника». Он располагался на одной из тихих и уютных улочек, селились в нем в основном солидные степенные купцы, или негоцианты, как они себя называли. Гийом не гнался за большим кушем и предоставлял жИльс с большим разбором по принципу: «Не сели лихо – будет тихо». Я, намотавшись по общежитиям и чужим квартирам, был с ним абсолютно согласен. Поэтому мы жили очень спокойно. Временами возникало впечатление, что постоялый двор находится где-то в загородной зоне, а не в центре большого по здешним стандартам города.

Еще в дороге мы решили не быть по возможности обузой для Левинского. Ему и так несладко пришлось с переездом. А тут на голову навязались трое взрослых мужиков, которых надо было кормить.

Хорошо еще хоть хозяин ни в какую не согласился брать деньги за постой со своего знакомого и его друзей. Мы старались помогать Гийому по хозяйству на конюшне и в кухне. По вечерам кто-нибудь из нас приходил на помощь вышибале в трактире, примыкавшем к постоялому двору и прикупленном Гийомом не по необходимости, а по нужде. Шум по вечерам и ночам в трактире отпугивал постояльцев и солидных клиентов. Вот и пришлось Гийому еще и трактир купить. Добрую репутацию он старался поддерживать. И вечерами иногда приходилось ограждать постояльцев, ужинающих в трактире, от чрезмерно буйных гуляк.