Мой лучший враг, стр. 86

– Не знаю, – говорю я. – Может быть, пару слов достаточно, чтобы показать, что ты раскаиваешься.

Мне не нужно его раскаяние. Все, что мне нужно – видеть его по ту сторону решетки. Моей решетки.

В ответ раздается короткий смешок.

– Раскаиваюсь? С чего ты взяла, что такие твари, как я, вообще умеют раскаиваться? Зачем ты вообще позвонила? Тебе нужны изменения? Сопливое «прости меня?» А оно тебе нужно? Оно что-то изменит? Прости меня за то, что столько времени издевался над тобой. Довел тебя до сумасшествия. Прости меня за то, что я такая мразь. А есть ли смысл в этих извинениях?

Теперь уже молчу я. Он просто издевается надо мной! Несмотря на то, что я нахожусь далеко от него, он снова пытается дергать меня за ниточки, как марионетку.

Он устало говорит:

– Одно дело – все вернуть назад и проиграть жизнь по-другому. Другое – извиняться за то, чего уже нельзя исправить. И знай, девочка, последнее я считаю самой бесполезной херней на свете.

Какой он чужой. Чужой! Его слова ранят. В голове все кипит от ненависти.

– А ты бы хотел все вернуть? – спрашиваю я. Мне плевать на его ответ. Просто у меня есть еще полторы минуты, которые надо потянуть. За это время Серега с Антоном должны успеть увести стаю.

Он молчит.

Я взрываюсь. Глотаю слезы и выдавливаю слова:

– Это неважно. Теперь все неважно и все слишком поздно. Ты превратил меня в чудовище, такое же, как и ты. Ты и только ты виноват в том, что произошло. И в том, что произойдет. Беги! Беги, пока не поздно. Уходи оттуда!

Я с яростью жму на кнопку отбоя. Становится жарко, очень жарко. Чувствую, как у меня горят щеки.

Чьи это слова? Мои? Кто сказал последние слова? Господи, я чуть не проболталась ему о ловушке! Что со мной происходит?

Трясу головой, чтобы избавиться от странного чувства, накатившего на меня волной. Вроде помогло.

Смотрю на часы. Прошло ли полторы минуты? Я не знаю. Очень надеюсь, что мальчишки успели сделать свою часть нашего дела.

Я снова опускаюсь на землю. Начинаю считать минуты, заставляю себя ни о чем не думать, но мысли о последнем разговоре пробираются в голову и заполняют все свободное пространство.

Он ничуть не раскаивается. Этого и стоило ожидать. Не человек. Чудовище. Оно способно довести вас до сумасшествия лишь одними словами.

Начинаю думать о Ромке. Где он сейчас? Удается ли ему убегать и держать дистанцию? Или чудовище схватило его раньше времени? Молюсь, чтобы все прошло, как и было задумано.

Почему так жарко? Нечем дышать. Я задыхаюсь. Расстегиваю толстовку. Прижимаю ладони к лицу. Дышу часто-часто.

Кажется, я слышу звук шагов. Вскакиваю с места. Прячусь за плитами. Осторожно выглядываю наружу. Сердце сжимается – так и есть! Я вижу Ромку! Он бежит изо всех сил. Его лицо все красное – видно, что он бежит из последних сил! Ну, давай же, Ромка! Не подводи меня! Неужели у нас все получится?

Все происходит, как в замедленной съемке. За Ромкой я вижу какое-то разноцветное пятно. Появляется Оно. Я будто смотрю какой-то боевик. Когда я вижу Его, время замедляется. Мое дыхание замедляется. Скоро все кончится. Все решится. Осталось совсем чуть-чуть…

Я слышу, что Ромка что-то кричит. Прыгает через яму. Я вижу его прыжок и закрываю глаза. Я не хочу видеть того, что сейчас будет.

***

Ромка оборачивается и видит преследователя. Он гонится за ним, и первая мысль Ромки – бежать дальше. Но только потом он начинает понимать, что все его размышления длились не больше сотой доли секунды, хотя Ромке казалось, что прошла вечность. Мальчик оценивает ситуацию и выдыхает от облегчения. Преследователь все еще там, на той стороне. Он просто еще не сделал прыжок. Ромка видит все – видит его полет. Потом слышит жуткий грохот и звук рвущегося брезента. В воздух поднимается столб пыли.

Что-то сжимается в животе. Неужели у них получилось? Некогда размышлять. Некогда рассиживаться. Поднимай свою задницу и закрывай решетки!

