Компасу надо верить, стр. 22
— Юра!
Меня догнала Настя. В темноте белело лицо. Глаза широко раскрыты. Задыхаясь, я стряхнул ее руку с плеча, повернулся и бросился вниз к реке.
Ничего не могу поделать со своей дурацкой физиономией. На всех уроках голова, как компас, поворачивается в сторону Н. Я не хочу ее видеть и разговаривать с ней. Я не могу простить! Бронебойщик, ты знаешь, я еще не был в Короче.
Нашел проект решения Совета Труда и Обороны о нашем карьере. Написал его сам Ленин. «Признать все работы, связанные с разведкой Курской магнитной аномалии, имеющими особо важное государственное значение».
Н. теперь не говорит, чья стройка знаменитее!
Железные руды бывают богатые и бедные. Богатая руда должна содержать от 45 до 65 процентов железа. У нас будет 65! Это точно!
Хорошо, что у меня есть Алешка Звездин! Друг познается в беде. Пятьдесят километров Алешка берет на себя — домчит на своем ЯАЗе. Даст денег на автобус.
Дома война! Мама узнала, что я собираюсь ехать в Корочу. Плачет и отговаривает. Вспомнила все аварии с машинами. Да что со мной случится? Я не маленький. Дядя Макарий за меня. Молодец! Молоток! Хорошее подкрепление. «Посмотри, хате Юрка вымахал, — сказал он маме. — До плеча достает. Солдат. Пусть едет. Должен знать, где воевал его отец!»
Получил на дорогу от дяди десять рублей. Мама достала вещевой мешок. Бронебойщик, я хотел бы в бою быть у тебя подносчиком патронов!
ГЛАВА 14
Страница биографии
Как странно устроена наша память: одно из нее совсем выпадает, а другое врезается намертво. Сначала я забыл весну, а сейчас забываю лето.
Осень пришла неожиданно. Трудно привыкнуть к ней. К дождям, грязи. С гор то и дело налетал холодный ветер. Отряхивал с деревьев желтые листья и гонял их по деревне.
А выдавался солнечный день — все сразу менялось. Кажется, что снова возвращалось лето. Берега реки белели от одуванчиков, а по воде хлопали широкие листья кувшинок.
Сухой треск камыша возвращал к действительности. Некогда предаваться мечтам. Надо торопиться в школу.
Стоило мне войти в класс, как сваливалась масса дел. Пока засовывал в парту папину полевую сумку, вспоминал, что надо проверить и что списать.
Чаще всего приходилось срисовывать задачи. Будь у меня больше усидчивости, я бы щелкал их, как орехи. Но прилипать к столу не умею. Делать уроки дома — наказание!
— Зайцев!
Федя подлетел с открытой тетрадкой.
— Кочерга!
Списанную задачу надо проверить. Зина Кочергина у нас признанный математик. Один раз она выболтала, что, когда ела пирожное, вспомнила формулу прямоугольника. А у меня чердак совсем другой. Пирожное есть пирожное! Яблоко не круг, а яблоко! Формулы бы я не вспоминал, а решал, как бы слопать пять «наполеонов»!
Так же легко разделывалась с задачами и разными заковыристыми примерами Настя Вяткина. Но перед ней я никогда не унижался и не просил ее тетрадь. А теперь и подавно не буду! Больше она не существует для меня. Дневник порву! Пусть не останется ни одной странички с ее именем!
Была пятница — с шестью долгими и надоедливыми уроками. Я завозился дома и пришел в школу перед самым звонком. Класс встревоженно гудел.
«Математик заболел!» — подумал я и чуть не бросился плясать. Но вовремя удержался.
— Я видела спутник! — радостно закричала Кочерга.
— Ври.
— Спутник большой?
— Звездочка маленькая. Летела.
Я тяжело вздохнул. Почему я уродился такой невезучий? Сколько раз выходил ночью во двор и пялил глаза на черное небо! Научился находить Большую. Медведицу, созвездия Гончих Псов. Лебедя и Аиры.
— Какого цвета?
— Звездочка красная! — перебил Кочергу Заяц. Он горячился и доказывал, что раньше всех увидел спутник. Ровно месяц тому назад. И требовал к себе особого внимания.
Касьянов хлопал ладонью по крышке парты и громко басил:
— Зеленая, зеленая!
