Камасутра от Шивы, стр. 57
– Эй!.. – тихо позвал он, осматривая поленницу и сено.
Никто не отозвался. Сарай был пуст. Шестаков зачем-то посветил на крышу. Деревянные балки почернели, на них висела паутина.
– Черт…
Капли пота стекали по его лбу, тенниска прилипла к телу. Он наклонился и поворошил сено. Где же толкушка?
– Лживая тварь…
Разразившись бранью в адрес любовницы, доктор зарылся в сено. Пальцы ощутили холод металла. Есть!..
Он вытащил пест и в изумлении уставился на него. Вот и приманка! Капкан должен захлопнуться с минуты на минуту. Шестаков взмок от нервного напряжения. Он ждал, что на него набросятся, скрутят и с торжествующими криками выволокут из сарая. Он почти не сомневался в этом. И все-таки приехал, сделал то, чего хотела Аля. Поддался на ее уловку.
– Я осел! – простонал он, сжимая в руке металлический пест. – Я… я ничего не понимаю!
Он отложил фонарь, сунул толкушку за пояс и с шорохом запустил руки в сено. Больше там ничего не было.
– Я осел…
Доктор тяжело опустился на поленницу и задумался. Мысли ворочались в голове медленно и бестолково. Аля, ее бегство, отсутствие связи с ней… потом наконец долгожданный разговор, который поставил Шестакова в тупик. Она говорила загадками. Он пытался разгадать их. Получилось или нет, время покажет.
Пест за поясом холодил кожу и напоминал о какой-то жуткой неотвратимости. По телу доктора прокатилась дрожь.
Существа в бутылях требовали его неусыпного внимания и заботы. Аля где-то прячется. Сам он находится под следствием. И вместо того, чтобы отвести от себя подозрения, сидит в этом проклятом дровяном сарае с уликой за поясом.
– Абсурд… – пробормотал доктор. – Дикий, дикий вздор!..
Его не покидало ощущение чужого присутствия. Кто-то, – будто великий Шива или грозная богиня Кали, – неусыпно наблюдал за ним, подстерегал каждый его шаг, каждое движение, каждый вздох. Если на даче была бы засада, его давно бы схватили. А раз он до сих пор свободен, значит…
Что это значит, Шестаков не знал. Он перепутал вымысел с реальностью, его мозг, отравленный гашишем, отказывался анализировать информацию и делать надлежащие выводы.
Он взялся за голову и промычал что-то невнятное. Слова Али, которые он слышал по телефону, всплывали в его памяти, тревожили. Она сказала нечто важное. Нечто значительное…
Сколько он просидел в сарае в полном замешательстве и смятении? Минуту, полчаса, час? Это длилось, пока в его заторможенном сознании не произошла солнечная вспышка, протуберанец.
– О, Шива!.. – вырвалось у него. – Ты вразумил меня! Ты указал мне путь…
Голубая фигура Кали колыхалась во мраке ночи, источая ужас. Доктор ринулся прочь, забыв об осторожности. Он ничего не замечал, его взгляд ни на чем не задерживался. Он торопился туда, где стояла его машина: белый «Форд» в черном лесу.
– Я знаю, что мне делать… знаю…
Кали скользила за ним, роняя на траву капли крови. Это была кровь ее безжалостно растерзанных жертв. Шестаков ощущал за спиной горячее дыхание богини. Оно обжигало его, гнало вперед. Кали смеялась, ее забавляла погоня. Ее смех походил то на лягушачье кваканье, то на собачий лай. Ее шаги становились все громче. Доктор боялся обернуться, чтобы не встретиться с ее пылающим взором, не увидеть гримасу смерти на ее лице…
Он остановился, когда уперся в бампер своего автомобиля. Достал брелок. Сел за руль. Проверил, на месте ли толкушка. Не уронил ли он ее по дороге, не потерял ли.
– Аленький!.. Ты… ты…
Он не находил слов для обращения к той, которая обещала сделать все, что он велит. Не каждый способен выполнить свое обещание. Тамара не была способна. Она вышла из подчинения, и он мог укротить ее только в постели. Правда, они занимались любовью все реже. Маша тоже не оправдала его надежд. Пылкая испанка обожала корриду, но мужчина – не бык на арене.
