Коралловый остров, стр. 6

Все, что мы видели, отнюдь не улучшило нашего настроения. Невольно думалось, что такой же жребий выпадет и на нашу долю. Мы строили всевозможные предположения на этот счет, и все они вертелись вокруг одного и того же. Это, наверное, матрос, выброшенный волнами, жертва крушения, случайно спасшийся вместе со своей собакой и кошкой. Наши печальные размышления были неожиданно прерваны громким восклицанием Петеркина.

– Погляди-ка, Джек! – сказал он. – Здесь есть кое-что, могущее нам пригодиться.

– Что это? – спросил Джек, направляясь к нему.

– Старый пистолет, – ответил Петеркин, протягивая ему оружие, вытащенное из-под груды ненужного хлама.

– Конечно, это могло бы нам очень пригодиться, если бы у нас был порох! – произнес Джек, осматривая пистолет. – Но сейчас наш лук и стрелы нам нужнее.

– Правильно, я об этом забыл, – согласился Петеркин. – Все же мы можем его забрать с собой и он поможет нам при добывании огня, когда нет солнца и мы не можем пользоваться для этой цели стеклом телескопа.

Проведя больше часа в этом печальном месте и не найдя ничего интересного, мы решили тронуться в обратный путь. Петеркин взял старую кошку, уютно спавшую, свернувшись клубочком, на табурете, и мы отправились. Выходя, Джек ударился о косяк, который под тяжестью его тела дал огромную трещину, и мы рисковали быть погребенными под остатками полусгнившей хижины. Это натолкнуло нас на мысль о том, что развалины хижины могли бы служить естественным могильным памятником для погибших в ней созданий. Поэтому Джек ударом топора разбил второй косяк, и хижина немедленно обрушилась, погребая под собой кости человека и собаки. Затем, захватив с собой железный горшок, пистолет и старый топор, которые могли нам принести некоторую пользу, мы покинули место, заставившее нас подумать о всех возможных, грозивших нам неприятностях.

Глава VII

Несколько дней спустя, проснувшись утром, Джек, как всегда первый, внес новое предложение:

– Ну, ребята, что бы вы сказали насчет постройки лодки? Мне кажется, что нам необходимо подумать об этом. Будет легче передвигаться, да и вообще надо что-нибудь предпринимать.

Против такого предложения возражать было, конечно, трудно, и мы, то есть Петеркин и я, могли только удивляться предприимчивости и неутомимой энергии нашего друга Джека.

Не откладывая надолго своего решения, Джек в тот же день принялся за работу. Не без труда срубил он огромное каштановое дерево и заготовил из него доски. Петеркин помогал ему в работе, трогательно выполняя каждое его указание. Прошло немало дней, пока сложная комбинация досок начала принимать отчетливые формы лодки. Откровенно говоря, глядя на работу Джека и Петеркина, я часто сомневался в их успехе. Да и на самом деле, кто бы мог предположить, что при наличии топора, небольшого куска железа, морской иглы и сломанного перочинного ножа – это все инструменты, которыми располагал Джек, – можно было построить лодку. Но Джек достиг своей цели. Он принадлежал к тому сорту людей, которые, раз принявшись за какое-нибудь дело, всегда доводят его до конца, несмотря ни на какие трудности, стоящие у них на пути.

Наконец наступил день, когда можно было спустить новую лодку на воду. Все нам благоприятствовало, даже погода в этот день выдалась какая-то особенно хорошая. Солнце ярко светило, заливая своими лучами спокойную поверхность лагуны. Море блестело, как гладко отполированное стекло. Когда мы, медленно двигаясь на нашей лодке, смотрели в глубину, были видны огромные количества водяных растений и сияющие коралловые рифы, издали напоминавшие редчайшие драгоценные камни…

Сначала, опьяненные выпавшим на нашу долю успехом, мы бесцельно плавали по океану. Но когда постепенно улеглось первое волнение, мы начали совещаться о том, как действовать дальше.

– Я за то, чтобы подплыть к рифу! – воскликнул Петеркин.

– А я за то, чтобы посетить остров с внутренней стороны лагуны, – стараясь перекричать его, сказал я.

– А я за то и другое! – закричал Джек. – Приналягте-ка, друзья!

