Сэр Найджел (илл. Н. Лямина), стр. 31
— Добро пожаловать, Найджел, добро пожаловать! А я уж думал, что ты позабыл смиренных друзей вроде нас, едва король взыскал тебя своей милостью. Конюхи, заберите лошадей, не то моя палка прогуляется по вашим спинам. Цыц, Лидьярд! Лежать, Пеламон! От вашего гавканья оглохнуть можно. Мери, налей вина сквайру Лорингу!
Мери стояла на пороге, высокая, загадочная, безмолвная. Темные вопрошающие глаза на странном грустном лице были зеркалами глубокой души. Найджел поцеловал протянутую ему руку, и к нему вернулась вся его благоговейная вера в женщин. Эдит проскользнула за спину сестры и из-за ее плеча прощающе улыбнулась Найджелу, точно прекрасная фея в ореоле золотых волос.
Рыцарь Дупплина тяжело оперся на руку молодого человека и, прихрамывая, направился через обширную залу с высоким потолком к своему вместительному дубовому креслу.
— Эдит, Эдит! Придвинь скамеечку. Господь свидетель, голова у девочки полна мыслями о поклонниках, как амбар крысами. Ну, Найджел, я много наслышан о том, как ты держал Тилфордский мост и как тебя посетил король. Он в добром здравии? А мой старый друг Чандос? Сколько раз мы охотились вместе! А Мэнни? Другого такого лихого наездника во всей стране не сыщется! Так рассказывай, рассказывай!
И Найджел поведал старому рыцарю обо всем, что произошло, но лишь коротко упомянул о своей победе, зато подробно описал поражение, которое потерпел. Однако глаза темноволосой девушки, прилежно склонившейся над вышиванием, ярко засияли.
Сэр Джон слушал, не скупясь на клятвы и призывы к святым, стучал тяжелым кулаком, взмахивал палкой.
— Так ведь, малый, не надеялся же ты остаться в седле, коли встретился с Мэнни! А держался ты достойно. Мы тобой горды, Найджел, ты ведь наш, ты вырос в вересковом краю. Но мне стыдно, что про леса и охоту ты знаешь меньше, чем мог бы, хотя учил тебя я, а во всей широкой Англии в этом со мной никто не потягается. Так налей же еще вина, а я посмотрю, что можно сделать за короткое время, которое нам остается.
Тут старый рыцарь разразился длинной и утомительной лекцией о том, когда и на какого зверя или птицу охотиться можно, а когда нельзя, не скупясь на всевозможные примеры, наглядные описания, предостережения и назидания, почерпнутые из собственного богатого опыта. Растолковывал он и иерархию дичи: заяц, благородный олень и кабан стоят выше, чем лань, косуля, лиса и куница, как рыцарь-баннерет выше простого рыцаря. А эти, в свою очередь, выше барсука, дикой кошки и выдры — простонародья в мире зверей. Потом он начал говорить о кровавых пятнах: если кровь темная и пенистая, значит, зверь ранен смертельно, а если жидкая и светлая, то стрела ударилась в кость. Искусный охотник должен распознать это с первого взгляда.
— По таким признакам, — сказал он, — ты сразу будешь знать, спускать ли гончих псов и, рассчитав, куда побежит олень, наваливать ли там кучи хвороста, которые замедлят его бег, коли его рана глубока. Но паче всего, Найджел, следи за тем, чтобы верно все называть, не то допустишь за столом промашку, и те, кто лучше знают лес, высмеют тебя, а нам, тем, кому ты дорог, будет за тебя стыдно.
— Нет, сэр Джон, — возразил Найджел, — после ваших наставлений, думается мне, я ни перед кем лицом в грязь не ударю.
Старый рыцарь с сомнением покачал седой головой.
— Премудрость эта велика, и никто не в силах постичь ее всю, — сказал он. — Вот, к примеру, Найджел, когда одни и те же звери собираются вместе на земле, одни и те же птицы в воздухе, у каждой такой стаи есть свое название, чтобы сразу было ясно, какие это звери или птицы.
— Я знаю, благородный сэр.
— Это-то ты знаешь, Найджел, а вот все названия навряд ли, или ты куда осведомленнее, чем мне кажется. Сказать правду, знать их все никто не может, хоть сам я на королевском пиру как-то побился об заклад и перечислил восемьдесят шесть, а говорят, будто начальник охоты герцога Бургундского назвал их больше сотни. Да только сдается мне, что он и присочинил порядком. Кто же бы мог его переспорить? Ну, так отвечай, малый, коли ты увидишь в лесу десять барсуков, это что?
