Держава под зверем, стр. 8

– Это вы о чем, генералы? – вмешиваюсь я.

Рычагов вопросительно смотрит на Синельникова. Тот гладит по плечу Светлану, которая млеет у него на коленях.

– Этому майору, Паша, можно знать все. Что самое интересное, Василий во многом информированней тебя, – Егор поворачивается ко мне: – Канадская операция. Ждем сигнала от твоею отца.

– Подтолкнуть в нужный момент Рузвельта в нужную сторону? Тоже дело.

Переговоры с президентом САСШ и несколькими ведущими сенаторами идут уже третий день.

Хорошо, оказывается, быть командиром полка. Боевую задачу получил, запланировал действия эскадрилий – и работай. Бумажной работы, конечно, много, но я ее в основном ночью стараюсь делать. Если нет полетов. На сон вполне хватает трех часов. Способности собственного организма меня самого поражают. В короткое летом темное время суток летаю один. Отвожу душу. Немцы после начала нашей охоты за их железнодорожным подвижным составом перенесли основные перевозки на ночь. Специально подготовленные наши пилоты-ночники все равно не дают им покоя. Ну и я стараюсь в меру своих возможностей. Дальности полета «Яку» с подвесными баками вполне хватает, чтобы достать противника на всей территории генерал-губернаторства. Так здесь называется бывшая Польша. Англичане довольно оперативно поставили немцам много «спитов» и мобильных радиолокаторов. Действия по железным дорогам противника усложнились, но не прекратились. Теперь надо было на скорости обходить истребители врага, чтобы нанести удар. А вот на обратном пути иногда, если не получалось сразу оторваться, приходилось вступать в бой. Ночью очень сложно определять на глаз дистанцию и высоту. Радиолокационных прицелов здесь пока, увы, нет. Тепловизоры обладают низкой точностью. Основная моя задача в такой ситуации – не дать врагу вести прицельный огонь. Я же вижу противника ночью вполне удовлетворительно. Разогретые до белого свечения патрубки выхлопных коллекторов мощных авиадвигателей иногда в ночном небе можно увидеть за пару километров. Да и не очень пока совершенные наши самолеты радиолокационной разведки неплохо помогают. Предупреждают о замеченных с высоты целях. Вот тут-то и начинается игра в кошки-мышки. Только фашисты никак не могут понять, что если их много, то это значит, что мышек больше, а никак не кошек. Прошлой ночью меня попытались взять восьмеркой «худых». Не вышло. Двоих завалил на вертикалях и оторвался с набором высоты. Тело мое слушается все лучше и лучше. В машине я один, и бутафорить под медленного не требуется.

– Неправильно. Таран – это не наш метод.

– Почему? – на лице неугомонного Николая было написано удивление.

– А давай, Коля, вместе подумаем. Если у тебя есть снаряды, то зачем рисковать?

– Как это – зачем? Чтобы сбить! – вмешался Устименко.

– А зачем сбивать? Вам задачу какую поставили? – спрашиваю я у капитана Голубева, которого я поставил командиром своей, теперь уже бывшей, третьей эскадрильи.

– Прикрывать штурмовики.

– Именно. Две шестерки «Илов» должны были обработать скопление вражеской техники под Ловичем. Ваша эскадрилья обязана была дать им возможность выполнить штурмовку без помех. Вместо этого, вы устроили собачью свалку с «мессерами» и «спитами». Позволили им связать себя боем. Два «худых» прорвались к нашим штурмовикам и заставили их встать в оборонительный круг. Лишних пятнадцать минут полета, и их командир сделал правильный вывод, что в случае каких-либо осложнений в районе цели у них может не хватить горючего на обратный путь. В результате бомбы были высыпаны в чистое поле. Боевое задание не выполнено! Ну и толку, что вы сбили трех «худых» и одного «спита»? Лейтенант Звягинцев после тарана вынужден был покинуть самолет. Ногу при приземлении повредил. Врач сказал, что пару недель его к полетам не допустит. Ну и что, что «мессер» сбил при этом?

На лицах ребят было уныние. Еще попенять им или хватит? Прониклись?