Об Эрне ему было противно вспоминать. Поэтому он вернулся мыслями к Маше Рамирес.
– Я не тореадор, – шептал доктор, нажимая на педаль газа. – Я врач и маг… Я садху, странствующий по пустыне… Я Шива, который спит и видит дурной сон…
Разве богов посещают дурные сны?
Он выехал на шоссейку и прибавил скорость. Он был слишком возбужден, слишком занят своими мыслями, чтобы заметить скользящий сзади темный автомобиль…
Глава 49
Черный Лог
Шестаков задал навигатору пункт назначения, и прибор вывел его, куда следовало. Деревня, где он оказался, чем-то походила на Прокудинку, но была еще дальше от города. Вряд ли сюда наведываются дачники. Половина домов заброшена, остальные в плачевном состоянии. Ночь скрадывала запустение, не то картина была бы еще хуже.
Доктор выломал длинную палку, чтобы отбиваться от бродячих собак, и шагал по проселку в поисках кирпичного коттеджа – единственного приличного строения в этом медвежьем углу.
Однажды Шестаков уже приезжал сюда. При свете дня ориентироваться было проще. Но маршрут прочно запечатлелся в его памяти, и ноги сами несли его в нужном направлении. Луч фонаря выхватывал по бокам то куст, то покосившийся забор, то заколоченные окна дома.
Шестаков остановился и задрал голову. Луна висела как раз над дымоходом, который венчал крышу коттеджа.
– Вот и я… – прошептал доктор.
На втором этаже тускло светилось окно. Там горел ночник. Двор освещала лампа на флигеле…
Алина была ни жива ни мертва. Она физически ощущала близость любовника. Его флюиды проникали сквозь стены, пробуждая в ее теле сладкую и страшную истому. Должно быть, он в самом деле освоил колдовство камасутры.
«Я все еще в его власти, – призналась она себе. – Он все еще мой господин. Но я сброшу это любовное ярмо! Уже сбрасываю. Скоро мое рабство закончится. Я или он. Кто кого?»
В спальне было душно, потому что Алина закрыла окно. Стеклопакет поглощал звуки, но она прислушивалась к каждому шороху. Ее пальцы сжимали рукоятку ножа для разделки мяса. Она взяла его в кухне и принесла с собой. Сильный запах пудры кружил голову.
От напряжения у нее то ли звенело в ушах, то ли это хихикал призрак, урод с поразительно красивым лицом. Ужас имеет свой накал и свои пределы. Сейчас он уступил место болезненному любопытству.
Гор уже здесь! Аля готова была поклясться в этом. Он подбирается к дому, прикидывает, каким образом проникнуть внутрь. Она облегчила ему задачу.
Глория закрыла на ночь дверь изнутри, а гостья открыла. Нарочно, чтобы ускорить развязку. Пора положить конец страданиям.
– Ну же, милый… я жду…
Казалось, она слышит его шаги. Он ступает на крыльцо… крадется по первому этажу… Ищет! А может, это происходит в ее воображении? Ее мозг воспален, нервы натянуты. Ладонь взмокла от пота, и рукоятка ножа скользит в ней.
– Что, если я промахнусь?..
Кто-то действительно проник в дом. Осмотрелся в темном холле, позволил глазам привыкнуть к темноте. Двинулся вперед. Кухня, столовая, каминный зал…
В правой руке ночного гостя – короткая железная палка с закругленным концом. В левой – фонарик. Он светит осторожно, чтобы снаружи не было заметно мелькания луча. Во флигеле спит слуга, это ему известно. Лучше бы слуге не просыпаться.
Что ищет этот человек? Или кого?
Он представляет себе колеблющиеся образы человеческих лиц в бутылях с некой загадочной жидкостью. Задает им вопросы. Зыбкие губы, – прелестные голубые и жуткие красные, – растягиваются в недоуменных улыбках.
– Черт бы вас побрал! – сердится визитер.
Он обращается к Шиве и зловещей богине Кали, шепчет мантры, произносит заклинания. Увы, бесполезно! Подсказки нет.
Он осмотрел комнату за комнатой, заглянул в камин, – ничего, что вознаградило бы его за изнурительную гонку.
– Где же ты, любовь моя? Куда запряталась?
Гнев борется в его душе с жаждой мести, негодование – с жадным интересом.