Ромка вскакивает с места. Где же Томас? Ромка кричит ей. Подруга появляется из-за баррикад. Вместе они бросаются к решетке. Ромка боится смотреть вниз. Трясущимися руками они достают ключи, запирают решетку на замок.

Преступник кричит им что-то, прыгает вверх. Рома отключает глаза и уши. Он сделал свою часть их общего дела – он свободен. Дальше – выход Томаса. Пускай она возится с ним и делает, что хочет. А он, Ромка, больше не будет во всем этом участвовать. Слишком это все жутко.

Дело сделано. Решетка закрыта. Мальчики девочка обмениваются короткими кивками. Знак того, что Ромке пора уходить. Он уйдет недалеко – засядет где-нибудь за пределами промзоны, и будет следить за тем, чтобы какой-нибудь грибник случайно не зашел сюда.

Мальчик выходит за пределы промзоны и выдыхает от облегчения. Для него игра кончилась.

Глава 44

Все происходит как будто во сне. Я будто оглохла и ослепла. Ромка кричит мне что-то, и не сразу я понимаю, что нужно бежать к нему. Мы опрокидываем решетку, закрываем замки на ключ. Я все делаю на автомате, мой разум где-то далеко.

Ромка уходит, оставляет меня одну. Он сделал свою часть дела, и имеет право покинуть это место. Я не пойму, хочу ли я оставаться один на один со всем этим…

Я не подхожу близко к Яме. Не хочу, чтобы Оно видело меня. Наблюдаю издалека.

До меня доносятся ругательства и шум песка, скатывающегося вниз. И звуки ударов металла об металл.

Меня захлестнула волна странного чувства. Я поймала чудовище, оно мое! Мое! Что это за чувство? Власть, эгоизм, жестокость? Я обладаю чудовищем. Я могу сделать с ним все, что захочу. Я посадила его в клетку, теперь оно мое. Оно больше не причинит мне вреда.

Я подхожу чуть ближе. Оно может видеть меня. Теперь я слышу смех.

– Так значит, это твоя идея? Не ожидал. Честно, всегда считал тебя дурой. А придумать такой план… Снимаю шляпу, гном.

Оно издевается. Пойманное в ловушку, оно все равно издевается. Его не удастся сломать.

Снова накатила волна ненависти и отвращения.

– Ты – мое, – шепчу я себе под нос.

– А я-то думал, почему тебе все равно на всю эту бодягу с судом и прочим… Ты вела себя так, будто тебе нет дела до всего этого! Будто тебе все равно, что со мной будет! – кричит Оно из Ямы.

Делаю шаг вперед. Я стараюсь не смотреть Ему в глаза. Честно, я боюсь. Боюсь, что Его глаза все еще имеют надо мной власть.

– А ты продумала собственный план мести! Ну скажи же что-нибудь, ну?

В ответ он слышит мое молчание.

– Ты трусиха! – кричит он мне. – Ты даже боишься подойти! Ты всегда была запуганной мышью. Некоторые уже рождены для того, чтобы быть грушей для битья. Это ты и вся твоя смешная компания. Просто смирись с этим и лезь обратно в свой угол. Ты просто маленький грызун и никогда не сможешь стать хищником. Подойди же, ну! У тебя даже на это не хватает смелости!

Оно вызывает меня. Пытается спровоцировать. Я все еще стою далеко. Я не разговариваю с ним. Молчу.

Главное правило войны – никогда не разговаривай с врагом, которого ты собираешься убить. Этому правилу надо следовать всегда. Враг может провоцировать тебя. Пытаться вывести на разговор. Чтобы ты замешкался и потерял драгоценные секунды. Разговор делает врага сильнее.

Я не знаю, что со мной происходит. Будто какой-то монстр рвется наружу. На ватных ногах я подхожу к баррикадам. Достаю спрятанную там лопату. Беру из кармана тонкий шарф и обматываю вокруг лица.

«Что ты делаешь?» – с ужасом спрашивает внутренний голос.

«Молчи. Так надо», – отвечает ему сидящий во мне монстр.

Я подхожу к яме. Смотрю сверху вниз на свою жертву.

Оно усмехается. Оно совсем не знает меня. Не знает, на что я способна.

– Вот и умница, девочка, – слышу я ласковый голос. – А теперь открой эту чертову решетку и выпусти меня. И тогда уж мы поговорим.

Я зачерпываю лопатой песок и закидываю его сквозь решетку.

– Что ты творишь? Ты совсем больная? – кричит Оно с яростью и пытается закрыть себя руками.