– Повторяю, таран – не наш метод. Работать надо короткими очередями с малых дистанций. Тогда снарядов хватит на любой бой. Все. Через… – я посмотрел на часы, – через сорок минут пойдем сопровождать все тех же «Илов». Я уже все обговорил с их командиром. Они максимально сомкнутся и сами будут на пути к цели прикрывать впереди идущие машины. Пушки у них посильней наших. Сзади идет одна пара истребителей. Эшелон – две тысячи шестьсот. Остальные идут на пяти тысячах точно над штурмовиками. Чуть что – срываетесь парами с высоты и отгоняете фашистов. Я со своим ведомым старшим лейтенантом Зарубиным иду на шести с половиной тысячах, – Коля довольно хмыкнул, – если что, всегда успеем свалиться сверху. Строй пар не пеленг, а фронт. В сотне метров друг от друга. Таким образом, не только ведомый будет прикрывать ведущего, но и наоборот. Всего-то довернул и срезал подкрадывающегося сзади противника. Только не забывайте крутить головой на триста шестьдесят градусов. Шея не сломается. Ребята, поймите, наши машины значительно лучше самолетов противника. Это преимущество надо использовать на все сто! Ну что, всем все понятно?

Пилоты закивали.

– Разойдись!

В этот раз боевое задание было выполнено. Десять минут штурмовки – и место сосредоточения вражеской техники стало напоминать лунный ландшафт. На пути к цели мы дважды предотвратили попытки фашистов прорваться к нашим «горбатым» [8]. Всего один «спит» сбили? Мало? Ерунда! Главное – задание выполнено и потерь с нашей стороны нет. Мощные Ил-ЮМ, которые здесь почему- то называются Ил-2, в глубине нашей территории пошли на свой аэродром, помахав нам на прощание крыльями. Бомбардировщики Ту-2 вообще обычно работают без истребительного прикрытия. Ни одна машина противника не может их догнать. Может быть потому, что на самом деле это модернизированные Ту-10?

Чертова пропагандистская кампания! Наши со Светкой фотографии заполонили все газеты и журналы страны. Я, с новенькой Звездой Героя на груди и кучей орденов за сбитые самолеты противника, со свеженькими погонами подполковника – Синельников, паразит этакий, своей властью мне еще по одной звезде на плечи накинул, – и она – маленькая моя сестренка – вольноопределяющаяся рядовая со своей медалькой. Разрекламировали до самых-самых. Отец вернется с Гавайев, надо будет обязательно поговорить на эту тему. Никакой личной жизни! С другой стороны – слишком много. Я, конечно, не против, но ведь может же вскрыться моя любвеобильность…

Глава 2

– По порядку, полковник, по порядку. И, пожалуйста, кратко.

Немолодой полковник со значками военной прокуратуры на петлицах вытащил из кармана кителя платок, вытер взмокший высокий лоб с намечающимися залысинами и, успокоившись, стал докладывать.

– Генерал-полковник Гудериан скрытно сосредоточил до двухсот танков – вероятно, это все, что осталось от второй танковой группы вермахта – под Пенками. Затем последовал пехотный удар у Скарышева, – полковник показал место на расстеленной на столе карте. – Генерал-лейтенант Власов поддался на провокацию и стянул туда резервы со всего участка фронта. Когда Гудериан ударил своими танками на стыке шестой и тридцать третьей наших мотострелковых бригад, – полковник опять ткнул в точку на карте колпачком шариковой авторучки, – наша оборона не выдержала многократного превосходства противника. Резервы этих бригад отсутствовали из-за приказа генерала Власова. Причем немецкий танковый кулак прорвался прямо к штабу армии. Генерал Власов позорно бежал на бронетранспортере с тридцатимиллиметровой пушкой, тем самым еще уменьшив оборонительные возможности роты охраны штаба армии.

«Интересно, и где „быстроходный Гейнц", – вспомнил я кличку Гудериана в том мире, – нашел горючее для своей техники? Значит, мы не все их бензохранилища разбомбили».

– Прорыв был ликвидирован, но несколько десятков немецких танков все-таки дошли до моста через Радомку и, выбив охрану, которую Власов не удосужился предупредить… Точнее, – поправился полковник, – он вообще никому не доложил о вражеском прорыве. В общем, Гудериан ушел, – полковник сник, как будто это была лично его вина.