— Кит барсуков, благородный сэр.
— Молодец, Найджел, молодец, клянусь верой! А если в Вулмерском лесу попадется тебе куча лисиц, это что?
— Лисья засада.
— А если не лисиц, а львов?
— Откуда же в Вулмерском лесу львы, благородный сэр?
— Верно-то верно, да только, малый, есть и другие леса, кроме Вулмерского, и другие страны, кроме Англии, а кто может предсказать, куда доберется в поисках подвигов и славы такой молодец, как Найджел из Тилфорда? Предположим, ты побываешь в пустынях Нубии и потом при дворе великого султана захочешь рассказать, как видел там некоторое число львов, а рассказать ты захочешь, ибо лев — царь зверей и самая славная добыча для охотника. Так какие слова ты употребишь?
Найджел поскреб в затылке:
— Думаю, благородный сэр, мне достаточно будет сказать, что я повстречал некоторое число львов, если уж я хоть что-то смогу сказать после столь славной встречи.
— Нет, Найджел, настоящий охотник сообщит, что видел львиный прайд, и тем докажет, насколько хорошо ему ведом язык охоты. Ну, а если это кабаны, а не львы?
— Сингуляр кабанов.
— А если собрались одни свиньи?
— Стадо свиней, как же еще?
— Э, нет, малый! Огорчительно видеть, как мало ты знаешь. Твои руки, Найджел, всегда были сильней твоей головы. Ни один человек благородной крови не скажет «стадо свиней». Это мужицкий язык. Коли ты свиней пасешь, вот тогда это стадо. Но коли ты на них охотишься, то скажешь… Что он скажет, Эдит?
— Не знаю, батюшка, — рассеянно ответила красавица, сжимая в правой руке смятую записку, которую принес ей слуга, и устремив взгляд синих глаз в густые тени под потолком.
— Но ты-то скажешь нам, Мери?
— Милый батюшка, наверное, сказать надо саундер свиней.
— Вот ученица, которая никогда меня не осрамит! — воскликнул старый рыцарь с торжествующим смехом. — Пойдет ли речь о рыцарских законах, или о гербах, или о лесной науке, или о чем угодно, я всегда могу справиться у Мери. Она многих мужчин заставит покраснеть.
— И меня в их числе, — заметил Найджел.
— Нет, малый, по сравнению с многими и многими ты сам Соломон премудрый {41}. Вот послушай! Не далее как на той неделе пустоголовый молокосос лорд Брокс сказал, что видел в лесу стаю фазанов! Да одна такая промашка при дворе погубит молодого сквайра. А ты бы как сказал, Найджел?
— Выводок фазанов, как же еще, благородный сэр?
— Верно, Найджел, выводок фазанов, так же как косяк гусей, клин журавлей, стая уток, метелка бекасов. Но стая фазанов! Это еще что! Я усадил его, Найджел, на то самое место, где сейчас сидишь ты, и дважды увидел дно в кувшине с рейнским вином, прежде чем позволил ему встать. Но толку, боюсь, было мало, так как он все время телячьми глазами смотрел на Эдит, вместо того чтобы слушать ее отца. Но где девочка?
— Куда-то вышла, батюшка.
— Она всегда куда-то уходит, едва ей представится случай научиться чему-то полезному. Но скоро подадут ужин, и, прошу тебя, Найджел, помоги мне справиться с кабаньим окороком, вчера только из леса, и с оленьим боком, присланным мне с королевской охоты. Старший лесничий и его подручные меня еще не забыли, и кладовая моя всегда полна. Мери, протруби-ка в рог три раза, чтобы слуги накрывали на стол. Уже смеркается, а пояс у меня что-то ослабел, значит, пора и подкрепиться.
Глава XII
Как Найджел сразился с Шалфордским горбуном
В дни, о которых ты читаешь здесь, в Англии все сословия, исключая, быть может, лишь последних бедняков, объедались мясом и обпивались пивом больше, чем во все последующие времена. Страну покрывали густые леса, в одной Англии их насчитывалось семьдесят, и некоторые тянулись на полграфства. Олени и другая крупная охотничья дичь в них тщательно охранялись, но зайцы, кролики, всякие птицы кишмя кишели в чащах и часто попадали в крестьянские горшки. Эль был очень дешев, а еще дешевле был сыченый мед, который любой человек мог изготовить сам, отыскав в лесу дупло с гнездом диких пчел. Не говоря уж о всяческих даровых напитках из трав, чае из пижмы, чае из просвирника и еще всяких, рецепты изготовления которых давно утрачены.