Ирина Капитоновна сразу успокоила спорщиков.
— Ирина Капитоновна, вы видели спутник? — неожиданно спросила Кочерга.
— Нет, — Ириша покраснела и стала рыться в классном журнале.
«Учительнице и то стало стыдно, — подумал я. — А я летчиком хочу быть. А спутник еще не видел. Зайцу повезло, Кочерга хвалится!»
На перемене отыскал в коридоре газету. Нашел сообщение о полете спутника. Каждую строчку прочитал несколько раз, чтобы хорошо запомнить.
«Четвертого ноября спутник можно наблюдать ночью с двенадцати до пятидесяти одного градуса южной широты».
— Стихи учишь? — останавливаясь около меня, спросил Касьянов и глупо улыбнулся.
— Учу.
Каждый урок я подгонял учителей: «Скорей объясняйте, скорей. Почему так долго нет звонка?» Додумался до ерунды: стрелки зацепились, и школьные часы стоят.
Но вот последний звонок.
Дома я быстро поужинал. Обжигаясь, выпил стакан чаю. Пока не было дяди Макария, отыскал атлас звездного неба. Выбежал с ним на улицу. Во многих домах включили электрический свет. Желтые квадраты потеснили темноту.
В саду я устроился на старом ящике. По дороге то и дело проносились самосвалы. Гремели пустые коробки кузовов.
Я легко отыскал карьер: он лежал за лугом, скрытый горами, но небо над ним светлое — горели тысячи электрических ламп и прожекторов.
Работа не прекращалась, и земля доносила до меня гулкие удары долбежных станков.
Я повернулся в сторону горы. Она подымалась за домом. Там был юг. Звездное небо. А дальше, за степью и балками, Ростов.
Где-то там Курск, Орел, Белгород, Воронеж, Льгов, Брянск, Старый Оскол.
Я сразу понял, почему именно эти города пришли мне в голову: там проходила гряда магнитной аномалии. Это я вычитал в книге. Узнал я много интересного. Оказывается, при заключении Версальского договора, еще в 1918 году, немцы требовали у нас Курскую область. Хотели забрать железо. И в 1942 году снова воевали из-за железа! Но наша армия разбила фашистов под Курском!
Трудно было удержаться от вздоха: сколько живу на свете, а не был ни в одном городе! А Настя ездила. Полетала. Почему я снова вспомнил о ней? Я ее презираю! Презираю!
Быстро стемнело. По листьям застучали мелкие капли дождя. Я надвинул на лоб кепку. Отвернул воротник пиджака. Не знаю, сколько прошло времени, как вдруг наступила удивительная тишина. Машины на дороге куда-то пропали. Ночь стала беззвучной. Ветер затих.
Хлопнула калитка. Медленно прошел дядя Макарий.
Мама включила на кухне лампу. Электрический свет высветил узкие листья на вишнях. Соблазнительно засверкало на дереве красное яблоко.
— Юра не приходил?
— Давно убежал, — сказала мама. — Ужин горячий, а чайник я сейчас подогрею.
— Плащ надел?
— Не послушался. Макарий, чем ты расстроен?
— Расскажу, — дядя прикрыл за собой дверь.
«Что случилось? Неужели опять поругался с Вяткиным?»
Небо совсем очистилось от туч. Я мог любоваться знакомыми звездами. Но сколько ни пялил глаза, спутника не видел.
«Трепло Заяц. «Красная звездочка»! — передразнил я его. — Нашел кому поверить! Кочергу слушал. Касьянов любит орать: «Зеленая, зеленая!» Трепачи, сами никогда не видели спутник! Просижу до самого утра, а увижу спутник!»
Показалось, что загремела калитка. Я прислушался. По дорожке кто-то прошел к дому. Раздался стук в дверь.
— Юра, я сейчас открою, — загудел дядя Макарий.
Вспыхнул свет. Перед освещенным окном стояла женщина. Ее лицо под платком было бледным и тревожным.
— Входи… Входите, Валентина, — дядя Макарий замешкался.
— Настя не у вас? Я ищу…
— Заходите… Юры тоже нет дома… Сейчас спрошу…
— Не надо… Я пойду… Сергей должен прийти… где-то задержался. Ты не с ним был?