У нас было четыре весла, но лодка была настолько мала, что больше двух нельзя было использовать. Лишняя пара весел сохранялась нами на случай какого-нибудь неожиданного происшествия. Поэтому одновременно грести могли только двое, в то время как третий спокойно отдыхал.

Причалив к одному из крошечных островков и не найдя там ничего интересного, мы поплыли дальше. Так как с самого утра мы ничего не ели, то, увидя издали на одном островке кокосовую пальму, мы подплыли к нему и вышли из лодки, чтобы подкрепиться орехами.

Было страшно жарко. В раскаленном воздухе чувствовалось какое-то роковое напряжение, и нам захотелось, чтобы хотя бы легкий ветерок подул и освежил атмосферу. Немного подкрепившись, мы снова сели в лодку и продолжали наше путешествие. Не успели мы, лениво перебирая веслами, отплыть несколько шагов от берега, как поднялся резкий ветер. Воспользовавшись этим, мы подняли парус и понеслись с невероятной быстротой. Ветер усиливался с каждой минутой, толкая нас прямо в открытое море. Взволнованным голосом Джек отдавал короткие приказания, и мы, привыкшие его слушаться, быстро повиновались. Нашу лодчонку, как легкую скорлупу, бросало из стороны в сторону, то и дело захлестывала волна.

В сознании сперва неясно, а потом все отчетливее и ярче складывалась мысль о неминуемой гибели. Кроме бушующего моря и непрекращающегося ветра впереди ничего не было видно. Мы уже были вне защиты острова, и казалось, что каждая катящаяся на нас волна поглотит целиком лодку с пассажирами. Неожиданное восклицание Джека вывело нас из состояния тупого отчаяния, в котором мы находились уже некоторое время. Он стоял с развевающимися волосами, протянув вперед руку, указывая на низкий остров или скалу, лежащую прямо перед нами. До сих пор мы не могли ее видеть из-за тяжелых туч, покрывавших все небо, а сейчас, когда яркая молния осветила все вокруг, мы ясно разглядели ее очертания.

Приближаясь к скале, мы увидели, что на ней не было никакой растительности, и волны то и дело перекатывались через нее. Собственно говоря, это было не что иное, как вершина одного из коралловых образований, подымающегося всего на несколько футов над уровнем моря. Приблизившись, мы увидели, что причалить невозможно, так как можно было разбиться о край скалы.

Сквозь рев ветра мы услышали хриплый голос Джека, приказывающий нам пустить весла по борту. Мы немедленно исполнили приказание. Резким порывом ветра нашу лодку втолкнуло в узенькое пространство, где она с трудом умещалась. Здесь мы были в безопасности, хотя позавидовать нашему положению не мог никто. Правда, у нас был кое-какой запас орехов и фруктов, захваченных нами во время нашей последней остановки на острове, но, промокшие насквозь, мы дрожали от холода и пережитого волнения. Вокруг нас бушевало море, струи холодной воды то и дело обдавали нас с ног до головы. Пространство, на котором мы устроились, не превышало в диаметре двенадцати ярдов. Защищенные отверстием в скале, напоминавшим глубокую пещеру, мы сидели, боясь пошевелиться.

– Ну, ребята! – воскликнул Джек веселым голосом. – Давайте устраиваться. Выкладывай запасы, Петеркин, а ты, Ральф, помоги мне покрепче привязать лодку. Смотри, не зевай!

– Есть, капитан! – одновременно ответили мы, подбодренные тоном нашего приятеля.

К счастью, пещера, хотя не очень глубокая, была совершенно сухая; таким образом, нам удалось устроиться значительно лучше, чем мы этого ожидали. Сняв с себя промокшую насквозь одежду, мы выжали из нее воду и разложили по полу пещеры. С аппетитом поели и почувствовали себя бодрыми и готовыми к новым испытаниям.

В течение трех дней и ночей мы оставались на скале, в то время как буря продолжала свирепствовать со все возрастающей силой. К утру четвертого дня, хотя ветер неожиданно перестал дуть, волны все еще вздымались так высоко, что мы не могли решиться покинуть наше пристанище. В продолжение всего этого времени мы почти не спали, и только на третью ночь, измученные бессонницей и пережитыми потрясениями, уснули как убитые. Проснувшись рано на четвертый день, мы увидели успокоившееся море и в ярко-синем небе ласково блистающее солнце.